минуты и новый рывок, захват новых рубежей. План неплохой, только начинать нужно было раньше, пока темно. Господи! Шепни нашему генералу на ушко команду, — „Огонь!“, клянусь, на глазах у всех, еще сегодня поставлю тебе свечку в церкви на Центральном острове…»
И в этот момент его ушей достиг гул минометных выстрелов. Мозг еще обрабатывал услышанное, а майор Ширков уже кричал, — «Огонь!». Вскочив на ноги, он короткими очередями из ППС, прицельно обстреливал наблюдательную площадку вышки стоявшую от него на расстоянии семидесяти метров. Об этом моменте он мечтал целый месяц, так ему надоели стекла биноклей и стереотруб над деревянным бортом. Чего не знал майор, так это того, что деревянные борта были обложены мешками с песком. Но против пуль из станкового пулемета те помочь уже не смогли. Довершили дело орудия дотов. Первый выстрел они сделали по пушкам, пока перезаряжались, расчеты остальных были давно уничтожены, ну а вышки с виду как бы целые. Были.
На огонь шестидесяти пулеметов, немецкие пехотинцы ответили единственно верным способом: сразу же залегли, начали расползаться в стороны, стараясь спрятаться в высокой траве и открыть ответный огонь. Но результат дуэли противников, один из которых лежит на земле в низине, а второй — в окопе на возвышенности, достаточно предсказуем, а расчет 50-мм миномета или пулемета слишком заметен с расстояния в триста метров, чтоб долго вести огонь.
Рвались снаряды на позициях немецкого полка реактивных минометов, но, тем не менее, оттуда, в небе, в направлении крепости потянулись дымные хвосты. Что-то громко рвануло справа, привлекая взгляд взлетевшими в небо обломками железнодорожного моста.
Если бы майору сказали, что с момента как он крикнул, — «Огонь!», прошло всего десять секунд, он ни за чтобы не поверил, но таково коварство времени. Бывает, секунды растягиваются в минуты и часы, а бывает, дни пролетают мимо незаметными мгновениями…
— Всем! Ложись! — скомандовал Ширков, как только услышал вой приближающихся реактивных мин, и сам подал пример выполнение команды. Связисты продублировали команду в рацию и по телефону.
Мины рвались мощно, громко, но недолго. Один из взрывов выделялся особенно. Рвануло где-то далеко, то ли около цитадели, то ли на территории Ровенского укрепления, лежа в окопе не скажешь. Но рвануло так, что земля затряслась под комбатом.
«Если такое и к нам прилетит… мама не горюй…», — но больше таких взрывов не было. Как только вокруг перестало свистеть и вздрагивать от взрывов, майор велел продолжать огонь. Впрочем, он и не прекращался. Шестнадцать дотов и дзотов увлеченно палили из пушек и пулеметов. Видно, находили достойные цели на том берегу. А вот Ширков, внимательно осматривая окрестности в бинокль, таких целей не видел. Кто-то умный из немецких офицеров, поняв, что в силу целого ряда причин атаки в ближайшее время уже не получится, скомандовал отступление. Пехота, резво шевеля булками, отползала подальше от крепости. Впереди, в Тересполе и в его округе взрывались снаряды и мины. Начинались пожары.
Майор отдал приказ прекратить бестолковый огонь из пушек и пулеметов. Открывать огонь исключительно для подавления огневых точек противника. По отползающей живой силе противника огонь ведут исключительно стрелки и снайпера.
Что-то опять жутко завыло над головой. Все, задрав головы, наблюдали за вторым полетом десятков огненных бутонов в сторону противника. Первый, многие бойцы и сам майор не видел, пережидая короткий, но мощный артобстрел своих позиций на дне окопа. Реактивные снаряды выли, за ними оставалась полоса густого дыма. Взрывы снова накрыли, как сам Тересполь, так и вокзал, и поля на юго- запад от города.
После этого бой стал затихать, перестали стрелять минометы за спиной, пулеметные очереди стали редкими и отрывистыми, лишь сухо щелкали выстрелы винтовок и карабинов в передней траншее. Вышел на связь генерал, запросил обстановку.
После доклада, Ширков отдал приказ пришлым минометчикам убирать минометы и уходить на новую позицию, отвел в казематы первую половину стрелков и поставил на их место вторую. Чтоб тоже услышали свист пуль, поймали врага в прицел и попробовали по нему попасть.
