всегда может быть приостановлено.
— Что вы по этому поводу думаете, адмирал?
— Мой фюрер, позвольте мне разбить эту довольно сложную задачу, которую задал нам господин Артузов, на несколько более простых частей. Найдя ответ на каждую из частей, нам будет проще понять ситуацию в целом. Во-первых, оставив в стороне мотивы и источники, зададимся главным вопросом — насколько можно доверять полученной информации? Следуя формальной логике можно сразу сказать, что Артузов уверен в достоверности предлагаемой информации, иначе его действия теряют всякий смысл. Это не значит, что его не могли обмануть, но сделать это весьма непросто. Мой вывод такой: с большой долей вероятности сказанное Артузовым соответствует действительности. Перед тем как идти к вам с докладом, я поинтересовался в штабе флота последней информацией из Монтевидео. Все подтверждается. Офицеры нашего крейсера увидели некий корабль, который им показался похожим на линкор «Ринаун». По всем каналам к капитану Лангсдорфу поступает информация о прибытии значительного подкрепления к кораблям, с которыми он столкнулся. Через несколько часов, когда в Монтевидео наступит утро, уругвайская комиссия должна решить, сколько времени позволить нашему судну находиться в порту. Однако предварительная информация неутешительна и уже ясно — две недели никто не даст. Высшее руководство нашего флота склоняется к мысли затопить крейсер прямо в порту, о чем вам уже докладывали, либо сделают это в ближайшее время. Именно в это время от русских приходит информация, полностью противоречащая тому, что нам известно. Если предположить, что это хитрая дезинформация, подсунутая английской разведкой, то возникает вопрос, почему английская разведка не озаботилась распространением подобных слухов в Монтевидео? Почему англичане продемонстрировали прибывший корабль наблюдателям нашего судна? Поэтому, единственной правдоподобной версией для меня является предположение, что русским стала известна информация не представляющая для них никакого интереса и они решили ее выгодно продать. Поэтому, мое мнение таково, что имеет смысл отдать Лангсдорфу приказ на прорыв блокады. Мы рискуем только тем, что наши матросы и офицеры умрут как герои. Если же у русских достоверная информация, а мы, не вступая в бой, который могли бы выиграть, взорвем свой корабль, то это оставит пятно на репутации германского флота. Риск несоизмерим, мой фюрер.
— Этот весьма предусмотрительный господин Артузов, встретился не только с вашим человеком, но и с представителем ведомства Шелленберга. Гиммлер ушел от меня буквально перед вашим приходом, адмирал. И я рад, что ваши мнения сегодня совпали. Такое бывает нечасто. Думаю, эта информация и наша единодушная позиция добавит решительности и капитану Лангсдорфу, и нашим адмиралам. Мы преподнесем англичанам неприятный сюрприз. А если полученное ранение не позволяет капитану Лангсдорфу полноценно руководить командой в предстоящем сражении, то я надеюсь, там найдутся офицеры, которые смогут возглавить корабль вместо него. А зачем это Сталину, тоже не составляет большой тайны. Он мечтает, чтоб Германия и Великобритания вцепились друг другу в глотки. Кроме того, он знает, что его действия в Прибалтике были вызывающими и в корне противоречили заключенным соглашениям. Но на наши протесты он нагло ответил, что полностью поддерживает присоединение Австрии и не возражает против присоединения к рейху Чехии и Польши, несмотря на то, что в этих странах плебисцит не проводился. Поэтому, этот азиат, считающий себя самым умным, весьма удивлен такой резкой реакцией Германии, вставшей в этом вопросе, по его выражению, на одну сторону с плутократами Англии и САСШ! Теперь, после такого резкого ответа, он пытается этим широким жестом восстановить нормальные отношения и добиться от нас согласия на поставку оборудования, которое изготавливается только в Германии! Что вы думаете по этому поводу, адмирал?
— Мой фюрер, я считаю, что есть смысл заключить дополнительное торговое соглашение. Если предоставленная информация окажется пустышкой ничто не заставляет нас выполнять соглашение. Если сведения будут стоящими и Артузов подтвердит готовность к дальнейшему сотрудничеству… за все нужно платить… ценная информация дорогого стоит… иногда она просто бесценна.
