маловероятным.
Д.И. Эварницкий, говоря о походе, среди прочего ссылается на «Гвагнина», но этот итальянский современник, граф Алессандро Гваньини, служивший и умерший в Польше, в своей хронике, которая увидела свет в 1578 г., напротив, рассуждал о том, что казаки, будь они больше по численности, могли бы повторить древнерусские походы на Царьград: «Да и сегодня едва ли то же не, делали бы казаки, если бы их было так много».
В 1597 г. Иоаким Вельский, переделав и дополнив хронику своего отца Мартина Вельского, издал собственную «Хронику польскую» и в ее главе «О казаках»[91] повторил мысль А. Гваньини, не изменив ее никакой фактической поправкой: «Кажется, что и теперь козаки отважились бы на это, если бы их было побольше».
Материалы, связанные с венецианскими планами удара по Стамбулу в конце XVI в., в которых главная роль отводилась казакам и которые будут рассмотрены в конце нашей книги, не упоминают уже имевший место казачий набег на Босфор. Письма и речи С. Жолкевского 1610-х гг., связанные со знаменитым синопским разгромом, о котором пойдет речь вслед за данным сюжетом, утверждают, что до 1614 г. берега Синопа и Трабзона не тревожились никаким неприятелем со времен турецкого завоевания. Мустафа Найма говорил о том же набеге на Синоп как о первой казачьей акции в этом районе: «Казаки, которые до сих пор, спускаясь в небольших лодках на Черное море, привычны были грабить приморские и расположенные на берегах Дуная селения, в этом году… неожиданно напали на крепость Синоп, лежащую на анатолийском берегу…»
Наконец, письмо кошевого атамана Ивана Сирко упоминает казачий поход 1575 г., однако объектом набега называет только Крымский полуостров: «… року (года. —
Сказанное заставляет с недоверием относиться к сообщениям летописей о масштабной экспедиции 1570-х гг., затронувшей и район Босфора.
Через несколько десятков лет, в 1614 г., произошло событие, получившее известность в Европе, произведшее ошеломляющее впечатление в Стамбуле и вызвавшее ужас в окружении султана: казаки взяли приступом, разгромили и сожгли Синоп. М.Н. Тихомиров называет это нападение «крупнейшим событием начала XVII в. в истории казацких походов»[92].
Приблизительно 10—21 августа названного года (в конце августа по новому стилю) 2 тыс. казаков вышли из Днепра в Черное море[93]. По мнению ряда польских, украинских и российских авторов, возглавлял их прославленный запорожский военачальник, гетман Петр Конашевич Сагайдачный. Число судов этой флотилии неизвестно, но скорее всего их было около 40, если исходить из расчета примерно по 50 человек на чайке (называлась и цифра в 100 лодок, но она менее вероятна, поскольку вряд ли для большого морского похода использовались малые суда). Первоначально флотилия двинулась к устьям Дуная. Мустафа Найма сообщает, что казаки «разграбили сперва по обыкновению деревни, лежащие по берегам реки Дуная и при море».
Оказалось, однако, что командование флотилии имело куда более грандиозный, небывалый и дерзкий по замыслу план нанесения удара по Малой Азии, для чего требовалось пересечь Черное море. Казакам очень пригодились взятые на борт, согласно Найме, в качестве проводников «рабы-отступники». Речь идет о пленниках, насильно принявших ислам, из страха смерти служивших туркам и сумевших вырваться из неволи. Именно эти бывшие рабы могли указать морской путь, подходы к приморским городам Турции, топографию местности, рассказать об укреплениях и т.п.
