сексуально, чье эротическое выражение заторможено, вуайеризм, тайный шпионаж за другими может стать сексуально навязчивой идеей. Как и другое из этой области, чувство вины «сексуального отклонения», вуайерист неизменно политический консерватор, моралист и строг в поведении, которое он навязчиво стремится выставить напоказ. Мы считаем, что священник на исповеди или полиция нравов, или Гувер, запрещающий внебрачные отношения своим агентам под страхом увольнения, не женатым, вероятно исключительным девственникам, хранит архивы, содержащие отчеты, ленты и фотографии сексуальных грешков американских политиков.
60-е характеризуют как время эротического бума. Но свобода отношений не была разделена всеми. В то время, как одна часть населения занималась любовью, другая часть читала шпионские романы о врагах, творящих ужасные вещи, которые должны были быть выявлены и остановлены. Холодная война прекратилась, когда стало очевидно, что коммунистический лидер оказался трудолюбивым, сугубо деловым человеком и что плохие вещи происходили здесь в Америке, курение травы, длинноволосые люди, растущие числом и влиянием.
Таким образом, ЦРУ приглашает вернуться банду Гувера (Hoover. директор ЦРУ) и сантехников Лидди в шпионаж за американцами.
5. Первый шпион — Гордон Лидди (Gordon Liddy)
(Август 1973)
Тюрьма Фольсом. Это было ночью субботы, 64 комнатный особняк в Милбруке, Нью-Йорк, заполненный сотрудниками Фонда Кастилия и гостями. Обед в столовой на низких столах и подушках. Большие динамики на стенах дрожали Диланом, Битлз, Али Акрабом. Позже, возле огромного камина Дэвид играл на гитаре.
Музыканты приехали в Милбрук, чтобы узнать, что звук был энергией. Странные новые колебания заполонили воздух. Живописцы, обнаружив, что свет тоже оказался волной освободились от холста, разбрызгали, сморщились, взорвали краски на стене Милбрука, радужными кристалами, цветными пузырями и волнистыми каплями.
Красивые женщины двигались с грацией йоги и превосходные мужчины с длинными волосами вторили им. На дворе был 1965 год. Позади, возле дома, среди темных кустарников с приклееным к глазам биноклем всматривался в происходящее через окна особняка Г. Гордон Лидди. Он первый «квадратный» американец, засвидетельствовавший световое психоделические шоу. Он шептал инструкции в портативную радиостанцию, прижатую нежно к его щеке. Двадцать загруженных и вооруженных до зубов шерифов одетых в форму с ковбойскими шляпами расположились вокруг особняка, прямой эфир T.V. во главе с помочниками D.A.'s, Альфонс Розенблаттом и Г.Гордоном Лидди. Было решено ждать, пока гуляки в Кастилии не ушли в свои спальни.
Лидди привык ждать. Источник вдохновения находился под наблюдением в течение многих недель. Г. Гордон Лидди и десантно — дивеверсионный штаб, скрытый позади деревьев, шпионил за гостиными, спальнями, ванными, неустанно отмечая, кто, где спал, и что делал. Это был захватывающий момент, когда на заседании суда и пресс конференции он показывал планы здания и карты прилегающей местности.
В полночь налетчики врываются в особняк, взламывая открытые двери. Лидди во главе группы из четырех солдат, блокирует третий этаж и врывает в открытую дверь спальни хозяев. Они откидывают подушки на кровать и зеркало. В этот момент я сидел на краю кровати, разговаривая с моим сыном Джеком и его другом.
Я встал и посмотрел в бешеные глаза Г. Гордона Лидди. Как и большинство страдающих от чувства вины «сексуального отклонения», вуайерист неизменно политический консерватор, моралист и строг в поведении, которое он навязчиво стремится выставить напоказ.
Нам приказали «не двигаться», в то время, как возбужденные представители обыскивали комнату, конфискуя ее невинные герани и ящики бумаг. Мне дали разрешение назвать адвоката, но загадочным образом, телефон оказался испорченным. Розенблатт и Лидди увели меня в сторону, в небольшую пустую спальню, и начали играть в хорошего и плохого парня. Полицейские обычно очаровываются мной и любят начинать глубокие беседы. В их сердцах они лелеют зависть и надежду на то, что я все-таки прав.
