пошевелили ни единым мускулом. Кто вас так загипнотизировал?
Несмотря на то что Джек считал себя скрытным человеком, он едва не рассказал Латаше о своих мыслях. Подобная реакция его удивила, хотя он был вынужден признать, что за время совместной работы у него к этой женщине появилась большая симпатия. Если не считать поездки в Мемориальную больницу Ньютона, то они стояли у стола шесть часов. Когда Джек приехал в городское управление судебно- медицинской экспертизы, Латаша провела его в помещение, которому со временем предстояло стать библиотекой. Большинство полок пустовало, а главным достоинством помещения был огромный библиотечный стол, на котором Джек разложил содержимое файла. Он сделал это так, чтобы можно было сразу найти нужный документ. На дальнем конце стола стояли коробки с пиццей, бумажные тарелки и стаканы. Но ели они мало — работа опять захватила их. На противоположном конце стола находился стереоскопический микроскоп, с помощью которого они несколько часов изучали коронарные сосуды. Все периферические сосуды были чисты и здоровы. Особое внимание Джек и Латаша уделяли тем ответвлениям, которые обслуживали проводящую систему сердца.
Микроскопический анализ был завершающим этапом исследования. Они взяли образцы из всех частей органа, но и здесь сосредоточились на проводящей системе. Еще до приезда Джека Латаша заморозила несколько срезов, и когда Джек приехал, они окрасили срезы и поставили их сушиться.
Вскоре позвонил Алан Смитхэм. Он был явно рад общению с девушкой. По крайней мере так показалось Джеку — он не мог не слышать их беседу, как ни старался. Ему было неловко от того, что он вторгается в чужую жизнь, но его обрадовало согласие Алана немедленно начать токсикологический анализ.
— У меня не появилось никаких новых идей, — ответил он на вопрос Латаши о том, что у него на уме.
Вместо того чтобы наблюдать за движением стрелок и думать со страхом о своем скором и неизбежном бракосочетании, ему следовало бы обмозговать новые версии о смерти Пейшенс. Он уже поделился с Латашей своими гипотезами, которые изложил Алексис по телефону, — о предполагаемой передозировке или применении препарата, который не подошел пациентке.
И Латаша ответила ему соответственно:
— Я, как и вы, не готова воскликнуть «эврика!», — сказала девушка. — Над некоторыми вашими идеями можно было бы и посмеяться, но делать этого не буду, отдавая дань вашему воображению. Что касается меня, то мне явно не хватает фантазии. Вы понимаете, что я хочу сказать?
— Может быть, увязав то, что я вам сказал, с документами, которые мы имеем, вы что-то и смогли бы придумать, — с улыбкой произнес Джек, показывая на разложенные на столе бумаги. — Я имею в виду предварительные показания участников процесса.
— Я была бы рада ознакомиться с теми из них, которые смогли бы расшевелить мое воображение.
— Тогда почитайте показания доктора Баумана и мистера Стэнхоупа, — сказал он, вглядываясь в бумаги. — Ага, вот они.
Сложив нужные документы в отдельную довольно солидную стопку, он передал ее Латаше.
— Ну и ну! — воскликнула девушка, почувствовав вес бумаг. — Что это? «Война и мир»?
— Предварительный допрос Крэга Баумана продолжался четыре дня. Судебный протоколист обязан записывать каждое слово.
— Боюсь, что сейчас, в два часа ночи, я к подобному подвигу не готова, — сказала Латаша, почти уронив документы на стол.
— В основном это диалог. Его можно просмотреть на одном дыхании.
— А почему здесь репринты научных статей? — спросила девушка, поднимая со стола тонкую пачку журнальных публикаций.
— Большинство статей написано доктором Бауманом, а в остальных он выступал в соавторстве. Адвокат Крэга решил представить их в качестве доказательства преданности своего клиента медицине.
— Я читала эту статью, — сказала Латаша, показывая Джеку репринт «Медицинского журнал Новой Англии».
— Неужели у вас хватает времени на подобную эзотерику? — изумился Джек.
— Это не эзотерика, — ответила девушка с неодобрительным смешком. — Мембранная физиология является ключевым моментом практически во всех областях современной медицины. Не только в фармакологии и иммунологии, но и в инфекционных болезнях и раковых опухолях.
— Хорошо, хорошо! — воскликнул Джек и поднял руки, сдаваясь. — Беру свои слова назад. Беда в том, что я учился медицине еще в прошлом веке.
— Это не оправдание, — сказала Латаша, просматривая статью. — Функционирование натриевых каналов служит основой деятельности мышц и нервов. Если каналы не работают — ничего не работает.
— Ясно, — ответил Джек. — Вы все убедительно доказали. Теперь я это вызубрю.
Сотовый телефон Латаши вдруг подал сигнал. Они вздрогнули от неожиданности.
Девушка взяла аппарат, посмотрела на экран и без вступления спросила:
— Что случилось?
Джек напряг слух, чтобы услышать голос из аппарата, но из этого ничего не получилось. Оставалось надеяться, что это Алан.
Разговор оказался весьма кратким.
— Будем, — сказала Латаша, закрыла телефон и встала.
— Кто это? — спросил Джек.
— Алан, — ответила девушка. — Он хочет, чтобы мы пришли в лабораторию, которая, кстати, находится за углом. Полагаю, что нам стоит затратить некоторые усилия ради того, чтобы он продолжил работу с нашим материалом. Вы как?
— Шутите? — бросил Джек, отодвигаясь от стола вместе со стулом.
Джек не знал, что офис городской судебно-медицинской экспертизы находится на территории Бостонского медицинского центра. Несмотря на поздний час, по пути они встречали сотрудников центра и студентов-медиков.
Лаборатория размещалась в восьмиэтажном здании из стекла и стали всего в двух кварталах от офиса.
Поднимаясь в лифте на шестой этаж, Джек внимательно смотрел на Латашу. Девушка следила за указателем этажей, и по ее лицу было видно, насколько она устала.
— Заранее извиняюсь за вторжение в личную жизнь, — сказал Джек, — но мне показалось, что Алан предпринял эти титанические усилия только ради безответных чувств, которые он к вам питает.
— Возможно, — уклончиво ответила Латаша.
— Надеюсь, что согласие принять его помощь не ставит вас в неловкое положение.
— Думаю, что сумею справиться, — сказала Латаша тоном, означавшим прекращение дискуссии на эту тему.
Лаборатория была почти безлюдна. Помимо Алана, там работали еще два лаборанта. В лаборатории между тем стояли три ряда столов, загруженных разнообразным оборудованием.
Алан производил впечатление. Узкие усики и козлиная бородка придавали ему сходство с Мефистофелем. Мощная мускулатура, которую не мог скрыть даже лабораторный халат, добавляла ему импозантности. Его кожа напоминала полированное черное дерево и была на несколько тонов темнее кожи Латаши. Алан не сводил с нее блестящих глаз.
Латаша представила Джека, и мужчины обменялись рукопожатиями. Алан коротко, оценивающе взглянул на Джека и тут же перевел взгляд на Латашу, одарив ее широчайшей улыбкой. У него оказались на удивление белые зубы.
— Чувствуй себя здесь как дома, девочка, — сказал Алан, жестом приглашая их в небольшой кабинет. Он уселся за стол, а Джек и Латаша заняли два стула с прямыми спинками.
— У вас весьма впечатляющая лаборатория, — сказал Джек. — Но с персоналом дело, похоже, обстоит неважно.
