нибудь литовскую мызу, там затаись на время, денька на два не больше, пока тебя немцы искать в другой стороне будут. Найди карты местности и разработай маршрут прорыва в Белоруссию. Только прорываться туда тебе придется с боем. Просто так, тебя немцы теперь уже не выпустят.
Голос исчез, а Прошка снова оказался в странном радужном комбинезоне и в тоннеле, наполненным какой-жидкостью. Он подумал о месте ранения, воля Сереги Мышенкова его мгновенно перенесла прямо в очаг поражения. Рана была в отвратительном состоянии, вместе с собой в тело человека немецкая пуля затянула обрывки ткани танкового комбинезона, который был весь в грязи и в масляных пятнах. Пришлось Прошке много поработать своим ланцетом мачете, вырубая участки загрязнения. По мере работы, дыхание Сереги выправлялось, а температура тела опускалась до нормы.
По завершению обработки раны друга Прошка, вероятно, заснул, проспал не менее часа. Когда его разбудил Алексей Мальцев, то он говорил, что уже светает, что на дороге уже проезжают отдельные машины, крестьянские телеги. Поднявшись на ноги и выпрыгнув из башни на внешнюю броню машины, Прошка увидел, что действительно наступает рассвет. Настала пора валить, куда глаза глядят, с этого места, оно хорошо просматривалось с дороги. Он предложил Алешки снова сесть за рычаги управления танком, а затем продолжить движение по той же дороги, в прежнем направлении. Сейчас перед Алексеем Мальцевым Прошка старался держаться человеком, который хорошо знает, что он делает! Он подскажет ему, когда будет нужно съезжать с литовской автотрассы.
Из-за надвигающегося рассвета и нежелания привлекать к себе сейчас ненужного внимания полиции и местных литовцев, Прошка, как только слева показался большой лесной массив, предложил Мальцеву свернуть в этот массив. Углубившись километра на четыре в лес, КВ остановился, механик-водитель заглушил двигатель. Откинув люк командирской башенки, Прохор Ломакин выбрался на броню и, подойдя, к левой стороне танковой башни понаблюдал за тем, как Алексей Мальцев осматривает своего раненого друга, Сергея Мышенкова, который стал выглядеть гораздо лучше!
- Да, он оказывается спит! Пульс и температура тела у него нормальные.
В этот момент Мышенков открыл глаза, внимательно посмотрел на своих друзей, а затем очень тихо, но отчетливо произнес:
- Да все нормально, ребята! Просто у меня закружилась голова, и я потерял сознание!
- Не фига себе, закружилась голова, а кто господу богу жизнь чуть было господу Богу не отдал?! Ты, Серега, давай, постарайся в будущем быть несколько более осторожным, а то в течение двух недель две немецких пули в свою грудь поймал!
- Ребята, подождите, не сортесь! Сейчас Сереге покой, внимание и уход нужен! Ему надо отлежаться, да и отоспаться! А нам нужно место для скрытого постоя найти, чтобы карту Литвы добыть. По ней сориентироваться, а потом уж домой в Россию возвращаться. Здесь в немецком тылу нам со своим КВ не дадут навоеваться, слишком уж наш танк заметен, тяжел и неповоротлив. Его в ловушку, западню с нашим незнанием местности легко загнать можно! При этом нам одной солярки запас всего какого-либо колхоза потребуется! Литовцы же, насколько я знаю, колхозов и нас не очень-то любят! Какой-либо помощи от них едва ли дождешься! На фронте же этот наш танк окажется бесценным подарком, на передовой он сумеет себя достойно показать! Ладно, парни, вы пока в танке посидите, его охраняйте, а я в разведку смотаюсь, посмотрю, что здесь и как?
Алексей Мальцев выпрямился и через старый башенный люк свой пулемет протянул Прошке. На что тот удивленного посмотрел на друга, а Мальцев тихо произнес:
- Ты, что в разведку безоружным собрался? Да тебя первый же литовец за шкирку возьмет, в плен к немцам на расправу оттащит. А мы же тогда будем твоего возвращения до скончания веков дожидаться. Возьми пулемет, сейчас в нем лента на пятьдесят патронов заправлена. Этого тебе вполне хватит для того, чтобы даже от вооруженного или невооруженного литовца отбиться! У нас, помимо танковых пулеметов, имеются еще три пехотных немецких пулемета, сейчас я их снаряжу, нам будет тогда, чем от немцев отбиваться.
- Хорошо! - Согласился Прошка.
