где справедливость, а?! Я тебя спрашиваю?!
Ответа господина Бодирэ я дожидаться не стал — решительно распахнув дверь, остановился на пороге и грозно оглядел подвергнувшееся неизвестной разрушительной силе помещение.
По комнате словно ураган пронесся — разбитый вдребезги топчан горой валялся посередине, живописно перемешанный с обрывками простыни и порванным на углу одеялом, а перевернутый на бок стол возвышался чуть дальше, красноречиво показывая, что недавно тут бушевала нешуточная буря. Правда, деталей я разглядеть не сумел, поскольку единственный источник освещения — небольшой ночник, сиротливо приютившийся в дальнем углу, освещал погруженное в полумрак помещение неровным светом почти догоревшей, испуганно трепещущей свечи. А вот господин Бодирэ нашелся неподалеку от него — белый, как полотно, с выпученными, как у страдающей запором рыбины, глазами, трясущимися губами и выбивающими ритмичную дробь зубами, в звуках которой мне почему-то послышалась модная в прошлом сезоне чечетка.
Он стоял, вжавшись всем телом в холодную стену, и затравленно таращился в пустоту, будучи не в силах осознать, что убивать его никто не собирается. В одном исподнем — некогда белом, а теперь разукрашенном сочными черными отпечатками чьей-то необутой стопы. Его разошедшаяся на объемистом животе рубашка охотно демонстрировала волосатое пузо. На голове красовался дурацкий колпак, из-под которого торчали редкие, хотя и торчащие дыбом волосики. На ногах виднелись съехавшие на бок пушистые тапочки, на одном из которых был жестоко оторван меховой помпон. Руки его судорожно стискивали отломанную ножку табуретки… вернее, одна рука. Левая. Тогда как пальцы правой были по самое основание засунуты в рот самого господина Бодирэ, что вкупе с остальными деталями смотрелось несколько… экстравагантно.
А напротив него, удивленно обернувшись на скрип открываемой двери, стояло… нечто, смутно напоминающее огромную, склизкую, белую гусеницу. С массивной головой, на макушке которой виднелись симпатичные рожки, мягким телом, испускающим мертвенно-желтое свечение, длинным хвостом, который обвивался вокруг подрагивающего управляющего, лишая его возможности совершить побег. И широкой лужей слегка дымящейся слизи, которая с каждым мгновением расползалась по комнате, испуская подозрительно знакомый аромат.
Причем то, что гусеница была призрачной, совершенно не умаляло ее внушающей уважение внешности и не делало менее заметным ее оскаленную пасть, больше подошедшую голодному вурдалаку, где устрашающе поблескивали сотни острейших зубов.
Понятно теперь, почему господин Бодирэ так отчаянно не хотел совать свою руку в пасть «червячку». Думаю, скорои он вообще начнет крайне настороженно относиться к любым насекомым. Правда, при всем при том прзрачная слизь оказалась совершенно неопасной. По крайней мере, мои сапоги она не разъедала и пол в комнате не портила. А то, что пованивала тухлыми яйцами… что ж, видимо, это было нужно для воспитательных целей.
И я, в общем-то, ничего не имею против.
Убедившись, что имею дело именно с призраком, я внимательно изучил неожиданно смутившуюся гусеницу, убедился, что нечто родственное в ее наглой морде действительно просматривается, и только после этого требовательно спросил:
— Что тут происходит?
Призрак неловко потупился.
— Мы… ну… хозяин, а этот человек вас обманывает! — гусеница вдруг гордо вскинула голову и, вырастив из призрачного тела самую обычную человеческую руку, торжественно подняла к потолку покрытый слизью палец. — И я, как верный страж вашего замка, просто не мог пройти мимо! Я обязан был его уличить в краже и наставить на путь истинный!
Я недобро сузил глаза.
— И с каких это пор ты взял на себя обязанности стража?
— С тех самых, как вы меня создали…
Ах да… я ж теперь и правда его хозяин. У призраков очень развито чувство долга и ответственности перед своими создателями. Правда, я пока не решил, нужно ли мне такое дополнение к населению замка.
