И, в дополнение, все, что десятилетиями могло пылиться в кузове грузовика-вездехода, тоже исчезло. Понимание того простого факта, что со всем этим железом его тормознут еще на въезде, скажем, в черту любого города на планете, ситуации не облегчало. Скорее, усугубляло. Потому что картина «вооруженный папенька» выглядела апокалиптически и, как правило, насмерть поражала воображение. А пугать его параграфами законов и пунктами правил можно с тем же успехом, что кролика — морковкой. Он на них собаку съел.
Самым же странным оказалось, что первые письма от сестры пришли пару недель назад, когда Анита болталась на плоскости и все, что ее заботило, так это чтобы батареи раньше времени не разрядились и кислорода хватило. И если бы папенька за это время соизволил найтись, сестренка непременно и об этом бы написала. А так — всех новостей было лишь, что грузовик нашелся на стоянке при въезде в ближайший к заповеднику крупный город, да о том, сколько денег папа снял с семейного счета. Денег вполне хватало на билет к черту на кулички. Что не могло не настораживать.
Только бы это все-таки был не Перекресток.
Анита с грустью посмотрела на свой вновь опустевший стакан, и бармен, только что разговаривавший с каким-то парнем у дальнего края стойки, тут же материализовался рядышком.
— Может, чего-нибудь покрепче?
Лайнер вышел в трехмерность точно по расписанию. И как только прозвучал мелодичный сигнал, означающий успешное окончание маневра, пассажиры повалили на смотровую палубу. Броневые плиты, закрывавшие полукруглую галерею, идущую вдоль всего корпуса корабля, ушли в пазы, и сейчас все, онемев от восторженного ужаса, смотрели на открывшуюся грандиозную панораму.
Внешняя изогнутая стена галереи была выполнена из цельного пласта абсолютно прозрачного псевдостекла, и сейчас казалось, что между нами и космосом нет ничего. Даже у меня на секунду закружилась голова, и я, прикрыв глаза, сглотнул подступающий к горлу горький комок. Кому-то из дам, впервые увидевших подобное зрелище, даже стало нехорошо. Впрочем, я не обращал ни на что внимания.
Я завороженно смотрел на разворачивающуюся картину, испытывая давно забытое чувство — благоговение.
Мы заходили к Перекрестку сверху и сбоку, под углом около тридцати градусов к его самой верхней плоскости, и я видел голубые прожилки рек и морей на грандиозной поверхности, медленно поворачивающейся в пространстве по часовой стрелке. В основании пласта виднелся круг абсолютной тьмы — это была верхняя точка оси, на которой и крепились все тысячекилометровые слои, являвшиеся по сути вытянутыми в одной плоскости планетами. Верхний пласт совершил примерно четверть оборота, из-под него показался следующий, а ниже разворачивались влево и вправо все новые и новые миры-плоскости, словно неведомое божество раскрывало веер гигантских карт. Кромка миров вспыхнула голубовато- серебристым сиянием — это взошло над нашей стороной Перекрестка местное солнце, голубой гигант.
Сумев наконец выдохнуть, я стал присматриваться, пытаясь обнаружить пересадочную станцию — конечную цель моего путешествия. И лишь увидев тонкую, едва заметную на фоне залитого голубым светом планетарного массива черточку, я окончательно осознал масштаб Перекрестка и понял, почему его создателей считают богами.
Огромная, способная вместить население пары крупных мегаполисов, станция казалась крохотной, по недоразумению попавшей сюда ресничкой, былинкой, которую в любой момент может смести случайный порыв ветра. Между тем мы приближались к «былинке», и она вдруг скачком выросла, заполнила горизонт, надвинулась, подставляя бок причального цилиндра.
Следовало готовиться к высадке, но я не слишком спешил. Противно заныло где-то под ложечкой. Заканчивалась относительная безопасность путешествия, я покидал изученную территорию с понятными и предсказуемыми обитателями, а впереди ждала полная неизвестность. Впрочем, паника схлынула так же быстро, как и началась.
Вернувшись в каюту, я сел на койку, еще раз проверил, все ли уложено, запихнул в боковой карман бритвенные принадлежности и двинулся к выходу.
