блузку без рукавов, поэтому татуировку было хорошо видно. Она любила выставлять свое украшение напоказ, когда искала пару. Ей хотелось, чтобы мужики видели ее. Татуировка казалась им эффектной. Андреа набила ее в Сан-Диего через год после того, как убила отца.
— Это змея, — ответила она. — Гремучая змея. Видишь клыки?
Еще бы ему не видеть. Огромные, непропорционально большие клыки. С одного свисала ядовитая капля.
Он был похож на бизнесмена, решившего отдохнуть полдня от своего перекладывания бумажек, — в дорогом костюме, с зачесанными назад волосами, как у президента. Только волосы не темные, а почти седые, и на вид лет шестьдесят. Почти вдвое старше ее самой, но это не имеет значения. И будь ей шестнадцать, а не тридцать два — все равно бы не имело. Или восемь. Она вспомнила одну из отцовских присказок: ссать уже садится — мне вполне сгодится.
— Конечно, вижу. — Теперь мужчина уже сидел рядом с ней. — Но что это значит?
— Узнаешь, если повезет, — ответила Энди и провела языком по верхней губе. — У меня есть еще одна татушка. В другом месте.
— Покажешь?
— Может быть. Ты любишь кино?
Он нахмурился.
— В каком смысле?
— Мы идем на свидание или как?
Он знал, что это значит — или что должно было бы значить. Вокруг полно женщин, и под «свиданием» все они понимают вполне определенное развитие событий. Энди, однако, имела в виду нечто иное.
— Конечно. Ты симпатичная.
— Тогда пригласи меня на свидание. Настоящее свидание. В «Риальто» показывают «В поисках утраченного ковчега».
— Мне больше по душе маленький отель в двух кварталах отсюда, дорогая. Номер с барной стойкой и балконом — как тебе?
Она почти коснулась губами его уха и крепко прижалась грудью к руке.
— Чуть позже. Давай сначала сходим в кино. Заплати за мой билет и попкорн. Темнота меня заводит.
И вот они здесь. На экране Харрисон Форд, огромный как небоскреб, хлещет кнутом дорожную пыль. Мужик с прической президента щупает ее ногу, но Энди держит на коленях стакан с попкорном, чтобы мужская рука не дошла от третьей базы до «дома». Он пытается забраться выше, и это ее раздражает, потому что Андреа хочет досмотреть фильм до конца и узнать, что же находится в Утраченном Ковчеге. И поэтому…
В два часа в будний день в кинотеатре было почти пусто, но три человека сидели на два ряда позади Энди Штайнер и ее кавалера. Двое мужчин: один довольно старый, а второй — на пороге средних лет, судя по внешности (хотя внешность бывает обманчива), а между ними — женщина удивительной красоты. Высокие скулы, серые глаза, сливочная кожа. Копна черных волос перехвачена широкой бархатной лентой. Обычно она ходила в шляпе — старом потертом цилиндре, но сегодня оставила ее в своем доме на колесах. В кино в цилиндрах не ходят. Ее звали Роза О'Хара, но кочевая семья, с которой она путешествовала, прозвала ее Розой Шляпницей.
Мужчина на пороге средних лет, Барри Смит, имел стопроцентно европейское происхождение, но в той же семье его называли Барри-Китаёза из-за слегка раскосых глаз.
— Теперь смотрите, — сказал он, — это интересно.
— Фильм интереснее, — пробурчал старик, Дедуля Флик. Но в нем просто говорил его вечный дух противоречия. Он тоже наблюдал за парочкой в двух рядах от них.
— Надеюсь, что интересно, — сказала Роза, — потому что пар у нее не такой уж сильный. Есть немного, но…
— Сейчас, сейчас! — сказал Барри, увидев, что Энди повернулась к мужчине и зашептала что-то ему на ухо. Барри улыбался во весь рот, позабыв про пакет с желейными мишками, который держал в руках. — Я три раза видел, как она это делает, и все равно балдею.
Уши мистера Бизнесмена заросли курчавыми седыми волосами, выпачканными серой цвета дерьма, но Энди это не могло остановить: она хотела смыться из этого города, но с финансами у нее был полный швах.
— Ты не устал? — прошептала она в омерзительное ухо. — Не хочешь поспать?
Мужчина сразу же уронил голову на грудь и захрапел. Энди полезла к себе под юбку, вытащила оттуда вмиг расслабившуюся руку и уложила на подлокотник. Затем она принялась шарить в дорогом на вид пиджаке мистера Бизнесмена. Бумажник оказался в левом внутреннем кармане. Это хорошо. Не придется заставлять его отрывать от кресла толстую задницу. Когда они уже заснут, сдвинуть их с места бывает трудно.
Она открыла бумажник, бросила кредитки на пол и несколько мгновений рассматривала фотографии: мистер Бизнесмен с кучей других толстых мистеров Бизнесменов на поле для гольфа; мистер Бизнесмен с женой; мистер Бизнесмен, намного моложе, стоит перед елочкой с сыном и двумя дочками. Девочки были в колпачках Санты и одинаковых платьях. Скорее всего он их не насиловал, но исключать этого было нельзя. Она давно усвоила: мужчины насилуют, если знают, что это сойдет им с рук. Узнала об этом, сидя на отцовских коленях, так сказать.
В отделении для банкнот оказалось около двухсот долларов. Она надеялась на большее: в баре, где она его подцепила, проститутки были классом повыше, чем в аэропорту, — но для дневного сеанса в четверг улов был неплох, и всегда найдутся мужчины, готовые повести красивую девушку в кино и как следует полапать в качестве аперитива. По крайней мере, они надеялись, что это только аперитив.
— Ладно, — пробормотала Роза, начиная вставать. — Убедил. Давайте попробуем.
Но Барри остановил ее, положив руку на плечо.
— Нет, подожди. Смотри. Сейчас будет самое интересное.
Энди снова наклонилась к омерзительному уху и прошептала: «Засни глубже. Как можно глубже. Ты почувствуешь боль, но она будет всего лишь сном». Она открыла сумочку и достала нож с перламутровой рукояткой. Маленький, но острый, как бритва.
— Чем будет боль?
— Всего лишь сном, — пробормотал мистер Бизнесмен в узел своего галстука. — Правильно, дорогуша. — Энди обняла его и чиркнула двойное «V» у него на щеке, такой толстой, что она скоро превратится в бульдожью. Мгновение она любовалась своей работой в мерцающем свете проектора. Потом хлынула кровь. Когда он проснется, его лицо будет гореть огнем, а правый рукав дорогущего пиджака будет пропитан кровью. Мужику явно понадобится «скорая».
И как ты объяснишь все это своей женушке? Уверена, что-нибудь да придумаешь. Но если не сделаешь пластическую операцию, то каждый раз в зеркале будешь видеть мои метки. И каждый раз, когда отправишься пытать счастье в очередном баре, будешь вспоминать, как однажды тебя укусила гремучая змея. Змея в синей юбке и белой блузке-безрукавке.
Она засунула два полтинника и пять двадцаток в сумочку, захлопнула ее и уже хотела встать, но тут на плечо ей легла чья-то рука, а в ухе послышался женский шепот.
— Привет, золотце. Досмотришь кино в другой раз. А сейчас ты пойдешь с нами.
Энди хотела повернуться, но чьи-то руки сжали ей голову. Да только самое ужасное было в том, что сжали они ее изнутри.
А потом — до тех пор, пока она не очнулась в «Эрскрузере» Розы, стоящем в каком-то запущенном кемпинге на задворках этого среднезападного города — все погрузилось во тьму.
