Брэндон перегнулся через стол и похлопал парня по плечу:
— Понимаю. Но уступить не могу — это мой брат! Знаю, как ты им восхищаешься…
— Им все восхищаются. Просто, понимаешь, у нас есть возможность оценивать профессионально. Я вот смотрю, как он идет по трассе, и думаю, что у меня так никогда не получится. Я не смогу до такой степени слиться с машиной, всем существом ощущать скорость, сопротивление воздуха. С этим рождаются, наверное, как с умением писать музыку или стихи!
Барменша принесла виски и поставила перед Брэдом станкан, оранжево светящийся в упавших на столик лучах солнца. Молодой человек сделал пару глотков, и напряжение на его лице постепенно сменилось усталым безразличием. Он посмотрел на Ларса и прервал неловкое молчание:
— У тебя, милорд, Дени сам получается какой-то машиной. Некоторые, его, между прочим, таким и считают. А другие называют маньяком, потому что он думает только о гонках и о своих победах. Отчасти это так и есть, что и говорить! Я тебе больше скажу: он иногда просто отключает голову, чтоб не мешала нестись по трассе! Его заклинило на том, что он — великий и ему все можно.
— Неправда! — взорвался Ларри и даже подскочил за столиком. — Брэд, я знаю, что многие так думают, но ты-то знаешь, что это — ложь! А говоришь так — потому что… потому…
— Ну? Договаривай! — серые, пронзительные глаза гонщика «Ронды» потемнели и сузились. — Потому что завидую, да?
— Не поэтому. Завидую Даниэлю и я. И другие пилоты: невозможно без этого. Но ты просто знаешь его всю жизнь и всю жизнь пытаешься просчитать — отчего же он такой? Формулу какую-то вывести. Но не получается: формулу гениальности знает только Бог.
— Да! — фыркнул Брэд. — И редко применяет, чтобы не рисковать. А то вдруг в «химической реакции» что-нибудь пройдет не так, и вместо гения получится монстр? Бедняга Даниэль! Даже ты — который настолько его любишь — говоришь о нем, будто о марсианине. А он — человек, между прочим. И от всего этого начинает уставать. Когда кругом день и ночь твердят, какой ты безупречный, в конце концов все пойдет наперекосяк. Да уже идет! Дени ведь провалил начало сезона. Напрочь провалил. Теперь выкарабкивается, но еще сумеет ли? Вопрос.
Бледные щеки Ларри Веллингтона залил румянец, в глазах появился гнев. И утонченное лицо английского аристократа вдруг изменилось: словно хороший гример добавил неуловимые черточки, заставив проявиться некую восточную пылкость, которая не подчиняется рассудку.
— Что ты несешь?! — крикнул Ларс, давая волю охватившему его бешенству. — Начало сезона провалил не Даниэль, а «Ларосса». Я имею право так говорить: это уже давно не наша командная тайна — все газеты писали. Машина была во много раз хуже прошлогодней. Она и теперь не в лучшем состоянии, я же тоже вижу: ведь я сейчас — второй пилот. Но даже если не все получалось у Лорни, это не значит, что он теряет форму. Ты же не кретин-журналюга из желтой газетенки! Это они вовсю скрипят перьями про какой-то там «кризис чемпиона», про возраст и прочую ахинею! Вообще: о чем ты думаешь, о чем говоришь? Твоего брата сегодня чуть не убили, понимаешь? А тебя волнует, отчего он до сих пор такой непобедимый!
Брэндон созерцал эту вспышку с невозмутимым видом, однако на его скулах шевельнулись желваки, а глаза потемнели еще сильнее. Тем не менее он подождал, пока Ларри изольет свое возмущение до конца.
Когда молодой человек умолк, Лоринг-младший допил свой виски и щелкнул пальцами:
— Хозяйка! Повторите. Слушай, Ларри, а может, поедем в Лондон и завалимся в какой-нибудь бар? Чует мое сердце, что полиция может нагрянуть и сюда.
— Нагрянет так нагрянет. Ты не ответил мне.
