сказать.
— Говорите громче. Что с вами случилось?
Женщина тяжело опустилась на переднее сиденье, бесконечно усталым движением откинула назад голову и закрыла глаза. Алан взял из багажника сумку, порылся в ней, вытащил упаковку таблеток глюкозы, вернулся к женщине и вытряхнул из целлофана кусочек.
— Съешьте это, вам станет лучше.
Женщина никак не отреагировала, и Алан осторожно просунул кусочек глюкозы ей в рот. Некоторое время женщина пыталась вытолкнуть сахар языком, но затем успокоилась.
— Не жевать, — озабоченно произнес Алан. — Таблетка должна медленно рассосаться во рту.
Женщина открыла глаза.
— Мне… кажется… лучше, — с трудом пробормотала она.
— Но выглядите вы пока плохо. Может быть, мне отвезти вас к врачу?
Она отрицательно покачала головой.
— Мне негде переночевать, — медленно и с усилием вымолвила она.
Только теперь до Алана дошло, что его раздражало в этой женщине: ее английский, несмотря на то, что она хорошо им владела, выдавал в ней иностранку. Она, точно, родилась не на острове, и она — не англичанка. Вероятно, туристка. Ей негде ночевать? Но на бродягу она не похожа. Женщина снова закрыла глаза, и Алан получил возможность без помех ее внимательно разглядеть.
Он не мог сказать, красива она или нет. На его вкус, она была слишком бесцветна — тощая, бледная и без макияжа. Светлые волосы схвачены на затылке безвкусной резинкой. На женщине были джинсы и светлый хлопчатобумажный свитер — помятый и пропитанный потом. Возможно, она выглядела бы лучше, если бы привела себя в порядок, но, вероятно, эту даму совершенно не интересовал ее внешний вид.
— Вам негде ночевать? — спросил он. — Когда же вы приехали?
Она снова подняла веки. «Какие у нее красивые глаза, — подумал Алан, — поразительного сине- серого цвета, оттененные длинными ресницами».
— Я прилетела сегодня, — сказала она, — из Германии.
— И вы не нашли гостиницу?
— Что-то… не сложилось с бронированием, — взгляд ее постепенно становился более осмысленным. Она выпрямилась. — Мне стало лучше. Да, действительно, мне уже лучше.
Алан и сам заметил, что щеки женщины немного порозовели.
— Да, вы теперь выглядите лучше, но не вставайте! — торопливо добавил он, видя, что незнакомка пытается встать. — Вам еще не настолько хорошо!
— Секретарша моего мужа хотела забронировать мне номер, — принялась объяснять женщина, — но что-то не получилось.
— И где же вы должны были остановиться?
— В «Сент-Джордж Инн». Я оставила там свои вещи. Мистер Карим — владелец гостиницы — при мне обзвонил множество отелей, но и он не смог найти свободный номер. Я решила обратиться в туристическое бюро, там внизу, в гавани, и так я оказалась в… — она наморщила лоб, вспоминая, — как же она называется? Там еще ресторан самообслуживания, рядом с церковью. Довольно экзотическое место…
Он понял, о чем она говорит.
— Это «Терраса». Скорее всего, вы были там.
— Да, я встала в очередь к стойке, взяла еду и уже подходила к кассе, когда…
Он испытующе посмотрел на нее.
— Что?
— У меня началась паника, — тихо ответила она, — помещение закружилось у меня перед глазами. Вокруг было так много людей… Через мгновение я совершенно растерялась. Надо бежать. Это было единственное, о чем я тогда могла думать… Я бросила на пол поднос со всем, что на нем было…
— И бросились вон из ресторана?
— Да, я просто убежала оттуда. Я хотела вернуться в гостиницу, где были мои вещи… Я выбежала на улицу, и вдруг поняла, что не могу сделать ни шагу. Ноги стали ватными, и мне пришлось ухватиться за ваш автомобиль, чтобы не упасть… — она снова попыталась встать, но Алан, мягко взяв ее за плечо, усадил на прежнее место.
— Подождите еще немного, вы все еще бледны.
— Но я вас задерживаю…
— Вы меня не задерживаете. Знаете что? Давайте зайдем в «Петуха и быка», — он жестом указал на бар, из которого только что вышел, — и выпьем чего-нибудь крепкого. Это вам поможет.
— Нет, я должна подумать о гостинице.
— На этот счет у меня есть еще одна идея. Моя мать временами сдает одну из комнат своего дома. Я позвоню ей, и если комната свободна, то вы сможете ее занять. Ле-Вариуф, правда, находится довольно далеко, почти на самой южной оконечности острова, но ведь вам все равно, не так ли?
— Да, это мне совершенно безразлично. Я просто должна знать, что сегодня мне будет, где переночевать.
Она медленно взялась рукой за открытую дверь машины. На ногах женщина стояла пока не очень твердо, но ей, определенно, стало лучше.
— Мне надо вернуться в «Террасу», — сказала она, — и заплатить за разбитую посуду.
— Боюсь, что они уже закрылись. Вы можете сделать это и завтра, спешить некуда.
Он хотел было взять ее под руку, но потом передумал. Он пойдет рядом, и в любой момент сможет подхватить женщину, если ей вдруг снова станет хуже. Но однако с каждым шагом походка ее становилась тверже и увереннее.
Зачем он все это делает? Женщина ему не особенно нравилась, но он, в известном смысле, взвалил ее себе на шею. Пошел с ней выпить и, к тому же, обязался устроить ее на ночлег. У матери могло не оказаться свободной комнаты, она может не захотеть брать постояльца — это было возможно, а уж если мать закапризничает, то она закапризничает — и тогда он не сможет просто так избавиться от этого комка нервов. Придется что-то организовывать.
«Думаю, — признался он себе с беспощадной честностью, — что ты делаешь это единственно потому, что тебе просто хочется еще выпить».
За время его отсутствия народу в «Петухе и быке» заметно прибавилось. Большая часть столпилась у стойки, другая группа расселась возле камина. Музыканты уже собрались и распаковывали свои инструменты. Один уже настраивал виолончель.
Женщина застыла в дверях. По ее глазам было видно, что она готова повернуться и бежать прочь.
— Здесь так много людей…
— Это немного. В большом зале их вообще незаметно, — он от души надеялся, что она не убежит, так как, учуяв спиртное, он уже не мог отказаться от выпивки. — Сядьте недалеко от двери. Тогда у вас будет ощущение, что вы в любой момент можете уйти.
Он уговаривал и увещевал ее, проявляя поистине ангельское терпение. Наконец, он убедил ее занять самое ближнее к двери место. Она села, и по ней было видно, что она готова в любой момент вскочить и бежать из бара. Казалось, она страшно боится какой-то обступившей ее со всех сторон опасности. Алан подошел к стойке и спросил, можно ли ему позвонить. При этом он заказал и выпил первую рюмку. Незнакомка сильно действовала ему на нервы, и алкоголь помогал справиться с раздражением. Кроме того, спиртного должно было хватить на то, чтобы спокойно вынести упреки матери, которые, как он наверняка знал, ему непременно придется выслушать.
Естественно, она волнуется. Она же знала, когда приземлился его самолет, и терялась в догадках, где он находится до сих пор.
— Ты что, не мог хотя бы позвонить? Где ты сейчас? В кабаке?
Вокруг стоял такой шум, что отпираться было бессмысленно.
— Да, с одной знакомой, — он не знал даже ее имени, но сейчас оно едва ли могло заинтересовать мать. — Послушай, мамочка, твоя комната для гостей случайно не свободна? Не хочешь ли принять
