— Кто же может сигналить? На лайнере, сказал капитан, кроме нас, нет ни одного пассажира. Тебе просто показалось.
— Нет, не показалось… Смотри, смотри, с моря тоже отвечают…
Они осторожно перешли поближе к корме на левый борт, от которого падали на чёрную гладь воды тонкие полоски красного света с методичностью сигналов азбуки Морзе. Антон Савельевич перегнулся через перила палубы и замер в изумлении. Один из иллюминаторов первого ряда открыт. Именно из него и падают световые сигналы в сторону турецкой границы.
Антон Савельевич приложил палец к губам и, шепнув Зинаиде Петровне: «Следи — может надумать выпрыгнуть через иллюминатор», неслышно скрылся. Через минуту рядом с Зинаидой Петровной бесшумно, как тени, появились два моряка с пистолетами в руках. И в то же мгновение сигналы повторились снова. Слух Зинаиды Петровны уловил слова «семнадцатый кубрик», и один из моряков исчез так же неслышно, как и появился. Зинаида Петровна дрожала всем телом, боясь двинуться с места.
Моряк молча осторожным движением руки отстранил её от перил, указав рукой на стоящий рядом диван. В это время вблизи лайнера показался силуэт военного катера. Моряк нагнулся к Зине и шепнул: «Наш, пограничник, сторожевик — не волнуйтесь». Со стороны турецкой границы на корпус лайнера легли два пересекающихся луча прожекторов. На палубе стало совершенно светло.
Сторожевой катер, развернувшись у самого лайнера, лёг на параллельный курс и дал сигнал: «Застопорить машины!» В это время вернулся Антон Савельевич.
— Ну что, Тоня? — схватила его за руку Зинаида Петровна.
— Меня не пустили в трюм. Сейчас всё выяснится. Пойдём на служебную палубу.
Спустившись по эскалатору на внутреннюю палубу, они застали там такую картину: к ним спиной стоял среднего роста русоволосый матрос из экипажа лайнера. С боков с направленными на него автоматами стояли два пограничника. Майор в пограничной форме просматривал документы матроса. Рядом с майором стояли капитан лайнера, его первый помощник, четыре младших офицера. Поодаль на палубе перешёптывались матросы команды.
— Фамилия? — сухо спросил майор-пограничник.
— Середа, — неохотно ответил матрос.
— Год рождения?
— 1909.
Майор пристально посмотрел на матроса и сказал сквозь зубы:
— Не слишком ли молодо вы выглядите для этих лет?
Матрос промолчал, не поднимая глаз.
— Кто из экипажа хорошо знает матроса Середу, подойдите сюда.
— Я с ним живу в одном квартале, — сказал один из матросов, стоявших поодаль, — но это не он, не Ефим Середа.
Задержанный бросил короткий взгляд в сторону говорившего и отвернулся так, что профиль хорошо стал виден Зинаиде Петровне. Она сначала испуганно прижалась к мужу, не веря глазам своим, потом крикнула, так, что все обернулись в её сторону:
— Это он! Шпион, я его знаю…
— Кто? — спросил Споряну настороженно.
— Тот самый негодяй, который был с Таберидзе и отвёз меня в подвал… Это он… Старк…
Минутной паузы было достаточно, чтобы шпион в мгновение ока схватил дула, направленные на него, и выбросил обе руки в сторону. Раздались короткие автоматные очереди — и майор упал. Споряну инстинктивно бросился вперёд, загораживая собой Зину, и в порыве бешенства схватил шпиона за шиворот. Ещё, мгновение — и шпион уже был скручен и обезврежен.
Матросы отнесли раненого майора в судовой госпиталь, а шпиона спустили на катар для переправки в распоряжение береговых властей.
Раны, полученные пограничником, оказались не тяжёлыми. Одна пуля пробила мышцу правой руки. Две прошли под кожей в правом боку, слегка повредив ребро. Когда майора перевязывали, он, превозмогая боль, вызвал с катера офицера, трёх пограничников и сказал:
— Находиться на мостике лайнера. Вести в сопровождении патрульных катеров, по эстафете. Курс на Судакский маяк. Дальнейшие указания получите в пути.
Антон и Зина долго не могли уснуть, вспоминая детали происшествия. Посидели в каюте, выпили по стакану чая и снова поднялись на верхнюю палубу. Лайнер шёл на максимальной скорости курсом на синевшие вдали горы Крыма, оставляя широкий вспененный след. В трёх-четырёх кабельтовых, чуть позади, шёл эскорт пограничных катеров.
На востоке начинала заниматься утренняя заря.
ГЛАВА XXI
В ФИЛИАЛЕ АКАДЕМИИ НАУК
В конференц-зале филиала Академии наук в этот день было особенно оживлённо. Сухощавый, небольшого роста, подвижной старичок, профессор Хрусталёв — директор научно-исследовательского института специального топлива ЦНИИСТ-а, убеждённо доказывал:
— Нет, не согласен, уважаемые коллеги! Проблему нового вида топлива можно считать решённой. Опыты, проведённые инженерами Владимиром Петровичем Кремлёвым и Антоном Савельевичем Споряну убеждают нас в этом окончательно.
— Но ведь это только опыты, Сергей Сергеич, — неуверенно возразил румяный старик с заросшим волосатым лицом — доктор химических наук Степан Модестович Левашов.
— Вы, Степан Модестович, говорите «опыты» и потому полагаете, что новое топливо ещё не вышло из пелёнок, находится, с вашей точки зрения, в стадии эксперимента. Нет, решительно не согласен с вами.
— И я осмелюсь высказать несколько иное мнение, Степан Модестович, — учтиво заметил доктор технических наук директор Центральной лаборатории лёгких сплавов. — В Министерстве Морского флота восхищены ходовыми данными нового лайнера. А на этом лайнере установлены двигатели системы инженера Споряну, работающие именно на том топливе, о котором говорит Сергей Сергеич.
— Сомневаться, становиться на позиции скептиков у вас, Степан Модестович, нет решительно никаких оснований, — запальчиво продолжал Сергей Сергеич. — Представьте себе всю разнородность этих опытов. Самолёты-снаряды, стратосферные реактивные сигары, локомотив и, наконец, лайнер. Обратите внимание на такую характерную деталь: локомотив совершил рейс в 25 тысяч километров и возвратился в Самгунь, израсходовав только два баллона — всего 100 килограммов топлива. Разве не достаточно убедительны такие результаты производственных испытаний?!
— Ваши доводы весьма логичны, Сергей Сергеич. Но не забывайте старую русскую поговорку: «Семь раз отмерь, а один раз отрежь». Ведь никто ещё результаты этих испытаний не изучал, не обобщал. Ещё нет о них коллективного авторитетного мнения. Послушаем сегодня, как эти опыты оценят академики.
До начала заседания оставалось не более часа. Но разговоры учёных, их горячие споры о проблемах нового топлива расширяли круг собеседников всё больше и больше. Учёных-аграрников интересовали прежде всего проблемы искусственного дождевания. Энергетики проектировали теплоцентрали, кораблестроители мечтали о кругосветных плаваниях без захода в порты и т. д. Были в этих кулуарных спорах и сторонники нового топлива, и его противники. Но бесспорным становилось одно: скептики были в меньшинстве.
Увлёкшись разговорами, никто не заметил, как открылась боковая дверь и в зале появились члены Президиума филиала Академии наук.
За столом рядом с председателем президиума заняли места учёный секретарь филиала, маститые академики. Когда утихло движение в зале, председатель поднялся:
— Товарищи! — раздался в репродукторах его голос. — Прежде чем открыть заседание, разрешите огласить один документ.
