Кир взглянул на Фобоса и увидел выражение дружеской заботы на лице брата.
— Это? — Кир вздрогнул, когда сервиторы сняли окровавленный наголенник с ноги. — Ранение не задержит меня.
Кожа под доспехом была мертвенно-бледной, от гноящейся раны расползались черные вены.
— Нет, не рана, — нахмурился сержант. — Ты думаешь о чем-то, с тех пор, как решил отправиться сюда.
Сервочереп подлетел ближе к раненой ноге Кира, вытянув раскаленное прижигающее лезвие. Кир кивнул, и нож вонзился в ногу. Зашипела горелая плоть, но он никак не отреагировал на это.
— Раньше ты говорил, что мы ничего не сможем сделать, даже если это место атакуют. Что оно в любом случае сгорит.
— Я был неправ, — признал Фобос, покачав головой. — Я сказал то, что счел нужным, но командир — ты, и ты привел нас сюда, и здесь у нас есть враг.
Кир вдруг понял, каким уставшим выглядит друг, черты его закаленного войной лица казались старше, чем ему помнилось.
— Ты был прав, старый друг. — Фобос тяжело вздохнул. — Ты был прав. Не позволяй моим словам лишить тебя решимости сделать то, что мы должны.
Кир кивнул. Возле виска гудел сервочереп, отсоединяя кристаллическую решетку психического капюшона от черепа. Там, где капюшон прикасался к коже, остались волдыри и раны.
— Меня беспокоят сигнал и знаки. Мы здесь из-за них, и я никак не пойму их полностью. И… — Он сделал паузу, подбирая слова, чтобы подытожить свою тревогу: — Поэтому я думаю, не была ли это ловушка, не привел ли я нас в западню, не должен ли был поступить иначе.
Настала очередь Фобоса качать головой, смех заставил заходить ходуном наплечники доспеха.
— Враги пришли сюда не за нами, а за светом астропатов и душами на станции. Если бы нас здесь не было, тут все уже погибли бы. А мы здесь не из-за знаков, брат. Мы здесь, чтобы сражаться и побеждать.
Кир нахмурился.
— А мы сможем заплатить за этот шанс на выживание?
Фобос усмехнулся, его лицо в шрамах расплылось в мрачном веселье:
— Вот для этого, брат, нас и создали.
Все началось с одного человека.
Гвардейцы заполнили сводчатое помещение в центре четвертого крыла станции. Они находились здесь несколько смен, без сна, просто нервно всматриваясь в тени. Никто не объяснил, что происходит. Командование станции только сообщило, что станция атакована, и они были главным резервом на случай прорыва врага из других секций. Никто не сказал, кто является врагом, и это только усложнило ситуацию. Несколькими часами ранее прошли слухи о нападениях на другие участки, отсутствие подробностей создало почву для новых слухов, которые сходились только в одном: дело плохо. Нехватка сколь-нибудь точной информации только подтверждала это.
Рядовой первого класса Рамиил поднялся с корточек и пошевелил плечами под бронзовым доспехом, пытаясь снять напряжение в спине. Более десяти лет назад он был вожаком банды, заправляя на собственном участке подулья Вортис в далеком секторе Мандрагора. Он убивал, как хотел и кого хотел. Это была хорошая жизнь. Рамиилу не повезло, ему пришлось расстаться с ней, став никем в полку Имперской Гвардии, который потерял девяносто процентов состава в первой же кампании. Тем не менее, Рамиил выжил, он всегда выживал.
Он четыре часа охранял закрытый выход из широкой колоннады. Считалось, что дверь ведет в неприкрытый сектор, что бы это ни значило. Ничего не произошло и не собиралось происходить, просто очередное бесполезное времяпровождение. Конечно же, он занервничал, когда раздался сигнал тревоги и их привели в состояние максимальной боевой готовности. Им сказали, что на Кларосе присутствуют космодесантники, что станция уже атакована. С каждым часом, проведенным в наблюдении за неподвижной дверью, он верил в это все меньше и меньше. Не было ни нападения, ни космодесантников. Это была просто учебная тревога, бесполезная трата времени, и чем больше он думал об этом, тем больше его это бесило.
— Возвращайся на пост, Рамиил! — мрачно рявкнул сержант в нескольких метрах позади него.