Поскольку я делал это уже тысячу раза, я терпеливо обрисовал в общих чертах, научные, философские, исторические, политические и юридические измерения того, что мы делали. Розенблатт спорил мягко. Лидди брюзжал о наркотиках, пагубной привычке, убийствах, моральной коррупции и управлении нами из-за границы. Это лента, которую бы я хотел воспроизвести. Я вспоминаю один идиотский момент. Лидди обвинил нас в том, что мы опасные враги общества. Я объяснил, что общество, в свое время, будет очень благодарно за то, что мы опасные враги общества. Тогда Лидди сделал это странное замечание. «Ад замерзнет» — сказал он, «прежде чем люди этого графства установят статую вам на городской площади». «Большой набег на Милбрук был, конечно, неумелым кризисом, незаконный ордер на обыск, остуствие доказательств, дело брошенное судом». Но Лидди, неустрашимо, мчался, по всей стране затаив дыхание с Ротарианцами, вещая о своем крестовом походе против зла. И для этого он использовал лейбл второго имени первой начальной буквы в имитации его героя, Дж. Едгэра Хувера, Г. Гордона Лидди.
6. Вертолеты и вигвамы [хижины]
(Июль 1973)
Тюрьма Фольсом. Итак, эти казаки — разбойники, которые должны были длиться так долго и вовлечь в себя такой знаковый список актеров, только что начались. Осада и наблюдение за Кастилией продолжалась. КПП. Автоматическая остановка и обыск каждого длинноволосого в автомобиле. Странные мужчины приходили, чтобы отремонтировать телефон раз в неделю. Я чувствовал себя в безопасности. Канал рации один сообщил, что никто не будет убит. Канал два был уверен, что мы имеем контроль над всей территорией. Мы же не позволяли себе никаких наркотиков в доме. В лесах похоронена сотня притонов, ожидающих того, чтобы их открыли археологи. Волноваться было не о чем. Никто не попал в тюрьму за горстку травы. Было утешением знать, что горожане Милбрука были с нами. К этому времени местные жители уже знали нас хорошо. Мы были лучшими клиентами каждого магазина в городе. Эти тридцать человек в источнике вдохновения потратили более ста тысяч долларов в крошечном городке с двумя торговыми блоками. Наши люди были молоды, красивы, счастливы и открыты.
Консервативная деревушка, конечно, нас приняла и защитила от честолюбивых хитрых политиков из Паукипси. Милбрук населяли торговцы и рабочие, семьи которых обосновались там, чтобы обслуживать замок, где мы жили.
Дитрих, барон коммунального обслуживания, создал свое состояние на карбидном освещении. Он первый, популяризировал новую форму освещения. Легенда говорила, что каждый уличный фонарь в штате Нью-Йорк был свидетелем его гения. Он импортировал сотни итальянских каменщиков, чтобы построить ворота, башни, мосты, мили каменных стен баварского кегельбана, водопадов, готических домов сада. И вот через тридцать лет после его смерти, мы тогда еще молодые неслись туда с богатством Меллона и обаянием Гарварда. Лужайки укрывала пышная зеленая трава. Большой замок мерцал светом. Великое наследие разрушалось из-за ненадобности.
Сорняки покрыли лужайки и сады. Благородство иссякло. Зажиточные американцы не в состоянии были поддержать всё это. И тогда появились мы с богатством Меллона и обаянием Гарварда. Лужайки вновь зазеленели. Большой замок замерцал светом. Молодые люди, новая аристократия, богатые с уверенностью и видением проехали огромные ворота с опускающейся железной решеткой. (Кроме космического Бога внезапного озарения и постижения смысла бытия, что кислота делала с миллионами людей, я должен был отблагодарить их, взломав монолит среднего класса, освободив их, чтобы странствовать по всей стране, новая любительская игра в саду невероятные сладости, рассматривала мир
