отечественному большому бизнесу, чей стиль варварское расхищение ресурсов. Надеяться же на возникновение другого стиля извлечения доходов, с меньшей прибыльностью и более сложной организацией, который заинтересован в возникновении правового поля, не приходится. Ибо, какой же дурак пойдет по сложному пути, когда есть простой? Даже если такие бизнес-идеалисты отыщутся, они будут немедленно раздавлены приверженцами традиционного стиля.
От Колумбии нас отделяет: а) время, б) некоторая инерция СССР, связанная с сохраняемыми покамест лохмотьями социального обеспечения, в) традиционное наличие развитых спецслужб. Эти последние еще обладают монополией на террор, не позволяя вырасти конкурентам. Однако главная дистанция — все же временная, которая имеет тенденцию сокращаться.
Из двух зол «криминальный капитализм» — «авторитаризм», первое из которых является реальностью, а второе — ширмой, пиарщики элиты выбрали второе. Произвол во имя государства для авторитарного сознания представляется более предпочтительным, чем произвол во имя незнамо кого. Именно поэтому власть взялась за создание пиар-моделей «культ личности Путина», «усиление государства», «выстраивание властной вертикали» и т. п. Само собой, что параллельно приходится пиарить и оборотную, негативную сторону сильного государства — усиление полицейского произвола, цензуру, введение лизоблюдства перед властью во всеобщую практику и т. п. — просто для правдоподобия и для либерально настроенной интеллигенции, которая бросит на борьбу с фантомом всю свою протестную энергию. Кроме того, заявленная пиар-агентсвом «Государство» концепция «культ» развязывает руки корпорациям, которые могут использовать его для реализации личных инициатив. Здесь я хочу, например, предостеречь противников культа от усматривания продолжения политики авторитаризма в инициативах милиции и ОМОНа по разгону митингов. У тех петербуржцев, кто наблюдал жестокое избиение участников митингов 15 апреля у американского консульства и 18 мая на Марсовом поле (против произвола, связанного с 300-летием), был соблазн наивно предположить, что «Путин устраняет неугодных». На самом деле это независимые бандформирования «милиция» и ОМОН решали свои частные проблемы и устраняли своих собственных неугодных, прикрываясь лейблом Путина (его портрет и в самом деле висит в каждом отделении).
Пиаря позитив, связанный с культом Путина, система успокаивает наиболее невежественную часть публики («уж лучше он, чем «бандиты»). Пиаря связанный с тем же негатив, система переориентирует протест критически мыслящих граждан на химеру, отвлекая от осознания истинной реальности. Бороться с авторитаризмом проще. Мы к этому, в конце концов, привыкли. А вот бороться против абстрактного, неявного врага, который расползается по всей стране в виде воров и бандитов больших, маленьких и гигантских, который нет-нет да и проявится в каждом из нас искушением хоть в мелочи преступить закон, — это гораздо тяжелей. Тем более, что единственная альтернатива ему в отечественных условиях — все тот же авторитаризм» [Конец цитаты].
Наиболее «успешным» пиар-проектом по возрождению в России авторитаризма является анонимное исследование «Проект Россия», которым зачитывалась, начиная с осени 2005 года, отечественная политэлита, а, начиная с середины 2007 года, когда «Проект» был опубликован в виде 2-томного произведения неизвестного автора и издан весьма солидным тиражом, практически вся читающая публика. Основная идея «Проекта» — сохранение преемственности власти: «На сегодня мы худо-бедно существуем лишь потому, что сохраняется преемственность власти. КПСС, Горбачев, Ельцин, Путин — все это звенья одной цепи, продолжение советской власти. Система стремительно разлагается, но она еще существует. Когда преемственность исчезнет — она развалится. Страна превратится в город, отданный на разграбление. То, что мы видим, — еще цветочки. Ягодки впереди, когда порвется великая цепь преемственности. Порвется и ударит, как у Некрасова, «одним концом по барину, другим по мужику». В бывших республиках СССР, где удалось разрушить преемственность власти — на Украине, в Грузии, в Киргизии, — начался период активного распада. «Правители», вытащенные «из ниоткуда», скоро уйдут в «никуда». Их сменят другие такие же, пока агрессор не решит, что нужная кондиция достигнута. Когда черновая работа будет завершена, новые земли включат в чужую систему, сначала не силовыми методами, а потом по ситуации».[87]
Во второй книге «Проекта» предлагается некий симбиоз из 70-летнего опыта СССР с несменяемым лидером и ненаследственной монархии, когда православный лидер руководит (царствует) пожизненно, а на смену ему приходит новый, избираемый всем народом лидер, не имеющий родственных связей с предыдущим, но «выращиваемый» на престол возможно с младенческих лет, наподобие того, как это делается в Тибете при смене Далай-ламы. Такой руководитель, по определению, становится «духовным лидером» страны, каким является тот же Далай-лама.
Однако, как показывают многочисленные примеры из истории генезиса «классических культов личности», такая политика не имеет будущего. «Историческим аналогом правления Путина — пишет известный обозреватель газеты «The Moscow Times» Андрес Аслунд, — можно, пожалуй, считать царствование Николая I, находившегося на троне с 1825 по 1855 г. — оно не принесло пользы никому, кроме ближайшего окружения самого монарха.
Обильные нефтяные доходы дают Путину возможность избегать трудных реформ и позволять своему «ближнему кругу» опускаться до самой разнузданной коррупции, которой найдется не много параллелей в мировой истории»[88].
Глава 4
Президент «управляемой олигархии»
4.1. Что такое путинизм
Одним из первых, кто определил постсоветский государственный строй как олигархию, был Александр Солженицын, который в конце 1996 года писал:
«Из ловких представителей все тех же бывших верхнего и среднего эшелонов коммунистической власти и из молниеносно обогатившихся мошенническими путями скоробогатов создалась устойчивая и замкнутая олигархия из 150–200 человек, управляющая судьбами страны. Таково точное название нынешнего российского государственного строя.
Членов этой олигархии объединяет жажда власти и корыстные расчеты — никаких высоких целей служения Отечеству и народу они не проявляют».[89]
Определяя Россию первого ее президента Ельцина как олигархию, писатель исходил из классического словарного значения этого слова, данного в словаре Владимира Даля: «Образ правления, где вся высшая власть в руках небольшого числа вельмож, знати, олигархов». [90]
В переводе с греческого «олигархия» означает «власть немногих» («олигой» — «немногие», «архэ» — власть, правление), а «олигархи» — «немногие правящие» или «правящее меньшинство».
Кстати, второй президент России Путин посетил Солженицына 20 сентября 2000 г. в его доме и имел с ним длительную беседу. Встреча транслировалась в прямом эфире российским телевидением. Глядя на висевший на стене в кабинете писателя известный портрет П. А. Столыпина, Путин спросил: «Это ваш дедушка?» Солженицын мягко поправил, что нет, это — Столыпин, премьер-министр дореволюционной России.
На Солженицына Путин произвел хорошее впечатление: «Чрезвычайная взвешенность его рассуждений», «живой ум и быстрая сообразительность», «никакой личной жажды власти, упоения властью, пребывания во власти», «самоуправление — есть фундамент нашего существования… Он действительно так понимает и так знает. Здесь мы сошлись невероятно».
Вот и верь после этого «властелину» человеческих душ…
Несколько позже Солженицын понял, что именно в вопросах самоуправления он стал объектом
