Видит бог, как я любила молодца!
Может, больше — грех и молвить, — чем отца!
Все на свете за него бы отдала!
Да ему, уж видно, стала не мила!»
— «Ты мила мне пуще прежнего теперь;
Не словам — хотя божбе моей поверь.
Для тебя же я сбираюсь в дальний путь,
Чтоб трудами выйти в люди как-нибудь;
Чтоб, вернувшись, быть на родине в чести;
Чтоб смелее от венца тебя вести.
Понизовые привольные края:
Не последний за другими буду я».
— «Волга-матушка бурлива, говорят;
Под Самарою разбойники шалят;
А в Саратове девицы хороши:
Не забудь там красной девицы-души!»
— «Не боюсь я Волги-матушки валов,
Стеньки Разина снаряженных стругов!
Не прельстит меня ничья теперь краса,
Ни такие ж с поволокою глаза;
Страшно только мне вернуться невпопад:
Тот ли будет на тебе тогда наряд?
Встретишь молодца ты в ленте золотой
Или ведешь на крылечко под фатой?»
— «Коли шутишь — не до шуток мне — до слез;
Коли вправду — кто ж так девицу обнес?
С кем иным, как не с тобою, молодцом,
Поменяюсь обручальным я кольцом?
Для кого блюла девичью красоту,
Для того и русу косу расплету;
Гробовой скорей покроюсь пеленой,
Чем, без милого, узорчатой фатой».
«Напилася я пьяна…»
Напилася я пьяна,
Не дойду я до дому.
Довела меня тропка дальняя
До вишневого сада.
Там кукушка кукует,
Мое сердце волнует.
Ты скажи-ка мне, расскажи-ка мне,
Где мой милый ночует.
Если он при дороге,
Помоги ему, Боже.
Если с любушкой на постелюшке,
Накажи его, Боже.
Чем же я не такая?
Чем чужая другая?
Я — хорошая, я — пригожая,
Только доля такая.
Если б раньше я знала,
Что так замужем плохо,
Расплела бы я русу косыньку
Да сидела б я дома.
Напилася я пьяна,
Не дойду я до дому.
Довела меня тропка дальняя
До вишневого сада.
«За окном в тени мелькает…»
За окном в тени мелькает
Русая головка.
Ты не спишь, моё мученье,
Ты не спишь, плутовка!
Выходи ко мне навстречу!
С жаждой поцелуя,
К сердцу сердце молодое
Пламенно прижму я.
Ты не бойся, если звёзды
Слишком ярко светят:
Я плащом тебя одену
Так, что не заметят…
Если сторож нас окликнет, —
Назовись солдатом,
Если спросят, с кем была ты, —