После тесных коридоров корабля зал поражал своими размерами. Полупрозрачные стены, внутри которых клубился подсвеченный откуда-то снизу туман, плавно изгибаясь, возносились ввысь и терялись среди сплетений лестниц и переходов. На стенах вспыхивали и гасли информационные надписи, извещавшие о том, что как на станции, так и на самом Перекрестке запрещены имперские аугментики, а также любое оружие, кроме того, что перечислено в особом списке. Все это повторял мелодичный женский голос, причем, учитывая, что раздавался он, казалось, над самым моим ухом, в зале была установлена мощная установка передачи аудиосигнала.
Интересно, где бы взять этот список, — подумал я, и тут же зажужжал мой комм. Посмотрев на экран, я удивленно изогнул бровь — вот это оперативность. Местная сеть не только уже подключилась к комму, но и скинула пакет с основными документами и инструкциями для прибывающего на станцию, а также изрядное количество рекламных презентаций местных ресторанчиков, магазинов, парикмахерских, ремонтных симбот-мастерских, оружейных лавок и прочая, прочая, прочая.
Я открыл список разрешенного оружия. Что ж, впечатляет. Но — все только на поверхности, или, как тут, оказывается, принято говорить, «на плоскостях». В остальном же правила, на первый взгляд, достаточно либеральные. Впрочем, посмотрим, насколько они такие на самом деле. Исходя из того, как тихо и скромно, но в то же время цепко контролировали зал парни в неброской серо-голубоватой форме, здесь и вправду старались не показывать власть лишний раз. И это было правильно — как я прочитал, станция была не просто пересадочным пунктом к плоскостям. Практичные парни из администрации Комитета по ксеноархеологии привлекли к строительству инвесторов, а затем выбили для станции статус особой экономической зоны.
Они рассчитали идеально — станция очень быстро превратилась в огромный транспортный узел, большинство транспортных компаний предпочло изменить существующие трассы лайнеров, включив в них Перекресток, вместо того чтобы прокладывать отдельные маршруты и организовывать новые рейсы. Год от года рос и объем грузовых перевозок, Перекресток требовал огромного количества материалов для все новых и новых жилых куполов и исследовательских комплексов, симботов и запчастей к ним, лекарств, оружия, боеприпасов, исследовательского и спасательного оборудования и огромного множества других товаров, которые становятся необходимыми везде, где человек остается всерьез и надолго.
«И контрабанды здесь тоже должно быть немало», — тут же подумал я.
— А я говорю, что согласно подпункту двенадцать дробь шесть и гиперссылке двадцать семь вашего же перечня разрешенного оружия, а также постановлению номер сто сорок три Федерации Планет, я имею полное право провозить и хранить средство самозащиты, даже если оно не подпадает по параметрам под условия основного списка, в том случае, если указанное средство самозащиты находится в состоянии, исключающем его применение!
Слева от меня на прозрачную стойку таможенного терминала навалился высокий осанистый старик. Нет… не старик, тут же поправил я себя. Мужчина в годах. Судя по развороту плеч и уверенным свободным движениям, он еще многим молодым мог устроить качественную трепку. Таможенник, тоже, кстати, внушительных габаритов, смотрелся на его фоне неуверенным и мелким. Вжимая голову в плечи, он бормотал что-то невнятное. Наконец, не выдержав напора пожилого джентльмена, набрал команду на своем комм-браслете. Рядом материализовался неприметный человек с непроницаемым выражением лица. Выслушав громогласную тираду деда, он невозмутимо произнес, кивнув на лежавший перед прибывающим здоровенный металлопластовый футляр:
— Откройте, пожалуйста.
Затаив дыхание, я смотрел, как дед, бурча, расстегивает замки, и гадал, прав я или нет. Прав!
Я с трудом удержался, чтобы не присвистнуть восторженно, увидев, как бодрый дедок с легкостью извлек на свет божий многоцелевой огневой комплекс ОК-15, он же штурмовая винтовка «Василиск», и аккуратно положил его на стойку. Ай да дедушка!
Таможенник и неприметный человечек смотрели на лежащую перед ними могучую дуру с задумчивой грустью.
— И каким образом она подпадает под указанные вами пункты? — осведомился наконец