— Не ответил, потому что ты неправ. Нет, в том, что в провале сезона больше виноваты ваши инженеры, а не Дени, это, скорее всего, так. Но и он был не тот. Ну честно, не тот! А что до остального… Я об этом все время думаю, Ларри. Иначе с чего бы, как ты полагаешь, я решил выпить? Брат-то у меня один. Но, может быть, все-таки не его хотели убрать?
Веллингтон развел руками:
— А кто еще мог взорваться в его машине?
— Но взорвался-то Джанни Висконти.
— Который никоим образом не должен был оказаться в болиде и тем более выехать на нем! Брэндон, пойми: это было покушение на Даниэля!
Лоринг-младший нетерпеливо схватил стакан с подноса, не дожидаясь, пока тетка-барменша водрузит его на столик.
— Спасибо. И сделайте милость: не стойте над нами! У нас деловой разговор, который вовсе не обязательно слушать еще кому-то.
Проводив взглядом обиженно раскачивающиеся бедра хозяйки, Брэд вновь повернулся к Ларсу:
— Твои соображения? Кто это сделал?
Милорд покачал головой:
— Если бы я мог предполагать! Газеты, само собой, напишут, что это — теракт, но…
— Очень может быть, — согласился Брэндон. — Случись такое, не дай Бог, во время заезда, и не с Джанни, а… Фу, даже и представлять не хочу! Но все равно — мало похоже на правду. Эти уроды обычно стараются угрохать куда больше народу. А вот о чем наверняка многие будут писать, так это о конкурирующих командах. Сейчас на «Балтимор» повесят всех собак. Да и на нашу «Ронду» тоже. То-то начнется потеха! А полиция эти версии станет проверять и перепроверять, всех будет дергать и всем перепортит нервы. Представляешь, Ларри?
Веллингтон только махнул рукой:
— Тут уж ничего не поделаешь. Ведь в любом случае подозревать будут не пилотов, а боссов других команд. И уж тебя-то это всяко не коснется. Все знают: хоть вы с Дени и любите иногда сцепиться, но все равно дружите. Так что тут тревожиться не о чем. По мне — лишь бы нашли убийцу.
Лоринг-младший собирался ответить, но тут в его кармане тонко запел мобильник. Вытащив его и глянув на экранчик, немец пожал плечами:
— Кто это может быть? Совершенно незнакомый номер. Да, слушаю! Кто? А-а-а, ну да. Я? Нет, я еще в Килбурне. Куда прийти? А зачем? Да, но я совершенно ничего не знаю. Дени? Не видел я его, я вообще только что приехал и узнал, что заезда не будет. Послушайте, комиссар! О чем вы будете меня спрашивать, если мне вам нечего отвечать? А? Ну, хорошо. Только лучше бы вы ко мне. Я в баре, на Цветочной улице. Это совсем близко. Мистер Веллингтон? — Брэндон кинул вопрошающий взгляд на Ларса, и тот утвердительно кивнул. — Да, я видел мистера Веллингтона. Даже и в настоящий момент вижу. Так что вам есть прямой резон самому… о, простите! Самой прийти к нам. О’кей.
Он захлопнул крышечку телефона и состроил младшему товарищу выразительную кривую мину.
— Нашла! Правду говорят — эта найдет не то, что под землей, а хоть у кита в желудке! Да ладно. Все равно придется с ней пообщаться.
— Придется, — вздохнул Ларри. — А ты что, не отличил женский голос от мужского?
— А он у нее и есть мужской. По телефону, во всяком случае. Тьфу! Говорил же, поедем в Лондон! Тогда бы эту беседу хоть удалось отдалить.
И Брэндон, снова осушив стакан, еще раз щелчком пальцев подозвал барменшу:
— Повторите! На трезвую голову я сегодня не вынесу полицейских.
Последние слова относились к Ларри, смотревшему на него со все возрастающим изумлением. Гонщики «Лароссы» в основном почти никогда не пили крепких напитков. А когда все же случалось, то ограничивали себя парой рюмок, не больше.
«Что бы он там ни болтал, но Даниэля он очень любит!» — подумал Веллингтон и по привычке встал, едва в дверях бара появилась комиссар Айрин Тауэрс.
Глава 7
