Из видеофона послышался треск. Первый канал, внутренняя система. Нажатием кнопки Кэрри наклонил кресло вперед и, усаживаясь поудобнее, щелкнул клавишей. На экране появилось лицо доктора Манковски, его ассистента.
— В чем дело?
— Мы тянем с решением о допусках. Эти, из лаборатории, проявляют беспокойство. Мы выбились из графика.
Доктор Кэрри выудил из стопки нужную папку, принялся листать. Допуск к мутации с усиленным кровообращением для работы в Антарктиде. Допуск к мутации системы звуковой ориентации для работы в недавно открытых огромных подземных пещерах… Ими уже созданы человек-амфибия, звездоплаватель без конечностей, супермозг-организатор, разве этого мало? Они внимательнейшим образом следили за наследственностью, отвергали любые отклонения и все же постоянно допускали рождение новых монстров…
— Я еще подумаю, — сказал он и, не обращая внимания на удивленное лицо Манковски, выключил видеофон, после чего с решительным видом вновь открыл папку.
Перед ним генная карточка. Нет никаких сомнений, новый декодирующий автомат действует с куда большей точностью, нежели прежний. С тех пор как они приступили к серийному анализу — а он еще далеко не завершен, — им удалось обнаружить в шестнадцати случаях мутантов ГН-3, изменение в двадцать второй хромосоме. Это незначительная ошибка в генетическом коде, но определить ее сложно и последствия неясны. Бесспорно одно: это отклонение от нормы.
Доктор Кэрри нажал на несколько клавиш, подождал, пока из трубы пневмопочты выпал на стол небольшой контейнер. Когда он открыл его, оттуда выскользнула магнитная карточка с надписью Сандра Жанжако. Фотография: узкое девичье лицо, большие глаза, гладкие темно-каштановые волосы. Кэрри взял магнитный грифель и быстро сделал несколько штрихов на поле «Разрешения». Тем самым он аннулировал все права, которые она имела как гражданка этого государства, — право на обеспечение, на медицинскую помощь, на пребывание в климатизированном секторе. Напечатав обоснование, он свернул его в трубочку и сунул в отверстие пневмопочты. Всасывающий шумок, что-то щелкнуло… Дело сделано. Он невольно взмахнул рукой, но остановить уже ничего не мог. Распоряжение попадет в регистратуру, затем в управление допусков и отдел «психологического надзора». А оттуда будет послано письмо в голубом конверте, написанное отнюдь не формально, а вежливо, с сочувствием. Будут включены телеэкраны — поскольку получатель письма лишается сферы личных переживаний, — наготове будет стоять врач… Нет, ничего сверхъестественного, драматического не произойдет.
На душе у доктора Кэрри скребли кошки. Ну почему это коснулось именно Сандры? Она, как и он, добровольно вызвалась работать здесь, — а кому это сейчас, когда хоть всю жизнь можешь палец о палец не ударить, придет в голову? Два года они проработали внизу, в отделе анализов, ему часто приходилось встречаться с ней по делу. Разговаривали они редко, потому что понимали друг друга без слов. Он догадывался о жившем в ней чувстве беспокойства, которое было знакомо ему самому. Эта неудовлетворенность вызвана желанием сделать что-то, вырваться из сонного общества, опекаемого автоматами, чтобы жить жизнью, где дано испытать свою судьбу, надышаться полной грудью…
И снова ход его мыслей перебил видеофон. На сей раз с ним связывались по внешнему каналу. Он машинально подключился, уставившись в изображение заповедника. Жутковатая картина: необозримые, таинственные ландшафты, от которых исходят неясная угроза и необъяснимое очарование. Никто из них там не бывал, если же кто и попадал, обратно не возвращался…
На экране появилось лицо Китти-Энн, его жены, с ней его соединила кибернетическая машина, занимающаяся анализом психологических и генетических аспектов.
— Привет, дорогой, мы с детьми на автодроме. Пэтти опять расшалилась… Послушай, я забыла опустить карточки тотализатора. Опустишь за меня, милый? Не забудь, пожалуйста…
Китти-Энн выглядела ослепительно, подкрашенные бирюзовой краской глаза как нельзя лучше гармонировали с ее золотистым платьем. Кэрри сказал ей об этом и с облегчением вздохнул, когда экран потемнел. Попытался собраться с мыслями. Сегодня ему предстояло серьезно потрудиться.
Несколько минут спустя его потревожил шорох за дверью. Вошел Манковски — обычно он сюда не заходил. Кэрри оглянулся, неприятно пораженный. Ассистент, помахав листком бумаги, хлопнул им перед Кэрри по столу:
— Какая низость!
Кэрри бросил взгляд на листок, — это была фотокопия распоряжения об увольнении Сандры.
— Кому-кому, а нам с вами отлично известно, что пока не ясно, к чему приводит отклонение ГН-3, — негодующе сказал Манковски.
Кэрри поднял брови, внешне сохраняя спокойствие:
— В том-то и дело. Мы обязаны сохранять генетические поля в чистоте. Особенно, когда не знаем, какие явления могут быть вызваны отклонением от нормы. Не понимаю, о чем вы?..
