порождение многочисленных африканских войн — джип, небольшой грузовик или автобус со срезанными стойками и крышей с установленным в кузов крупнокалиберным пулеметом, противотанковой ракетной установкой или безоткатным орудием[99]. Чаще всего следующие типы оружия: советские зенитные установки 23-мм ЗУ-23 и 37 мм (тип 63), французский 89 мм противотанковый ракетный комплекс LRAC, 106-мм американское безоткатное орудие М-40А1. [100] Наиболее примечательными были установленные на джипы неуправляемые ракетные снаряды советских истребителей МиГ-17. Поскольку значительную часть боевиков во всех группировках составляли малограмотные подростки, применение ими столь сложного оружия приводило к постоянным жертвам среди мирного населения.
Помимо личного соперничества Али Махди и Фараха Айдида, основной причиной постоянно вспыхивающих жестоких столкновений стал контроль над распределением международной помощи, который находился в руках бизнесменов из клана абгал, сотрудничающих с Али Махди. Ситуация значительно ухудшилась, когда в сентябре 1991 года Фарах Айдид создал свое альтернативное правительство. Это вызвало боевые столкновения по всей линии соприкосновения враждующих группировок. Бои с 6 по 9 сентября 1991 г. назвали «четырехдневной войной». Не менее 400 человек было убито и полторы тысячи ранено. Инфраструктура города пострадала очень значительно. Войска генерала Айдида выбили подразделения Али Махди из большинства ключевых районов города. В итоге под контролем Махди остался лишь родовой анклав клана абгал на севере столицы.
9-13 октября 1991 г. в Могадишо находилась с визитом совместная эфиопо-эритрейская делегация. В тот момент в еще единой Эфиопии сложилась непростая ситуация. В мае 1991 года повстанцы Национального фронта освобождения тиграй (НФОТ) при поддержке Национального фронта освобождения Эритреи (НФОЭ) и более мелких группировок взяли власть в Эфиопии. Менгисту Хайле Мариам покинул страну. После победы руководство НФОЭ, чьей целью всегда была независимость Эритреи, самоустранились от общеэфиопских дел, давая понять, что Эритрея де-факто уже независима. Однако США настояли на том, чтобы лидер НФОЭ Исайяс Афеворк не торопился слишком быстро проводить референдум по вопросу независимости. Очевидно, что поскольку США начали все больше участвовать в делах Эфиопии, им было невыгодно торопить события, чтобы не раздражать будущего возможного стратегического союзника на Африканском Роге. Таким образом, руководства Эфиопии и будущей Эритреи действовали на дипломатическом фронте совместно, хотя в ближайшем будущем Сомали станет для них полем боя для войны чужими руками.
Цели эфиопо-эритрейской делегации в Могадишо отражали, прежде всего, интересы Аддис-Абебы. Консультации ее представителей с лидерами клановых группировок имели цель организовать новую конференцию по национальному примирению, где главную роль играли бы клановые лидеры и полевые командиры, а не политики, живущие за границей. Новое руководство Эфиопии, таким образом, надеялось успокоить страсти в эфиопском Огадене, где активизировались сомалийские повстанцы.
Особенно яростные бои развернулись в Могадишо 17 ноября 1991 г. Несколько недель сражения шли буквально за каждый дом. По меньшей мере 14 тысяч человек погибли и 27 тысяч были ранены в ходе этих столкновений к 29 февраля 1992 г.[101] Страну поразила засуха. Гуманитарные поставки конфисковывались клановыми группировками. Ни Махди, ни Айдид не желали пропускать гуманитарные конвои на территории, которые они не контролировали.
Противостояние Али Махди и Фараха Айдида — период наиболее ожесточенных боев сомалийского внутреннего конфликта в последнем десятилетии XX века. Их постоянное личное соперничество и упорное нежелание идти на компромисс свидетельствуют о том, что оба этих лидера всегда стремились к личной диктатуре с опорой на свои кланы. Проблемы власти, господства и подчинения в африканском обществе имеют давние традиции, основой которых является авторитаризм. В традиционном мышлении авторитаризм воспринимается как уважение к власти и лидеру, да и сама африканская система ценностей имеет авторитаристский характер.
