тут же развязали языки.
Воины в деревне есть. Сам местный тан (это что-то вроде ярла) с личной дружиной в количестве трех десятков. Было больше, но часть полегла, когда брали викингов.
Викингов было две группы. Первая — с разбитого корабля. Этих было немного, измотанных и практически без оружия. Местное ополчение со старостой во главе (он сейчас в деревне) управилось с ними без проблем. Большинство зарезали, а двоих взяли живьем в надежде обменять на денежку. Потом дождались отлива и пошарили среди обломков. Нашли много полезного для хозяйства.
Но потом прискакал тан со своими ратниками, и мародерство пришлось прекратить. Впрочем, появлению тана никто не огорчился, потому что на берег выбросило еще один корабль.
И на этот раз англичанам повезло. Из пятидесяти человек команды осталось всего около двадцати, причем без брони и до предела измученных. Я вспомнил, какими мы были к окончанию шторма (а ведь мы не тонули), и удивился, что Гримар со товарищи были вообще на что-то способны.
Но они — оказались. Заставили англичан повозиться. Взяли плату, считай, один к одному. Правда, лишь потому, что тан вознамерился взять викингов живьем.
И взял. В том числе — вождя, Гримара. Видать, совсем у Короткой Шеи силенок не осталось, если позволил взять себя живьем. Его тан намеревался отвезти в Эофорвик[30] и подарить королю Осберту. А с остальными решил позабавиться сам. Как позабавиться? А по закону. Норманы славятся тем, что грабят святые обители. Вот, как с такими грабителями, с ними и поступят.
Черт! А наша главная ударная сила, Медвежонок, валяется в отрубе и пролежит так минимум до вечера. А ведь просил я его!
— Еще о кораблях, — продолжал Гуннар Гагара. — Они видели паруса. Около десятка. Двигались на север.
Что ж, какой ни есть, а ориентир.
— Кончайте с ними, — распорядился я. — Тори, Эйлаф, берите Свартхёвди и несите к нашему кораблю. Спустить его вниз вам помогут.
— Но, хёвдинг! — воскликнули оба. — Мы хотим драться, убивать…
— Рты закрыли! — рявкнул я. — За Свартхёвди отвечаете собственными шкурами. Если его захотят убить, сначала должны умереть вы. Ясно? Дикон, Уиллы, вы — впереди. Держитесь шагах в пятидесяти. Если что — вы англичане.
— Да они и есть англичане! — подал реплику Лейф. Народ заржал. Весельчак, он и есть Весельчак.
— Лейф, твое место в строю — рядом со мной. Вместо Свартхёвди. Остальные — обычным порядком.
Всё. Построились, побежали.
Душераздирающий вопль мы услышали еще издали. Так кричит человек, которого убивают, и убивают медленно. Однако темпа я не прибавил. Что проку, если мы прибежим на десять минут раньше, но — никакие. Во всяком случае, я буду — никакой. Так под аккомпанемент жутких нескончаемых криков мы добежали до деревни.
Дальше уже не бегом, а скрытно.
Здоровенное, однако, селение. И обработанных полей вокруг — просто глаз радуется. И везде — колосится. Но домишки — никакие. Хижины, а не дома. И церковь посередке — тоже не вдохновляет. Ее будто из глины слепили, кособокая какая-то, только дверь хорошая: толстая, с шишками медных гвоздей.
Перед церковью — площадь. Здесь-то всё и происходит. Но что именно, не видно, потому что густая толпа обступила. Зато я вижу деревянную клетку, в которой сидят забитые в колодки норманы. И Гримара тоже вижу. Рожа у него вся — в засохшей крови, борода вообще черная от запекшихся сгустков. Однако на ногах-руках серьезных ран вроде не видно. Всего в клетке — одиннадцать человек. Выпустить бы их — неплохое подспорье было бы для моего отряда в полтора десятка.
Крик оборвался. Надеюсь, бедняга отмучился.
Толпа разошлась, и я увидел на земле что-то похожее на освежеванную свиную тушу. Туша подергивалась: жизнь еще теплилась в ней… Дьявол! Это была не свинья! Они, живодеры, освежевали человека. Живого! Ну, суки!
