остальным она не покажется скучной.
По толпе крыс и мышей прокатился радостный визг. Как известно, крысы и мыши — большие охотники до всяких занятных историй, правдивых и выдуманных, побасенок и даже сплетен. Вот и теперь они расселись поудобнее и приготовились слушать.
— Лет пять тому назад, — начала свой рассказ гостиничная крыса, — я решила поселиться в гостинице. Многие крысы считают гостиницы опасным местом и избегают селиться в них. Но у меня иное мнение. Главное привыкнуть к обстановке, и тогда тебе грозит не большая опасность, чем на любом другом месте. Мне по душе городская жизнь, шумная, веселая. И нет ничего лучше гостиницы! Постояльцы все время меняются, и как забавно наблюдать за ними и изучать их повадки!
Итак, мы с братьями подыскали себе старую уютную гостиницу в соседнем городе. Жизнь там показалась нам сытной, и мы решили обосноваться надолго. В гостинице были прекрасные подвалы и кладовые, забитые продуктами. За чистотой здесь не гнались, и на полу всегда можно было найти то кусочек сыру, то корочку хлеба. Во дворе стояли амбары с овсом и ячменем.
Вместе с нами поселилась еще одна крыса. Она была немного странная, и ни в одном из крысиных селений ее бы не приняли. Когда-то я совершенно случайно спасла ей жизнь — за ней гналась собака. С тех пор она ни на шаг не отходила от меня. Звали ее Косушкой, потому что у нее был только один глаз.
Косушка прекрасно бегала. Правда, поговаривали, что на состязаниях она жульничает, но я уверена, что все это чушь, потому что как можно жульничать в забеге на скорость? Как можно обмануть полсотни зрителей?
Когда Косушка спросила меня, позволю ли я ей жить имеете с нами, я сказала моим братьям, которых звали Шепоток и Шипунок:
— Братцы, кажется мне, что Косушка не такая уж плохим, как о ней говорят. Ты же сам, Шепоток, знаешь, как но бывает в жизни. Стоит когда-нибудь хотя бы немножко измазаться грязью — и все верят любым слухам. А ведь в каждом из нас есть что-то хорошее. Косушку изгнали из общества, у нее нет друзей. Давайте примем ее к себе.
Так Косушка стала жить вместе с нами в старой гостинице. Как вы потом сами убедитесь, это было счастье для нас. Правда, мы с ней очень часто расходились во мнениях. Она была опытная, всего насмотрелась и любима повторять: «Полагайся только на себя. На свой собственный ум, на свой собственный нюх и на свои собственные ноги». Я же считала, что главное в нашей крысиной жизни — хорошая, удобная нора, где можно спрятаться и отсидеться.
Вы представляете, какие ужасы и опасности подстерегают нас в гостинице? Прежде всего эти собаки, потом, по меньшей мере, две или три кошки, несметное число ловушек и конечно же толпы снующих взад и вперед людей. А напичканные ядом лакомые кусочки, которые подбрасывают нам?!
Вот я и вырыла удобную, глубокую нору рядом с норой моего брата Шипунка. Она располагалась у задней стенки печи, и в ней было тепло и уютно даже в самые холодные зимние ночи.
Я часто говорила Косушке:
— Мне совершенно все равно, что происходит вокруг, лишь бы мне спокойно сиделось в норе.
Косушка насмешливо прищуривала свой единственный глаз и отвечала:
— Это тебе только кажется, что твоя нора — твоя крепость.
В гостинице жили две кошки. Чаще всего они дремали у камина, свернувшись в клубочек. Кормили их два раза в день, и мы уже прекрасно знали, когда они, объевшись рыбьими потрохами, уснут. Именно в это время мы безбоязненно выходили из нор и отправлялись на поиски пищи.
Но однажды кошки словно взбесились. С самого утра они бросились охотиться на нас, и так продолжалось весь день. На следующее утро я осторожно выглянула из норки и увидела, что кошки подкарауливают нас. Пришлось нам голодать еще.
С тех пор мы больше не отваживались уходить далеко от наших нор. И все же, несмотря на все предосторожности, однажды я, возвращаясь вечером домой, нос к носу столкнулась кошками. Коварные чудовища действовали хитро: одна из них встала у входа в мою норку, а вторая выпустила острые, страшные когти и бросилась на меня.
Но я не потеряла головы, потому что мне уже не раз приходилось удирать от кота, правда, на меня еще никогда не охотились две кошки сразу. Искать спасения в норке я не могла, поэтому мне не оставалось ничего другого, как броситься к открытому окну и выскочить на улицу.
Гостиничная крыса на мгновение прервала свой рассказ. Наверное, от волнения у нее зачесался нос, потому что она принялась тереть его обеими лапками. Публика напряженно ждала продолжения. По собственному опыту каждый знал, чем может кончиться такая погоня.
— Итак, я выскочила во двор, — продолжила крыса, и ее мордочка болезненно скривилась от неприятных воспоминаний, — и попала прямо под колеса детской коляски. В коляске везли двух раскормленных близнецов, заднее колесо наехало на меня, и я почувствовала, как захрустели мои косточки. Нянька взвизгнула: «Ой! Крыса!» — и бросилась бежать от меня вместе с коляской и близнецами. Но я-то бежать уже не могла и подумала, что настал мой смертный час. Ничто не мешало кошкам прыгнуть и покончить со мной. Я была совершенно беззащитна перед ними. Задние лапки не слушались меня, и я могла только ползти, опираясь на передние. Но разве таким черепашьим шагом убежишь от кошки?
И все же счастье не покинуло меня. Выручил случай. Не успели кошки спрыгнуть с окна на улицу, как на крики и шум прибежала собака. Не знаю, заметила ли она меня, но кошек заметила точно. Я только однажды в жизни видела паровоз и думаю, что собака мчалась за моими обидчиками гораздо быстрее. В другом положении я бы посмеялась над кошками, которые из охотников превратились в дичь, но в ту минуту мне было не до смеха. Малейшее движение доставляло мне ужасные страдания, но оставаться на улице было нельзя. Могли появиться люди, могла проехать коляска, запряженная лошадью, в конце концов, на шум могли прибежать другие кошки. Шаг за шагом, превозмогая боль, я потащилась домой.
Окно, через которое я выпрыгнула на улицу, было почти на уровне мостовой, и я смогла, собрав все силы, вскарабкаться на подоконник и скатиться оттуда в полуподвал, где был вход в мою нору. Я ползла и повторяла себе: «Моя нора — моя крепость! Как только я попаду туда, все будет хорошо. Во что бы то ни стало я должна попасть в нее до того, как вернутся кошки».
Глава 14. Косушка
Скорее мертвая, чем живая, — продолжала свой рассказ гостиничная крыса, — я дотащилась до родной норы и забилась в самый дальний ее уголок. Там силы покинули меня, и я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, то увидела над собой Косушку. Она вглядывалась в меня и со слезами говорила:
— Теперь ты видишь, на что годятся твои норы? Не я ли тебе твердила: «Полагаться можно только на себя»?
— Что со мной случилось? — спросила я. — Что у меня сломано?
— У тебя сломаны обе задние лапки. Придется отвезти тебя в Паддлеби к доктору Дулиттлу. На этот раз твоя любимая нора тебе не поможет.
Оба моих братца, Шепоток и Шипунок, сидели рядом и ломали голову, как лучше доставить меня к доктору Дулиттлу. Наконец они раздобыли где-то старый домашний шлепанец. Было решено, что меня положат в него и потащат по земле.
— Как? В шлепанце до самого Паддлеби? — несказанно удивился доктор Дулиттл. — Неужели так и было?
— Ну конечно, нет, — ответила гостиничная крыса. — Жившие по соседству крысы узнали о постигшем меня несчастье и предложили нам свою помощь и совет. Весь вечер они рыскали по окрестностям и выяснили, что в соседнем дворе стоит телега, нагруженная капустой. Следующим утром телега должна была отправиться в Паддлеби. По плану, надо было дотащить меня в шлепанце до телеги, спрятать среди капусты, а потом, уже в Паддлеби, спустить на землю и отнести к доктору Дулиттлу.
Все было готово, я уже лежала в шлепанце, когда у входа в нору появилась Косушка. Она чуть ли не скрипела зубами от ярости.