В данной ситуации оба лидера фактически пытались вернуть страну к управленческой формуле Мохаммеда Сиада Барре — авторитарное правление военного диктатора с опорой на свой клан. Выбор такого пути достаточно логичен — именно диктатура очень часто в истории останавливала всеобщий хаос и становилась опорой для восстановления государственности. Показательно, что сражались между собой родственные кланы, которые были союзниками, что весьма характерно для сомалийцев. Однако в сложившихся обстоятельствах, когда ни одна группировка не обладала достаточной силой для разгрома противника, когда все вели войну всех против всех, установление власти одного лидера в Сомали было невозможным. В итоге стремление руководителей двух сильнейших группировок подчинить обстоятельства своей воле привело к катастрофическим последствиям.
Гуманитарная интервенция ООН и США
1 января 1992 г. в должность генерального секретаря ООН вступил Бутрос Бутрос Гали. Одним из первых его шагов стала отправка в Могадишо в феврале своего заместителя Джеймса Джона, который провел переговоры с лидерами противоборствующих группировок о возможном прибытии в страну войск ООН. Али Махди поддержал идею введения войск ООН на территорию Сомали, Фарах Айдид высказался резко против. По его мнению, это означало бы оккупацию страны.
В целом же миссия Джона нанесла вред делу сомалийского урегулирования. С него началась пагубная для ООН тенденция делать ставку на лидеров клановых группировок (военных вождей), исключая из переговорного процесса остальных политических, духовных и традиционных лидеров. Поскольку спецпосланник ООН большую часть визита посвятил переговорам с Фарахом Айдидом, среди большинства клановых фракций быстро распространилось мнение, что Айдид манипулирует Джона. Это привело к новой вспышке насилия[102]. Джеймс Джона не использовал как переговорный фактор местный этнополитический расклад. Сосредоточившись на переговорах с кланами хабр-гедир (Айдид) и абгал (Махди), он не встречался с лидерами других хавийя — кланов муросад и хавадле, которые занимали в целом более нейтральную позицию и могли стать посредническим звеном[103].
Однако одной из главных причин неприятия частью сомалийцев инициатив ООН многие специалисты также считают фигуру самого генерального секретаря Бутроса Бутроса Гали. Как отмечал бывший посол Сомали в Кении Хусейн Али Дуале, Гали как госминистр в предыдущие годы работал с Спадом Барре и контролировал финансовую и военную помощь Каира диктатору Сомали. Он был ключевой фигурой вместе с итальянцами на переговорах между Барре и оппозицией с тем, чтобы смягчить процесс передачи власти. Он никогда не рассматривался сомалийцами как нейтральный игрок, а скорее, как тот, кто хочет реализовать политические интересы своей страны, используя ресурс ООН [104]. Таково также, например, мнение профессора Йоркского университета (Канада) Сайда Шейха Мохаммеда[105] и посла США в Сомали в 1992-1993 годах Роберта Оукли[106]. Большинство сомалийцев были убеждены, что Египет руководствуется в отношении Сомали «политикой Нила». В Каире всегда опасались, что Эфиопия может «закрыть» реку, и в качестве противовеса старались держать Судан и Сомали в сфере своего влияния.[107]
20 января 1992 года Временный Поверенный в делах постоянного представительства Сомали при ООН обратился с письмом к председателю Совета Безопасности ООН, в котором призывал помочь остановить боевые действия в стране. 23 января 1992 года Совбез ООН ввел эмбарго на поставки вооружений в Сомали (резолюция 733).
В феврале 1992 года зять Сиада Барре генерал «Морган» захватил порт Кисмайо. Его отряды насчитывали несколько тысяч сторонников свергнутого президента. К концу апреля отряды «Моргана» оказались всего в 30 км к западу от Могадишо[108]. Здесь развернулось сражение, в котором победу одержали подразделения Сомалийской освободительной армии (СОА) под общим командованием генерала Айдида. СОА составили вооруженные отряды четырех движений:
