разбегались, — я решил зайти в «Мак-Доналдс». Съел «Биг Мак», выпил большой бумажный стакан кока- колы (все вместе — 1 доллар 45 центов) и здесь же, за столиком, пишу.
Все в помещении максимально механизировано и, несмотря на стандарт, выглядит очень привлекательно и весело. Много детского визга, смеха, как в кафе около Московского зоопарка. Дети почему-то обожают «Мак-Доналдс». У них — свой вкус.
Домики «Мак-Доналдс», стилизованные под «таверны у дороги», квадратные, кирпичные, с огромными, до пола, окнами. Помещение зала перегорожено невысокими кирпичными перегородками, примерно по пояс, а выше на них стоят деревянные, мореные, декоративные как бы загородочки, колонночки колониального стиля, стулья яркие, красные, спинки белоснежные, музыка — веселая, народная, негромкая, на стенах — яркие картины, кругом цветы (искусственные, но яркие). Девушки и юноши, работающие здесь — им всем лет по 18–20, — обслуживают весело. Собственно, дел немного: бутерброды уже сделаны на фабриках и лежат в больших ящиках с ячейками. Ребята все подносят с улицы эти ящики и кладут их друг на друга, и тогда нижние ящики уходят куда-то под пол. Там, по-видимому, они попадают в нагреватель и через некоторое время вылезают с другой стороны уже тепленькие, душистые, их укладывают в коробочки — и все. А у стойки четыре девушки, у каждой своя касса, выписывают в книжечку (по целой странице на каждый заказ) и отдают его дальше через стенку в заднюю часть, в кухню. А потом получают деньги, дают сдачу, сами наливают коку, сок или кофе. За это время через стенку уже подают твою горячую коробочку. Дальше — дело техники.
Не забыть — трудно было приучиться не запирать машину, даже тогда, когда в ней лежат покупки. Но здесь никто не запирает, запирать — считается плохим тоном.
Уже темнеет. Сижу у большого окна, дорога и торговый центр в десяти шагах. Там бесшумно, медленно и спокойно катит Америка. Еще дальше — черные на фоне лилового заката горы.
Какие «старинные» абажуры у этого «Мак-Доналда»…
Да, не забыть: номерные знаки у всех штатов имеют свой цвет. В середине, как и у нас, — крупный номер, ниже мелкими буквами — название штата. Сверху номера каждый штат имеет надпись, утвержденную штатом. Обычно это что-то рекламирующее, привлекающее в штат. Помню, в Вашингтоне часто встречались машины с надписью: «Вирджиния — для любовников». Штат Вирджиния был рядом.
На моей машине — она принадлежит штату Вермонт — написано: «Голубые горы». На номере штата Нью-Гемпшир, который гордится тем, что из него во время гражданской войны Севера с Югом вышли «северяне», янки, в отличие от жителей южных штатов, которых здесь называют «ребеллс» — «мятежники», написан девиз янки гражданской войны: «Жить свободным или умереть».
Еще пару лет назад этот лозунг был выгравирован и на всех удостоверениях водителей штата Нью- Гемпшир. Но именно тогда полиция арестовала за превышение скорости какого-то гражданина. Назовем его Эн. Как всегда, велели предъявить права. Верхняя часть прав, где был лозунг «Жить свободным или умереть», оказалась заклеенной, замазанной.
«Почему права не в порядке, я отбираю их, а вы должны получить новые и заплатить штраф за порчу прав», — сказал полицейский.
«Нет, не буду, — отвечал Эн, — я не могу принять этот лозунг, я пацифист и не хочу умирать, даже если бы пришлось поступиться свободой…»
Полицейский вытаращил глаза. Дело пошло на принцип. Полиция отобрала права. Эн подал в суд. Суд обязал полицию выдать новые права, а Эн — взять и хранить их, какие есть, с лозунгом.
«Нет», — сказал Эн и снова стер лозунг. Тогда его по решению суда посадили в тюрьму за подчистку официальных документов, дети его подверглись гонению в школе. Но Эн был не робкого десятка. Он обжаловал решение суда штата в федеральный суд страны. Долго тянулось дело. И наконец федеральный суд решил: «Да, надпись выходит за рамки нейтральной, нельзя заставлять свободного человека принять такой лозунг, так как это противоречит конституции». Поэтому сейчас на моих правах написано просто «Нью-Гемпшир».
Передали сообщение о том, что Вьетнам объявил о «выдающейся победе: убито 3,5 тысячи китайцев, уничтожены сотни танков». А ведь перед этим всем казалось, что китайцы разобьют Вьетнам в один день. Поэтому сейчас дикторы обескураженно объясняют: «Конечно, вьетнамцам верить нельзя, ведь китайцы должны быть сильнее…»
Да, пресса меня разочаровала. И так же, как всегда, грипп из Европы здесь называется «русский грипп», а война Китая против Вьетнама пошла под названием — «вьетнамская агрессия» (а не «китайское наказание Вьетнама», как было еще вчера). Уже полночь. Надо спать. Письмо домой так и не дописано.
Один из залов библиотеки всегда открыт до трех ночи, а одна из комнат — ночь напролет. В каждом из залов на первых двух этажах кроме столов и стульев стоят еще и большие кожаные диваны. На одном из них лежала, сняв сапоги, девица и, подложив под голову куртку, что-то читала. Как ни странно — очень тихо. Все учатся, но учатся и пользуются библиотекой как-то не так, как мы. Пока еще не знаю, «как надо», но чувствую, что я еще здесь «чужой».
Сижу на третьем этаже. Это серия очень высоких, длинных и темных залов. По центру их стоят несколько невысоких, круглых, как бы журнальных столиков, а вокруг них по четыре-пять огромных старинных мягких кресел. Около каждого кресла большой торшер. Вдоль стен — полки, наполовину заполненные книгами. Полки еще стоят и как бы поперек, разделяя пространство у стен на отсеки. Внутри каждого отсека, лицом к стене, в сторону от людей, от прохода, стоят тоже одинокие кресла и торшеры.
В одном из таких зальцев находятся и встроенные магнитофоны — вставляй кассету, надевай наушники и слушай.
Газетные заголовки на сегодня:
Уехал с работы рано, заехал на почту купить марок и отправить старшему сыну телеграмму. У него день рождения. Оказалось, что почта не знает, как и откуда отправлять телеграммы. Все очень заинтересовались. Наконец по телефонной книге нашли мне какое-то место, откуда можно послать телеграмму «даже за границу». Судя по номеру, это место в другом городе. Сами американцы отправляют телеграммы только по телефону.
Вечером снова пошел в библиотеку сдавать два журнала, которые задержал на пять дней. Думал, будут ругать. Никто не сказал ни слова. Просто:
— За задержку с вас полдоллара, сэр. Спасибо, сэр.
По тону понял — держи сколько хочешь, только ты за это заплатишь.
— Игор, плохие новости — пока в газетах нет, но нам сообщили: русские войска перешли границу Китая. Теперь события будут развиваться стремительно. Может, тебе соединиться со своим посольством, спросить, что делать? Ты можешь остаться здесь работать, если хочешь, или поехать срочно в Вашингтон, обсудить там все со своими. Скажи, и мы сейчас все сделаем. Потому что то, что произошло, — это уже большая война. Никто не будет к ней безучастен…
И тут я сорвался:
— Мне не нужно говорить с посольством о том, что я сделаю. Я видел, как ваши газеты науськивали нас на Китай. Но я был уверен, что этого не произойдет. У нас нет дураков. Поэтому я прощал вас. А теперь, если это все же произошло, я хочу одного: купите мне билет на первый самолет в Европу, а оттуда я найду