Рамиил проигнорировал его слова. Сержант был прямолинейным сукиным сыном, которого боялась большая часть отделения. Но не Рамиил. Он знал, что сержант был никем и не обладал настоящим бойцовским духом. «Пусть кричит, — подумал он. — Пусть делает все, что ему нравится». Солдат снял шлем и бросил его рядом с лазганом. Он покрутил шеей, разминая мышцы, и вытащил из кисета сигарету лхо. Рамиил услышал, как сержант подходит к нему, и зажег лхо.
— Подними свое оружие и возвращайся на пост, солдат! — прорычал сержант в ухо Рамиилу.
Рамиил повернулся и посмотрел ему в глаза. Его охватил безумный гнев. Солдат не знал, откуда он взялся, но ему нравилось это чувство. Он глубоко затянулся лхо и ухмыльнулся сержанту.
— Подними его или…
Кулак Рамиила врезался в живот сержанту, и когда тот согнулся пополам, рядовой поднял колено. Сержант упал с влажным звуком и растянулся на полу, вокруг его разбитого лица растекалась кровь. Наступила тишина, стоящие среди колонн на постах гвардейцы уставились на потасовку.
— Ну, теперь ты внизу, сержант. Почему бы тебе не поднять его? — Рамиил улыбнулся и сделал еще затяжку.
Рамиил и моргнуть не успел, как сержант вскочил на ноги. В его руке блеснул отполированный нож. Рамиил отпрыгнул назад, но острие клинка вонзилось под доспех. Брызнула кровь. Не обращая внимания на боль в животе, Рамиил двинул обидчика ногой. К ним побежали люди. Неожиданно Рамиилу захотелось увидеть, как из сержанта вытекает кровь, как его голова превращается в лишенный кожи череп. Он бросился вперед, на сделавшего выпад сержанта, и острие его ножа прочертило полосу на нагруднике Рамиила. Рука солдата метнулась к лицу противника, пальцы нашли его глаза. Сержант завопил. Рамиила окружили люди, некоторые кричали, но ему было плевать. Он отобрал у сержанта нож и вонзил его под подбородок противника. Хлынула кровь. Солдат засмеялся. На его плечо опустилась чья-то рука и потащила в сторону. Он развернулся и разрезал лицо сослуживца от глаза до подбородка.
В воздухе повисла красная дымка. Вокруг Рамиила разнеслись гневные крики, люди неожиданно набросились друг на друга. Кто-то открыл огонь из тяжелого оружия, крупные снаряды разрывали растущую толпу. Покрытый каменными плитами пол стал скользким от черной жидкости. В воздухе стояла вонь мертвечины.
Рамиил не останавливался, продолжая резать и колоть. Его кожа и доспех блестели багрянцем. Вокруг него павшие тела начали биться в конвульсиях, мертвые пальцы дергались, мышцы вздувались. Плоть искажалась, лопалась кожа, лилась свежая яркая кровь. Рамиил чувствовал, что убийца внутри него проголодался, как зверь. Он поднял руку, намереваясь снова резать, чтобы накормить зверя.
Что-то острое пробило его грудь. Он посмотрел вниз на острие черного клинка, выступающее из его ребер, и ухмыльнулся оскалом мертвеца, раскачиваясь на месте. Рот Рамиила начал открываться шире и шире. Со звуком рвущихся сухожилий невероятная тварь извлекла себя из кожи человека. Существо отбросило оболочку обвисшей плоти. Оно было скользким от крови, язык высунулся, чтобы попробовать воздух. Провалы отраженной тьмы на удлиненном черепе были глазами. Оно шагнуло вперед, черные членистые ноги дрожали от незрелости, а плоть была цвета сырого мяса.
Человек, который стрелял из лазгана по сражающимся солдатам, посмотрел на новорожденного демона и открыл рот. Демон прыгнул вперед, черный клинок в его руках резанул, оставив за собой дымящийся след. Человек так и не получил шанса закричать.
Демон оглянулся в поисках новой жертвы, слушая пульс живых. Все больше его сородичей приходили, выбираясь из тел убитых и луж крови. Подняв оторванную голову своей первой жертвы, демон задрал свое лишенное кожи лицо и завыл.
«Это был неверный способ расслабиться», — подумал Кир. Прогулка по станции, представлялась хорошим способом избавиться от тревожных мыслей. Облаченный в вычищенный доспех, он прошел по