— Хоть в этом вопросе все вернулось к норме. Гиммлер считает, что разорвать соглашение следует в любом случае, независимо оттого, что поведает нам господин Артузов. С его точки зрения, русские делятся с нами только тем, что выгодно им самим и сделают это в любом случае. Поэтому, платить за это, смысла нет. Но мы выполним соглашение. Не нужно раньше времени давать Сталину повод сомневаться в надежности нашего слова…
Утром, на очередном сеансе связи со штабом флота, капитан цур зее Ганс Лансдорф доложил, что уругвайская комиссия, осмотрев повреждения судна, предписала покинуть порт не позднее семидесяти двух часов, считая с момента захода его судна на траверс порта Монтевидео. Таким образом, корабль может находиться в порту еще в течение тридцати четырех часов. Капитан запросил инструкций. Ответ пришел незамедлительно. Прочитав текст полученного сообщения, которое принес ему побледневший шифровальщик, капитан Лансдорф сразу же продиктовал короткий ответ, и вызвал в кают-компанию всех офицеров корабля.
— Из штаба флота сообщили, что по данным разведки, в нашем районе не может быть ни линкора «Ринаун», ни авианосца «Арк Ройал». На помощь двум легким крейсерам мог прийти лишь еще один крейсер. Поэтому, наш фюрер спрашивает, остались ли на нашем судне офицеры и матросы способные отличить крейсер от линкора? Он приказывает всем трусам сойти на берег, а оставшимся на корабле прорвать блокаду и выйти в Атлантику. Поскольку я все еще являюсь капитаном этого судна, то в моем ответе фюреру сказано, что на борту крейсера «Адмирал граф Шпее» трусов нет. Завтра, вся команда выйдет в океан, согласно приказу полученному из штаба флота. В связи с этим приказываю. Подготовить корабль к выходу. Выход из порта состоится завтра, в 20–00 по местному времени. Во время выхода из порта приказываю фрегаттен-капитану Ашеру, огнем зенитных орудий потопить все восемь английских торговых судов стоящих на траверсе.
— Это нарушение всех международных норм судоходства!
— Каждого, не выполнившего приказ, ждет расстрел. А за свои действия, я отвечу либо перед фюрером, либо перед Господом. Своей властью, я отменяю приказ фюрера, на берегу останутся лишь те тяжелораненые, которые уже находятся в местной больнице. Остальные мне нужны в бою.
На следующий день, на запрос уругвайских официальных лиц, капитан ответил, что корабль готовится к затоплению, а команда к высадке на берег и сие действие произойдет до установленного уругвайскими властями срока. Ровно в 20–00 «Адмирал граф Шпее» поднял якорь и обошел акваторию порта, расстреливая в упор фугасными снарядами из 105-мм орудий все стоящие на якоре британские суда, после чего беспрепятственно направился к выходу в океан, где навстречу с ним уже двигались все три английских крейсера.
Только что прибывший тяжелый крейсер «Кумберлэнд», имеющий полный боекомплект, исправными все восемь 203-мм орудий главного калибра, шел первым, прикрывая северо-восточный выход в океан. Два легких крейсера «Ахиллес» и «Аякс», спалившие больше половины боекомплекта и имеющие весьма серьезные повреждения еще с прошлого боя, держались далеко справа от немецкого крейсера, прикрывая юго-восточное направление и оставляя «Шпее» свободным проход по центру.
Верный своей старой тактике, принесшей успех ему в прошлом бою, капитан Лангсдорф сосредоточил весь огонь на тяжелом крейсере и повел прямо на него свой корабль. Пользуясь преимуществом в дальнобойности своих 280-мм орудий главного калибра и новейшей системой управления огнем артиллерии, оборудованной радиолокатором, немецкий крейсер начал пристрелку с максимального расстояния в 110 кабельтовых и как три дня назад добился накрытия уже в третьем залпе. Лишь в отличие от прошлого боя, когда огонь велся в основном фугасными снарядами, в этот раз было принято решение приберечь фугасные снаряды для легких крейсеров. Бронебойные и полубронебойные прошивали их насквозь, не взрываясь.
В прошлом бою, многочисленные попадания фугасных снарядов, из них не менее шести прямых попаданий главного калибра превратили в руины тяжелый крейсер «Эксетер», но не смогли повлиять на управляемость судном и работу его силовых установок. В этот раз единственное попадание полубронебойного снаряда фактически решило судьбу сражения. Летевший по крутой траектории снаряд, выпущенный с дистанции 90 кабельтовых, пробив верхнюю и нижнюю палубы, взорвался в машинном отделении, разрушил осколками одну из силовых установок, вызвал пожар и убил четверых дежурных механиков. Пожар удалось достаточно быстро потушить, но скорость хода судна сразу же упала до
