№ 121234 обратно в камеру одиночку.
Лаврентий Павлович Берия, Генеральный комиссар национальной безопасности СССР, сидел в своем кремлевском кабинете и тоскливо поглядывал на часы. Уже почти час ночи, а Молотов все еще продолжает сидеть в кабинете у Иосифа Виссарионовича и совсем не собирается его покидать. Вот и приходится ему торчать в своем кабинете в Кремле, он не может его покинуть, а вдруг что-нибудь случится и он потребуется Сталину. В то время, когда в наркомате внутренних дел СССР, по сообщениям его заместителя Меркулова, скопилась огромная куча срочных дел, требующая его внимания.
Лаврентий Берия поднялся на ноги и, их разминая, проклятый диабет, несколько раз прошелся по громадному кабинету. Можно было бы, конечно, конечно перезвонить Александр Николаевичу и договориться с ним о том, что тот вовремя его предупредит, если Иосиф Виссарионович им заинтересуется и к себе потребует. Но это не дело Генеральному комиссару государственной безопасности СССР договариваться о таких вещах с каким-то там генерал-майором и секретаришкой, хотя бы и главы такого государства, как СССР.
Как только, Лаврентий Павлович снова приземлился в свое кресло, то тут же послышался зуммер одного из многих телефонных аппаратов, установленных слева от большого письменного стола. Это звонил сам Иосиф Виссарионович по первой кремлевке. Выждав пятнадцать секунд, чтобы Сталин не подумал о том, что его госбезопасность без делу просиживает в своем кремлевском кабине, Лаврентий Павлович протянул руку и взял в руку трубку звонившей первой кремлевки, чтобы усталым голосом произнести:
— Да, товарищ Сталин! Вы правы, госбезопасность никогда не дремлет!
Затем Берия в течение минуты выслушивал то, что ему говорил Сталин, время от времени, поддакивая:
— Товарищ Сталин, но в этом случае я хотел бы уточнить следующий момент. Вы считаете, что этому парню следует позволить самому развиваться, а нам не стоит в это вопрос вмешиваться?! Да-а… да, я понимаю. То есть, вы хотите сказать, что мы должны его охранять, как зеницу ока. Извините, но вы не могли бы уточнить, что вам Вольф по этому поводу рассказывал. Да, теперь я понимаю вашу позицию и буду придерживаться ваших указаний. Парень должен сам развиваться, а мы держать его в нашем постоянном поле зрения и, когда он вам понадобится, то мы должны немедленно его разыскать и к вам доставить. Ясно, товарищ Сталин. Приложу все усилия, чтобы точно следовать вашим указаниям.
Положив трубку на аппарат, Лаврентий Берия некоторое время посидел в своем кресле, пустыми и ничего не выражающими глазами всматриваясь в противоположную от себя стену кабинета. Затем повернулся налево и по внутреннему интеркому связался со своим телохранителем Серго Надарая, чтобы тот готовил машину и охрану для его переезда в Наркомат внутренних дел СССР.
— Да, Серго, когда будешь разговаривать с Меркуловым, то передай ему, что он мне срочно нужен.
Два 'Паккард Rextoys' стремительно мчались по пустынным и плохо освещенным столичным улицам, в первом автомобиле сидел Лаврентий Павлович и с закрытыми глазами наслаждался плавностью и стремительностью хода заокеанского автомобильного чуда. Насколько Иосиф Виссарионович Сталин был жадноват, когда речь заходила о каких-либо закупках в Северной Америке, но он никогда не жалел денег на закупку хороших заокеанских автомобилей. Лаврентий Павлович великолепно изучил сталинский характер и знал о некоторых его слабостях. Вождь советского народа очень любил североамериканский 'Паккард' и в своей коллекции имел автомобиль, который компании 'Hewlett-Packard' подарила ему еще в 1933 году.
Но поездка оказалась короткой и вскоре Лаврентий Павлович входил в здание на Лубянке и отдельным лифтом поднимался к себе в кабинет. В этом большом и сером здании ему легче дышалось, встречались знакомые лица, которые радостно с ним здоровались, по-военному отдавая честь. Лаврентий Павлович никогда не считал себя военным человеком, очень редко надевал военный мундир и вообще среди военных чувствовал себя стеснительно и часто конфузился. Всеволод Николаевич Меркулов, его первый заместитель по наркомату, наоборот, без генеральского мундира чувствовал себя слабым и незащищенным человеком. Его было практически невозможно увидеть или встретить где-либо за пределами наркомата без генеральского мундира, хотя на деле он имел всего лишь звание комиссар госбезопасности первого ранга.
