Именно это свойство характера объясняет, по-моему, то, что американцы с большой легкостью относятся ко всяческим стихийным и нестихийным бедствиям, поломкам и отказам космических аппаратов, о которых пишут в газетах, всяческим нелепым, комическим, трагическим происшествиям, которые показывает телевидение, описывают на первых полосах газеты.
На мой взгляд, многие из этих ошибок — результат слишком быстрой жизни, но я хочу сказать не о них, а об отношении к ним. Когда я сказал об этом учительнице русского языка Эльзе, с ней мы иногда беседуем, она удивилась, даже несколько обиделась за свою Америку. И вот, объясняя ей это, я вдруг «открыл» для себя еще одну удивительную одинаковость русского и американского характеров.
— Вы не думали, Эльза, почему в народных сказках наиболее популярна у нас, русских, фигура Иванушки-дурачка? Мне кажется, что и нам тоже приятно почувствовать себя немножко «не от мира сего», но в то же время в критические моменты удачливыми, что ли, вроде бы Иванушками-дурачками, если посмотреть со стороны. Хотя мы-то сами знаем с первых бабушкиных сказок, что Иванушка-дурачок на самом деле самый умный, самый смелый, самый талантливый, самый трудолюбивый, самый-самый… Поэтому и удачливый. Знаем мы об этом, но не хотим говорить, хвалиться.
Ведь главная идея у обеих наций, что именно Иванушки-дурачки — воплощение лучшего в нации — побеждают, оставаясь красивыми духовно. И вдруг я подумал, что в моей стране — в реальной жизни — быть Иванушкой считалось как бы предосудительным… Именно поэтому мы и стараемся прятать свои неудачи. А вот здесь, в Америке, оказалось, что многие живут, пытаются жить как Иванушки-дурачки, не скрывая этого. Именно поэтому так часто услышишь здесь это веселое и счастливое: «О-о! Все мы здесь „крези“!..» Именно поэтому телевидение и газеты всячески выпячивают все ошибки, происшествия, неудачи, стихийные бедствия, и с такой любовью американцы вешают над своими столами посвященные этому картины. «Это ничего, Иванушка-дурачок все равно победит». С таким чувством смотрят на эти картины здесь люди…
Одна из таких картин-рисунков висит и в кабинете Чета Лангвея. На ней нарисован кусок железнодорожного моста, обрывающегося изломом в реку. Ближе к середине реки из воды торчит передняя часть наполовину утонувшего паровоза и обрушившиеся части моста. На мосту у самого излома стоят два лысых человечка с портфелями, по-видимому создатели моста, смотрят вниз и чешут затылки. И изо рта у одного из этих людей «выходит» обведенная художником надпись — слова этого человека: «Ооо! Черт побери!!» И все. И широкая надпись под картиной: «История великих американских достижений…»
Изучать Америку совсем не так легко, как может показаться. Дело в том, что это страна как бы не смешивающихся друг с другом «культур». Вы можете попасть, например, в среду религиозных фанатиков, и вы будете «передаваться из рук в руки» в среде только таких же фанатиков, и у вас сложится впечатление, что и все в этой Америке живут и ведут себя, как эти фанатики. Ведь страна огромная, и такого типа людей тысячи, а может, и сотни тысяч, они издают свои журналы и газеты и читают своих авторов, и у них есть свои миллионеры и нищие, они как бы общество в обществе. Но вы можете попасть в круг изысканных либералов-ученых, и опять, путешествуя по стране, вы будете «передаваться ими с рук на руки» таким интеллектуалам, которых тоже сотни тысяч и у которых тоже существует весь «вертикальный разрез» общества, и они тоже издают свои газеты и журналы и читают своих авторов. А вам покажется, что все в этой стране такие же. И так может повторяться много раз.
Положение мое в США существенно отличалось от положения приезжающих на короткое время советских ученых и туристов, а также советских дипломатов и аккредитованных корреспондентов, которые в связи с характером их службы всегда близки к советскому посольству в Вашингтоне или представительству СССР при ООН в Нью-Йорке, стоящим посредине огромного океана, называемого Америкой, как утесы среди океана. Вблизи утеса ревут огромные волны океанского прибоя, грозящие уничтожить каждого, кто находится рядом с границей раздела этих сред. Я же, наоборот, приезжая в США, работал обычно далеко от Нью-Йорка или Вашингтона, месяцами вообще не видел ни одного советского человека. И вот, живя в таких условиях, если продолжать аллегорию, плавая в открытом океане, я еще раз убедился в истине: смертельный у берега прибой — в океане просто мягкое покачивание. И я оттолкнулся от берега, стараясь не приближаться к нему, стараясь хотя бы на время стать частью океана.
Страна, которую я увидел, оказалась настолько необычной, что я чувствовал себя иногда как Одиссей какой-то, плавающий среди удивительных, неведомых «островов», населенных непохожими на обычных людей людьми.
Примечания
1
Имя Игорь не может быть написано по-английски или произнесено людьми, говорящими по- английски, с мягким знаком в конце слова.
2
Тайкун — по-японски: энергичный и, как правило, беспринципный человек, поглощенный стремлением разбогатеть.
3
Дэди — по-американски ласкательно «папа».
4
Леди оф зе найт — в буквальном переводе «женщина ночи».
5
«Бламб» по-английски (по нью-йоркски) значит резкий выступ на шоссе, от которого подпрыгивает машина, издавая при этом звук, похожий на «бламб», отсюда и бламб.
6
Дринк — рюмка вина или коктейля.