Загудело на западе. На восток летели десятки самолетов с крестами на крыльях. По выпущенными в полете шасси, майор опознал Юнкерсы. Над ними выписывали змейки хищные профили истребителей сопровождения, пытающиеся не оторваться от своих тихоходных подопечных. Майор на всякий случай объявил воздушную тревогу и загнал всех в блиндажи, а командиров в доты и дзоты. На часах, которые он достал из кармана, стрелки показывали 5.35.
— Смотрите, товарищ майор! — взволновано воскликнул и указал рукой на восток связист. Они как раз направились по траншее к доту.
С востока, прижимаясь к земле, навстречу летели десятки советских истребителей. Еще одна группа истребителей шла значительно выше и уже начала пикировать на мессеры, сопровождавшие бомбардировщиков. Прямо над головами немецких войск и защитников города закрутилась карусель грандиозного воздушного боя, в котором с каждой стороны принимало участие никак не меньше полусотни самолетов. Слабозащищенные бомберы «Юнкерс-87», даже не пытались вступить в бой. Куда попало сбрасывая бомбы, они круто разворачивались на обратный курс, предоставив право истребителям сопровождения воевать с напавшими советскими самолетами. Но маленькие, верткие машины, с красными звездами на крыльях, не отставали от неуклюжих «лапотников», удирающих со снижением и пытающихся подставить их под прицел заднего стрелка. Бой быстро смещался на запад, оставляя за спиной дымящиеся следы из десятков подбитых или упавших на землю самолетов и куполов парашютов, успевших выпрыгнуть летчиков, а вскоре и вовсе исчез за горизонтом.
Бойцы радостно кричали, — «Ура!», и палили в небо, приветствуя очевидную победу сталинских соколов, хотя среди упавших с неба обломков, было немало отмеченных не тевтонским крестом, а пятиконечной звездой. Майор быстро навел порядок, напомнив, что на земле перед валами еще остались более важные цели.
«Интересно, сколько немцам понадобится времени, чтоб подтянуть артиллерию и начать вторую атаку? Не меньше часа, а то и двух…», — Василий рассуждал, как советский пехотинец, прикидывая время необходимое для перегруппировки пехоты, подвоза боеприпасов минометам и артиллерии на новые позиции. Не учел он немецкой исполнительности, оперативности и стремления выполнить полученный приказ всеми доступными средствами.
На валах продолжалась вялая перестрелка, бой не требовал никакого участия со стороны комбата. Но только он присел и закурил папиросу, как к нему обратился связист:
— Капитан Проскурин на проводе.
— Слушаю, капитан.
— Товарищ майор, наблюдаю танки! Выезжают из Тересполя в нашу сторону!
— Понял! Взводу ПТР занять позиции в первой траншее. Танки подпустить на триста метров. Орудиям дотов открывать огонь только по моей команде. Стрелкам ПТР открыть огонь сразу после орудий.
«Куда они прутся? Или не поняли что у меня орудия в дотах, или до сих пор за барана держат?» — думал майор с недоумением глядя на приближающиеся машины лавирующие по полю. На часах стрелки показывали 5.53.
«Девять машин… танковая рота… мертвых объезжают… трудно вам будет до нас добраться. Что же они задумали? Танки выведут на прямую наводку, будут давить доты и дзоты, но этого мало… значит, собрали 81-мм минометы, артиллерию, все, что были под рукой. А их можно набрать немало… установили, но уже не в поле перед нами, а подальше… скажем за насыпью железной дороги, мины можно прямо с вагона подавать… начнут вместе давить, пехота лодки подберет и на штурм…»
— Слушай мою команду! Стрелки и пулеметчики в блиндажи! Минометчики с минометами в казематы! Стрелкам ПТР занять позиции в дотах и дзотах. Шесть слева от Варшавского проезда, трое справа!
— Давайте-ка ребятки и мы в дот, неспокойно мне как-то, — приказал он связистам и поспешил знакомым маршрутом.
Доты и дзоты вала строились в системе косоприцельного огня по отношению к основному направлению вала, с севера на юг. Поэтому, их амбразуры смотрели либо в юго-западном, либо в северо- западном направлении. Поскольку пять люнетов Тереспольского вала, пусть потерявшие с годами остроту углов, придавали валу пилообразную форму (очень тупой пилы), это накладывало некие условия на взаимное расположение огневых точек. Дзоты строились, как правило, с одной амбразурой, а дотам, как