А что это он делает? Один из людей в воинском прикиде подошел в дверям церкви, вынул гвоздь и обухом топора прибил свежесодранную кожу.
Толпа разразилась яростно-радостными воплями. Стюрмир рванулся вперед, но я ухватил его за пояс: — Стоять! — прошипел я. — Рано.
Вижу тана. Довольный, сука, так и сияет. Что ж ты творишь, гад? Это викинги — дикие язычники, которые губы богов кровью мажут. А ты ж христианин! Где твое милосердие?
Дружинников я насчитал тридцать две штуки. Все — важные, сытые, добротно прикинутые. Не чета землепашцам в серых обносках. Статью схожи с тем лидером в блестящем шлеме, которого порешил Медвежонок. Помимо дружинников присутствовало еще десятка два… Ну тоже вроде как с оружием. Если это можно назвать оружием… Не копья, а, скорее, ручки от вил, на которые насажены подобия наконечников. Но таким тоже можно убить, если ударить удачно.
Что радует, так это — беспечность тана и его людей. С другой стороны, а чего им бояться? Они ж думают, что берег под контролем их людей. Если что на море не так, оттуда подадут сигнал. А откуда еще может подойти враг, если не с моря?
— Дикон, Ржавый, Кошачий Глаз — ко мне! — негромко позвал я.
Моим англичанам, как лучшим стрелкам в команде, достанутся и самые выигрышные позиции. Если раньше у меня были какие-то сомнения на их счет (всё же мы воюем их земляков), то теперь они развеялись. Хотя мог бы и раньше сообразить. Тут нет понятия общей родины. И разница между обитателями разных мест куда больше, чем между жителями Саратова и Москвы. Здесь родина — это твоя семья, твоя деревня, ну, может, еще пара соседних. Или другие дружинники лорда, которому ты служишь. А дружинники другого лорда могут быть кем угодно: друзьями, врагами, нейтралами… В зависимости от того, как решит вождь. А земля другого лорда, его деревни, крестьяне и прочее — это просто добыча. Равно как и твоя родня тоже станет добычей, если ты окажешься на проигравшей стороне. Правда, оставался еще король… Но с королями тоже сложно. Нынешний, например, абсолютно никаких прав на престол не имел. Кроме права силы.
— Вихорёк, аккуратно обойди церковь и попытайся влезь на крышу.
Парень мелкий, надеюсь его не заметят.
— Каппи, твоя задача — открыть клетку с нашими и освободить их. Пузо, ты его прикрываешь. Остальные… — Я оглядел остальных… Блин, как нас мало. Я, Стюрмир, Весельчак, мои нореги, Юсуф, Скиди, Хавур и Грендель Улитка. Девять. Против… даже не будем считать, скольких. Но — мы в строю. На нашей стороне — внезапность. И луки дружинников тана остались на лошадях, а лошади вон, у коновязи. А там, рядышком, позиция Дикона. А для Дикона толпа людей вне строя, без щитов — это просто мишени.
Толпа уплотнилась. Очень хочется им посмотреть, как будут терзать нормана.
На козырных местах, ближе всех, — сам тан и его гвардия. Вон, головы их над трэлями возвышаются. Тоже хорошо. В такой тесноте англичанам будет трудно быстро сформировать строй. Я уверен, что один на один завалю любого англичанина. Ну почти любого. Но против правильного строя, когда придется биться не один на один, а сразу с двумя-тремя, прикрывающими друг друга, у меня шансов нет. Разве что я сам — в таком же строю.
Раз, два, три…
— Один!!! — взревел я, и мы рванулись. Мужичье разбросали, как кегли в боулинге. Первый дружинник даже обернуться не успел, как я насадил его на клинок. Второго треснул щитом, и Стюрмир тут же отмахнул ему руку. Тан, сука! Где ты, живодер?! А-а-а! Вот ты где!!!
Два самых здоровых англичанина успели встать на моем пути. И даже притормозить меня немного, но в спину мою уперлись соратники, и я, щитом сбив меч, спихнул одного на Весельчака, а второй тут же сцепился со Стюрмиром… И мой левый бок оказался открыт. Туда немедленно сунул железом еще один ворог, но не достал. И тут же длинный меч Хагстейна Хогспьёта вошел ворогу под мышку.
Тан, сука!