— Хозяи-и-ин! — словно почувствовав мои сомнения, призрак неожиданно плюхнулся на брюхо и рывком придвинулся ко мне, умудрившись извернуться в тесной комнате так, чтобы не снести меня к демонам. Правда, остаткам топчана это не помогло, и чудовище все равно придавило их своим немалым весом, но раздавшийся треск его явно не смутил. Из чего я хладнокровно заключил, что у моего необычного создания есть весьма любопытные способности, и с легким недоумением оглядел жмущуюся к моим сапогам морду, от которой на лакированной коже оставались заметные белесые разводы. — Хозяин! Я же как лучше хотел! Я ведь только наказать его явился! Я его не кушал, правда! Только пригрозил немного! Но если вы прикажете…
С трудом подавив порыв брезгливо отодвинуться от извивающейся на полу твари, которая принялась страстно лобызать мои сапоги, я поднял взгляд на посеревшее, как у мертвеца, лицо господина Бодирэ и сделал вид, что задумался.
— Хозяин? — плотоядно облизнулась гусеница, на мгновение оторвавшись от покрытых уже густым слоем призрачной слизи сапог и проследив за моим взглядом. Отчего управляющий икнул и тихо сполз на пол, уставившись на меня с суеверным ужасом. — А он вам очень нужен?
Зубы у управляющего звонко клацнули и перешли с нервной чечетки на барабанную дробь.
Я медленно, не отводя от него тяжелого взгляда, кивнул.
— ПОКА — да. И, надеюсь, он это оценит.
— Оценю! — беззвучно выдохнул успевший уже себя похоронить управляющий, в глазах которого метнулась безумная надежда. — Еще как оценю! Я все отдам! Никогда больше… ни за что… всеми силами, чтобы в срок… и отчеты — по первому требованию…
— Я на вас надеюсь, господин Бодирэ, — так же медленно проговорил я, про себя заметив, что, похоже, нашел отличный способ держать в узде этого хамоватого типа. Видимо, призрака мне придется все-таки оставить — как оказалось, он прекрасно умеет ладить с людьми. И мне его таланты наверняка еще пригодятся. Тем более что вскоре сюда зачастят всевозможные проверяющие, а мне самому будет недосуг всех их отслеживать. — Думаю, у нас с вами не возникнет никаких недоразумений по финансовым вопросам. Не так ли?
Истово закивав, управляющий облегченно обмяк и шумно выдохнул, дрожащей рукой утирая вспотевший лоб. Вторую изо рта тоже вынул, опасливо убрав ее подальше от жадного взора свернувшейся у меня в ногах твари. Потом даже немного пришел в себя и снова порозовел, перестав походить на свое бледное подобие. Сумел с третьей попытки подняться на ноги и… надо же, какое чудо… даже приосаниться.
Однако внезапно раздавшийся у меня за спиной шорох заставил его испуганно вздрогнуть и шарахнуться прочь. Его полное лицо снова перекосилось от ужаса, руки задрожали, а во взгляде метнулась такая паника, что я сперва даже не понял, в чем дело.
— Хор-рошая р-работа, — прокаркал из коридора Бескрылый и подпрыгнул, чтобы подсмотреть, что творится в комнате, через мое плечо. — Клиент дозр-рел. Можно бр-рать и завор-рачивать. Хоть в ковер, хоть в саван. Я пр-рав, хозяин?
Господин Бодирэ икнул, заметив распахнувшиеся черные крылья у меня за спиной, и, закатив глаза, рухнул на пол, как подкошенный.
Слабонервный, видимо. Или же недавние переживания сказались на его хрупком разуме несколько сильнее, чем я поначалу решил.
Удивленно оглядев его неподвижное тело, я неловко кашлянул. Но потом пожал плечами и равнодушно отвернулся.
— Присмотри, — коротко бросил заинтересованно обернувшейся гусенице. — Но так, чтобы никто не видел. Когда придет в себя, доложишь, а после без моего приказа чтоб в материальном виде никому не показывался.
— Будет сделано, хозяин! — радостно отрапортовало странное создание и послушно растворилось воздухе. Но потом перед моим лицом снова проступила его морда, расплылась в умильной улыбке и, прежде