Взяв пулемет в руки, он мягко спрыгнул на землю. Отойдя на несколько шагов от танка, он остановился и повернулся назад, чтобы еще раз полюбоваться своим красавцем КВ. Танк даже в лесных зарослях выглядел большим и грозным зверем, затаившемся в засаде. В нем ощущалась сила и мощь настоящего бойца, готового в любую секунду дать отпор врагу. Из люка башни на броню выскочил лейтенант Мальцев, который, увидев Прошку, настороженно застывшего на дороге с пулеметом в руках, успокаивающе помахал ему руками. Мол, все в порядке, иди в разведку и быстрей возвращайся.
Прошка, стараясь особо не выдавать своего присутствия, крался по обочине лесной дороге, прикрываясь деревьями и кустарником. Он внимательно посматривал по сторонам, прислушиваясь к лесной тишине, наполненной щебетанием птиц. Дорога была, не ахти какая, но это был и не проселок, покрытый гравием, а хорошо наезженная телегами крестьянская дорога. Что-то Прошке подсказывало, что этой действующая дорога, по ней проехало немало крестьянских телег с грузом. Поэтому танкист решил пройти до конца этой дороги, посмотреть, куда же она его приведет?! На сороковой минуте Прошкиной ходьбы показалось просветление в деревьях, что на деле могло означать, что лес кончался, что впереди лежало открытое, без деревьев пространство.
Там впереди эта дорога действительно выходила из леса, в километре от леса виднелось большое литовское крестьянское подворье. В этот момент Прошка очень пожалел о том, что время своего бегства из Укмерге, они не сумели найти и прихватить с собой какого-либо бинокля. Сейчас бы такой бинокль ему бы очень пригодился, помог это литовское подворье более внимательно, чем невооруженным глазом, рассмотреть.
Но в этот момент вдруг что-то начало происходить с его глазами! Каким-то невероятным прыжком это подворье увеличилось в размерах, стремительно приблизилось, Прошка стал хорошо различать отдельные его строения, фигуры людей, работающих на подворье. По своему желанию он теперь мог приближать или отдалять предметы, людей на любые расстояния. Прошка не стал удивляться, выяснить причины этой волшебной метаморфозы, только что произошедшей с его зрением, появление бинокулярного зрения он воспринял, как должное.
Прошка углубился в рассмотрение литовской мызы, пытаясь определить, сколько там находится людей, чем они занимаются.
По всей вероятности, это была семейная усадьба литовского крестьянина единоличника. В течение целого часа Прошка наблюдал за жизнью членов этого литовского семейства. В этот же момент парень размышлял о том, стоит ли им встать на постой на этой мызе или будет лучше поискать другую мызу, с другим семейством?! Наблюдаемая им литовская семья состояла из трех взрослых людей, мужа и жены и престарелого родителя, а также трех детей, примерно, пяти, семи и десяти лет.
Самым старшим в семье, по-видимому, был старик родитель, литовец шестидесяти или семидесяти лет. Сыном старика был мужчина лет тридцати-сорока, Прошка хорошо видел, как старик время от времени властно командовал своим сыном, давая сыну различные указания по хозяйству, а тот безропотно их выполнял. Да и сам этот сорокалетний мужик работал, не покладая рук, у него в руках была, то лопата, то топор, а то вилы. Он постоянно чем-то занимался, то выносил навоз из хлева, то топором правил крыльцо дома, то ведрами таскал воду из колодца, вырытого посреди двора. Его супруга также работала, не покладая рук, передвигаясь с места на место, она свои движения никогда не прерывала, не останавливаясь ни на минуту. Женщина частенько исчезала в добротном доме, но тут же возвращалась с ситом пшена в руках, чтобы этим зерном покормить домашнюю птицу. Между выполняемыми работами по дому и двору, супруга успевала заниматься детьми, вовремя их покормить, выгулять во дворе. Если судить по строениям мызы, то эта литовская семья была не очень богатой, но и не очень-то бедной. Прошка подумал, что все это богатство это семейство создало своим трудом и потом.
Детей на мызе было трое, двое мальчишек, примерно, десяти и семи лет, а так же маленькая девчоночка - лет пяти. Мать чаще всего подходила к дочери, не забывая при этом что-либо сказать сыновьям, но с дочкой она возилась гораздо дольше, что-то поправляя в ее одежде и целуя. Одним словом, внутри Прошки почему-то родилось твердое убеждение в том, что эта трудовая семья литовского крестьянина им поможет скрываться от немцев, а также от любопытных глаз соседей, что с ней они смогут спокойно провести три-четыре дня! Что этого времени ему хватит на тот, чтобы разыскать карту Литвы с нанесенными дорогами, проложить маршрут следования к линии фронта.