Флотилия пересекла море поперек (как выражался С. Жолкевский на латыни — «per diametrum») и вышла, по-видимому, в район Трабзона, где казаки и начали опустошать побережье. Но главным объектом нападения был избран Синоп, по характеристике С. Жолкевского, «город очень богатый, живший в покое и не тревожимый с тех пор, как захвачена была Амуратом Первым (Мурадом I, правившим в 1359—1389 гг. —
Запорожцев, разумеется, привлекали не красоты города и окрестностей. Это была мощная военно- морская база Турции, крупнейшая черноморская верфь империи, «морское оружейное хранилище великого султана». Синопскую крепость Эвлия Челеби характеризовал как «неприступную и очень прочную», построенную из камня, с железными двустворчатыми воротами, располагавшуюся тремя ярусами на высоком холме, имевшую по окружности 6100 бойниц и внутри цитадель с несколькими башнями. Гавань Синопа, по этому же описанию, считалась превосходной, дававшей убежище судам «от всех четвертей ветра», едва ли не лучшей в Причерноморье, если не считать Балаклаву.
Флотилия подошла к Синопу. Нападение на город, по мнению историков, «было осуществлено мастерски». Оно произошло ночью и оказалось совершенно неожиданным. Солдат местного гарнизона, экипажи судов и население охватила невероятная паника. С помощью приставных лестниц казаки ворвались в крепость, захватили цитадель, верфь, галеры и целый город. «Вступив в эту древнюю крепость, они, — сообщает Мустафа Найма, — умертвили в ней всех правоверных, ограбили их домы, увели жен и дочерей…» В других переводах Наймы, правда, говорится не о поголовном истреблении мусульман, а о том, что казаки «вырезали гарнизон» и убивали «каждого мусульманина, попадавшегося им на пути», но крови, конечно, пролилось много. Все христианские невольники получили свободу, и их радость не поддавалась описанию.
Согласно Мустафе Найме, запорожцы, зажегши Синоп «со всех концов», «обратили этот прекрасный город в пустыню». Польский автор пишет, что Синоп превратился «в груду щебня и пепла», а С. Жолкевский в отчете сейму говорил, что султанский арсенал, галионы, галеры — «все то пошло с дымом» и что казаки «учинили убытка туркам на 40 миллионов (злотых. —
Половина дела была сделана: в самом центре турецкого малоазийского побережья нанесен громадный урон османской военной и морской мощи и большой, оскорбительный удар по престижу империи. Оставалось благополучно вернуться домой. По сообщению, присланному в том же 1614 г. Сигизмунду III от турецкого везира, казакам это не удалось. Имперский флот, находившийся в Аккермане, перехватил их под Очаковом, «и там с божьей помощью одни были порублены саблями, другие в море потоплены, а некоторые… бежали».
Есть и более подробные известия источников, хотя и противоречивые. Обобщив их, Д.И. Эварницкий один из вариантов окончания экспедиции представляет следующим образом. Румелийский бейлербей (наместник) Ахмед-паша, собрав 4 тыс. янычар и «множество другого народа», посадил свое воинство на многие галеры и сандалы, бросился к устью Днепра, стал поджидать возвращения казаков в урочище Хазилер Херемих (Переправа Воинов) и велел доставить к Очакову пушки из Аккермана. Казаки, пытаясь пробиться мимо упомянутого урочища, мужественно сражались, но под конец потерпели поражение, были убиты и потоплены, и лишь незначительное их число смогло прорваться.
Другая версия, содержащаяся в отчете С. Жолкевского, говорит, что по приказу султана бейлербей выступил с войском сушей, а Али-паша с флотом — морем. Последний «в Очаковском порту стал в засаду», на которую и наткнулись не ведавшие о ней казаки. 18 чайкам удалось уйти из-под пушечного огня и прорваться. Экипажам прочих судов пришлось «выскочить» на берег и рассеяться. В руки турок попали брошенные чайки и часть синопской добычи. «Али-паша возвратился с триумфом».
Третья версия изложена по источникам М.С. Грушевским. Ахмед-паша, двинувшийся к Поднепровью, решил захватить казачью флотилию врасплох в Очакове и направил туда корабли из Аккермана. В Очаков была послана из Стамбула эскадра под начальством Али-паши. «Но казаки вовремя получили об этом предостережение и разделились на две партии. Одни отправились в обход: высадившись к северу от устья Днепра, задумали перетянуть свои лодки сухим путем и обойти засаду; но здесь напали на них татары, и казаки потеряли много людей и добычи. Другие пошли напролом через Очаковский лиман и тоже потеряли