Манковски подошел еще ближе к столу.
— В других случаях вы не были столь педантичны.
— Что вы хотите этим сказать?
— Не станете же вы утверждать, будто вам неизвестны результаты вашего собственного осмотра?
На несколько мгновений Кэрри застыл, потом нащупал одну из кнопок запоминающего устройства. Чуть погодя из прорези аппарата выползла ксеропленка, и Кэрри торопливо оборвал ее на конечной перфорации.
Его генетический код, совсем недавно сделанный новым декодирующим аппаратом. В левом верхнем углу — микроснимок, в правом — нанизанный на прямую линию хромосомный ряд, слева внизу — молекулярная схема, а внизу справа — кодовая таблица с выделенным красным цветом участком. И в самом низу — его имя. Никаких сомнений: отклонение в ГН-3.
— Этого я не знал, — прошептал Кэрри.
— Весь отдел знает, — сказал Манковски, — а вы хотите убедить нас, будто ничего не знали? Я говорю с вами от имени отдела: мы требуем, чтобы вы отменили решение о высылке Сандры.
Несколько секунд Кэрри не сводил глаз с лица Манковски. Потом сказал:
— Можете идти. Я все улажу.
Когда дверь за ассистентом закрылась, Кэрри ненадолго задумался. Прикинул, что остается делать в сложившихся обстоятельствах. Отдать кое-какие распоряжения, собрать личные вещи, связаться с Китти-Энн? Отбросив эти мысли, он нажал на клавишу вызова по внутренней системе. Сначала охрану на переходе — пока никаких отметок нет. Затем рабочее место, регистратуру, сектор снятия с учета… Отметки уже сделаны. Оставался только подземный туннель перед контролем на выходе. Там он и обнаружил Сандру. На экране появилось ее изображение: осунувшаяся, с искаженным гримасой лицом, в руках небольшой чемоданчик. Шла она неторопливо, но и не замедляла шаг. Он схватил микрофон и крикнул:
— Подождите, Сандра! Это Кэрри! Подождите, я с вами!
Оглядевшись, Кэрри с облегчением подумал, что ничего из кабинета взять с собой не хочет. Встал, направился к двери и вышел — поспешно, будто боялся опоздать.
Киборг по имени Джо[22]
Эд отложил микрофон в сторону. Продиктованный им протокол оказался скудноватым.
Да и что тут записывать? Все результаты измерений приборы автоматически переводят в банк данных, где они накапливаются. Эду даже незачем их считывать.
А неординарные события? О них стоило бы думать, случись хоть раз что-нибудь, выходящее за пределы будничной рутины…
Достав записную книжку, Эд покопался в ящике. Где ручка? «Дорогая Лори!» — написал он. Поднял голову, задумался. Машинально уставился на толстое свинцовое стекло, пытаясь разглядеть, что за ним: обломки бетонных панелей с металлической арматурой и бесконечная равнина, пустая и недвижная, а над горизонтом — беззвездное черное небо. Система находилась внутри облака межпланетарной пыли, что и делало ее интересным объектом для исследований…
Но, судя по всему, Эда она больше не интересовала. Он пересчитал зарубки на ребре столешницы: четыреста шестьдесят одна, до смены еще двести шестьдесят девять дней. Долго.
Он вернулся к письму:
«Новостей никаких нет. Отсюда вообще не о чем сообщить. Пишу тебе просто так, от нечего делать. Впрочем, нет, пишу, чтобы сказать, как я заранее радуюсь нашей с тобой встрече. Что жду не дождусь ее. Не стоило мне браться за эту работу, хоть и платят хорошо. Время тянется бесконечно долго.
Хуже всего одиночество. Джо не в счет. Извини, что упоминаю о нем. Но ведь это больше не Джо… Ты меня понимаешь. Надеюсь, для тебя все это уже в прошлом.
Так что в действительности я один. Один в стометровой комнате. Но половина ее заставлена аппаратурой. Я моюсь в воде, которую множество раз пил, и пью воду, в которой столько же раз мылся… К тому же я… Но нет, больше жаловаться не стану.
Если бы хоть здесь было где размяться! Внутри слишком тесно, а от эспандера меня просто тошнит, ну, конечно, не в прямом смысле. А снаружи… Будь проклята эта сила тяжести! Без антигравитационных пластин и шага не ступишь.
Но поговорим о тебе…»
Эд поднял глаза. Двигаясь неуклюже, но почти бесшумно, к нему приблизился Джо. С тем, прежним Джо никакого сходства — кроме мозга. Это был сервомеханизм с нервами из проводков. Киборг. И хотя с человеком по имени Джо Эд был когда-то знаком только шапочно, все же…
— Могу я помочь тебе, Эд? — Голос киборга прозвучал на удивление мягко, в нем слышалась даже некоторая озабоченность. — Тебе что-нибудь нужно, Эд?
— Нет, спасибо, Джо.
— Хочешь есть? Пить?
