Гвардеец внезапно развернул коня и прижал меня к стене.
— Что ты сказала?
Я посмотрела в холодные голубые глаза — и сразу узнала его. Светлые волосы, блестящие белые зубы — мой ночной кошмар. Убийца матери. Корнелиус Холлистер.
Он следил за нами и выжидал… Гнев поборол страх, и я решила — пусть он убьет меня, но сначала ответит.
— Зачем вы творите с нами такое? — повторила я громче и спокойнее.
Мятежник оглянулся на свою армию, будто в поисках ответа.
— Потому что ваша эпоха должна закончиться. Потому что Англия голодает, а вы устраиваете бал.
Он спрыгнул с коня и подошел ближе. Мне понадобилось усилие воли, чтобы не сделать шаг назад. Холлистер вытащил пистолет и приставил к моей груди.
Я не могла отвести взгляд, ощущая сквозь шелк холод металла. Одно движение его пальца — и я мертва.
— Простите, принцесса Элиза.
В голосе Корнелиуса не было и тени сожаления.
Он взвел курок. Я закрыла глаза и напряглась, сжав кулаки в ожидании выстрела.
— Опусти пистолет, немедленно.
Отец! Он стоял совершенно неподвижно, целясь в Холлистера из тонкого, как карандаш, золотого револьвера. А потом просто нажал на курок.
Словно в замедленной съемке, пуля ударила в жилет преступника, звякнула и упала на пол. Я озадаченно смотрела на бесполезный кусочек свинца, валяющийся под ногами, как потерянная монетка. Холлистер не пострадал. Отец, воспользовавшись его секундным замешательством, подбежал ко мне. На один последний миг я очутилась в безопасности в его объятиях. Прищурившись, убийца мамы зло посмотрел на нас холодными голубыми глазами.
— Нет! — закричала я, когда он нажал на курок.
Пуля вошла отцу в спину и вышла из груди. Король осел на пол.
— Папа!
Я беспомощно прижимала руки к кровавому цветку, что распускался на его белой рубашке.
— Я… прости… — дрожащим голосом выговорил король.
Он попытался протянуть ко мне руку, но бессильно уронил ее — и затих. Тогда я поняла, что мой отец умер.
Все вокруг — беготня, шум, бойня — словно осталось где-то далеко… Я оглядывалась вокруг в немом изумлении. Чьи-то руки сжимали мои плечи, поднимали меня, тащили прочь… Я пыталась освободиться…
— Элиза! Пошли!
Голос Мэри вернул меня к реальности. Она ловко пробиралась сквозь толпу, подталкивая меня к дверце для слуг, спрятанной под черной лестницей.
Мы очень спешили, вокруг свистели пули, но я решилась в последний раз посмотреть назад. Отец лежал неподвижно. Кровь, алая, как розы, растекалась по полу.
7
Мэри возилась с задвижкой. У нее дрожали руки. Я заткнула уши, чтобы не слышать крики, пальбу, топот копыт. Наконец сестра распахнула дверь и бросилась вперед, увлекая меня за собой.
Я побежала вслед за ней по узкой лестнице для слуг, подобрав платье, чтобы не упасть. Мэри двигалась целеустремленно, ее быстрые уверенные шаги выдали то, что я отказывалась осознать: теперь она — королева Англии.
Лестница поднималась к длинному коридору, отделанному панелями темного дерева и устланному персидскими коврами. Ряд свечей под стеклянными колпаками освещал нам путь. Где-то в лабиринте залов я, кажется, услышала приближение армии Холлистера.
Впереди показалась дверь, на которой разноцветными кубиками, нанизанными на нить, было выложено: «Комната Джейми». Я порвала шнурок, и кубики посыпались на пол. Когда Джейми было четыре, мы вместе смастерили эту вывеску. Сидели вдвоем у камина, пили горячий шоколад с медом и нанизывали кубики. Это происходило уже после Семнадцати дней, но воспоминание было словно из другого времени — такого далекого, что его будто бы и не было.
Мэри проскочила вперед и отворила дверь. В комнате царили тишина и полутьма, бледно-голубые занавески развевались на ветру. Мы бросились к кровати брата. Покрывала откинуты… Пусто! Остался лишь его любимый медвежонок Паддингтон.
— Они забрали его, — запаниковала Мэри.
Я смотрела на пустую кровать, не веря своим глазам. Сестра потянулась к одноглазому медвежонку.
Если бы я могла заплакать, мне, наверное, стало бы легче.
— Что стряслось?
Голос брата, должно быть, почудился сквозь волны горя… Я подняла голову. В полумраке передо мной стоял Джейми: бело-голубая полосатая пижама, волосы взлохмачены со сна…
— Джейми? — Мой голос срывался. — Ты?
— А кто еще это может быть?
— Джейми! — воскликнула Мэри, по ее щекам текли слезы. — Где ты был? Мы подумали…
Она говорила так сердито, что младший испуганно попятился.
— Заснул на подоконнике…
— Ох, дорогой, случилось нечто ужасное!
Мэри протянула руки, Джейми подбежал и обнял нас обеих. От него пахло детским шампунем и сиропом от кашля.
Из коридора доносились тяжелые шаги.
— Что происходит?
Малыш испуганно глядел то на Мэри, то на меня.
— Тсс… — Мэри приложила палец к губам.
В полоске света под дверью спальни метались тени.
— Они там, снаружи, — прошептала я, вытащила стул Джейми из-за письменного стола и подперла им дверную ручку.
Это, конечно, их не остановит, но, может, хотя бы задержит?
— Мэри…
Джейми смотрел на сестру. В его глазах застыл ужас.
— Мы потом все объясним, — ответила я, удивляясь спокойствию собственного голоса. — Сейчас надо попробовать выбраться.
Я быстро представила себе комнату, погруженную в темноту, будто окинув ее взглядом. Пламя, бушевавшее за окном, тянулось к нам, словно цепкие руки. Попыталась разглядеть двор. Там королевские гвардейцы бились с захватчиками. В воздухе свистели пули и копья. Мостовая была усеяна телами солдат.
И вдруг в дверь ударили топором. Стул, которым я ее подперла, разлетелся в щепки.
Мэри пронзительно закричала и прижала к себе Джейми. Следующий удар пробил древесину, и в полутьме блеснули стальные лезвия.
— Бункер, — прошептала я.
И почему я раньше об этом не подумала?
— Он ведет в подземные тоннели. — Глаза Джейми загорелись. — Мы можем убежать!
Этими древними ходами не пользовались со времен Второй мировой.