Переступая порог своей приемной, Лаврентий Павлович сразу же обратил внимание на то, что его личный секретарь Степан Соломонович Мамулян все еще продолжал работать за своим столом, а в приемной уже никого из посторонних не было. Негромко буркнув секретарю нечто вроде приветствия, Берия сразу же прошел в кабинет, а через минуту Мамулян ему сообщил, что к нему на прием просится Всеволод Николаевич Меркулов.
В течение часа оба руководителя карательных органов Советского Союза обсуждали судьбу заключенного № 121234 и решили с ним поступить самым наипростейшим образом. Не смотря на то, что этот парень не достиг еще призывного возраста, забрать его на службу в Красную армию.
Через два месяца после первой прогулки Артура Любимова стали выводить на прогулку каждую неделю, в течение целого часа позволяя ему находить под солнцем и дышать свежим воздухом. Но к этому времени пришла поздняя зима и первые заморозки. Его, по-прежнему, не вызывали на допросы и не вели с ним каких-либо нравоучительных бесед. Он, по-прежнему, никого не видел и ни с кем не встречался. Артуру начало казаться, что он стал забывать свой родной язык, ведь это не слабо, за шесть месяцев ни с кем не поговорить и не произнести ни одного слова.
Однажды, глубокой ночью, из-за отсутствия человеческого общения в Артуре сильно развилось угадывание времени суток, — ночь или день сейчас и который час, парень проснулся мокрым от пота до нижнего белья и страшно испуганным человеком. Но он точно знал, что в тот момент была глубокая ночь за стенами его тюрьмы, около трех часов утра. Ему показалось или приснилось, что он только что тет-а-тет общался с одним человеком. Но сколько бы Артур не всматривался в темноту своей камеры. Сколько не вслушивался бы в зависшую в ней тишину, пытаясь выделить шаги или услышать хотя бы дыхание человека. Он так ничего не увидел и ничего не услышал, но в его памяти закрепился образ человека, с которым он только что общался не словами, а мыслями.
Все произошло быстро и неожиданно, в тот вечер Артуру в который уже раз приснилась комната студенческого общежития, которую он делил с Николаем и Жорой. Но его друзей еще не было дома, хотя было уже поздно и Артур разбирал свою постель на ночь. В какой-то момент он посмотрел на стену и в изголовье своей кровати увидел фотографию какого-то мужчины, но следует упомянуть, что Артур патологически ненавидел вывешивать над кроватью фотопортреты знаменитостей или людей, с которых другие люди хотели бы брать пример. Поэтому он решительно протянул руку, чтобы фотографию этого мужчины сорвать со стены, и в этот момент он увидел, как фотография ожила, и мужчина под линзами очков, закатав глаза, отшатнулся от его рук.
На какое-то мгновение Артур прямо-таки остолбенел от удивления, а мужчина на фотографии громко произнес:
— Но-но, уберите подальше ваши руки! Вы сами пригласили меня для разговора. Но зачем тогда мое фото срывать со стены, ведь тогда никакого разговора не получится, а как я чувствую, то у вас накопилось множество вопросов. Задайте их, и вы сразу же заметите, как вам стало легче жить.
— Но я вас не приглашал! -
Решил вмешаться в трескотню незнакомца Артур.
— Вы сами появились в этой фотографии на стене, а я, вы только представьте себе, ненавижу развешивать фотографии над своей головой.
— Извини, дорогой, но я действительно этого не знал. Я только услышал глас о помощи и решил прийти и тебе помочь разобраться в том, чего ты не понимаешь. Но, если ты не нуждаешься в моей помощи, то я готов, хоть сейчас, покинуть тебя. Ведь, ты очень хочешь узнать, что с тобой происходит и почему тебя бросили во внутреннюю тюрьму НКВД СССР.
— Пожалуйста, не произносите этих слов так громко, а то их услышат и нам обоим не поздоровится?!
— Ну, ты полный чудак, парень. Как это нас могут услышать, если мы с тобой общаемся телепатически. Меня зовут Вольф Мессинг, я известный телепат. Я не знаю и, пока не хочу знать твоего
