только нашим ограниченным членским составом.
— Наш «ограниченный членский состав» насчитывает более пятисот человек. И на каждого имеется досье толщиной в мой большой палец, наполненное информацией благодаря твоим партнерам.
— Тем не менее у меня по вечерам есть дела поинтереснее, чем просвещать тебя о жизни мира, в котором ты родился.
Борн прищурился. Он не представлял себе Чейза, проводившего свои вечера каким-то иным образом, чем в полном одиночестве.
— И что это за дела?
Проигнорировав вопрос; Чейз сделал еще глоток скотча.
— Леди Пенелопа сделала свой выбор еще несколько лет назад.
— И?
— Помолвка оказалась омрачена любовью жениха к другой.
Какая старая сказка, слышанная бесчисленное множество раз, и все-таки у Борна возникло какое-то непривычное чувство при мысли, что девушке, которую он до сих пор помнил, причинили боль, разорвав помолвку.
— Любовь к другой? — презрительно фыркнул он. — Скорее эта другая была симпатичнее или богаче. И чем все закончилось?
— Мне говорили, что в последующие годы к ней сватались несколько раз, тем не менее она до сих пор не замужем. — Похоже, Чейз полностью потерял интерес к той давней истории. Со скучающим вздохом он добавил: — Хотя думаю, теперь ненадолго, раз уж горшок с медом подсластили Фальконвеллом. От претендентов на ее руку отбоя не будет, слишком велик соблазн.
— И всем захочется покуражиться надо мной.
— Вполне возможно. Ты занимаешь не самое высокое место в списке аристократов-фаворитов.
— В этом списке мне вообще нет места. Тем не менее свою землю я получу.
— И ты готов пойти на необходимый для этого шаг? — Похоже, Чейза это позабавило.
Борн прекрасно понял, что имеет в виду партнер.
В голове промелькнул образ юной, доброй Пенелопы, полной противоположности тому, каков он сам. Каким он стал.
Борн прогнал непрошеный образ. Он девять лет ждал этой минуты. Шанса вернуть то, что создавалось для него.
Что ему оставили.
Что он потерял.
Никогда еще он не был так близок к тому, чтобы все исправить.
И ничто не встанет у него на пути.
— На все, что угодно. — Борн встал и тщательно расправил сюртук. — Если к земле прилагается жена, так тому и быть.
Дверь за ним захлопнулась.
Чейз поднял свой бокал и произнес в пустую комнату:
— Мои поздравления.
Глава 2
Леди Пенелопа Марбери, будучи девицей знатного происхождения и хорошего воспитания, понимала, что должна испытывать искреннюю благодарность судьбе, когда холодным январским днем, в возрасте двадцати восьми лет, получила пятое (и, вероятно, последнее) предложение руки и сердца.
Она знала, что половина Лондона сочтет ее не совсем нормальной, если она не упадет рядом с высокочтимым мистером Томасом Оллесом на одно колено и не начнет благодарить его и Создателя за столь доброе и в высшей степени великодушное предложение. В конце концов, упомянутый джентльмен был хорош собой, дружески к ней расположен, имел на месте все до единого зуба и густую шевелюру — качества весьма редкие в мужчине, делающем предложение не такой уж молодой женщине с разорванной в прошлом помолвкой и всего несколькими бывшими претендентами на ее руку.
Еще она (глядя на макушку аккуратной головы Томаса) понимала, что ее отцу, который наверняка уже благословил этот союз чуть раньше, Томас нравится. Маркизу Нидэму и Долби он нравился с того дня двадцать-сколько-то лет назад, когда мальчик закатал рукава, присел на корточки в конюшне и помог ощениться одной из любимых охотничьих собак маркиза.
Именно после этого случая Томми и стал «славным парнишкой».
Как раз таким сыном гордился бы ее отец, всегда думала Пенелопа. Если бы у него был хоть один сын, а не пять дочерей.
Кроме того, однажды Томми станет виконтом и при этом очень богатым. Как, несомненно, говорит сейчас ее мать за дверью своей гостиной, откуда наверняка в тихом отчаянии наблюдает за разворачивающейся сценой: «Умоляющим не приходится выбирать, Пенелопа».
Пенелопа все это понимала.
Именно поэтому, встретив теплый взгляд карих глаз этого ставшего мужчиной мальчика, которого она знала всю свою жизнь, этого дорогого друга, она поняла, что получила самое великодушное брачное предложение из всех возможных и что должна сказать «да». Громко и убедительно.
Но не сказала.
Вместо этого она спросила:
— Почему?
— А почему нет? — компанейски ответил Томми, помолчал немного и добавил: — Мы с тобой дружим сто лет; мы отлично ладим; мне нужна жена; тебе нужен муж.
Он перечислял причины для женитьбы, и они вовсе не казались такими уж ужасными. И тем не менее...
— Я выезжаю девять лет, Томми, и все это время ты мог сделать мне предложение.
Томми хватило учтивости принять огорченный вид, но он тут же улыбнулся:
— Это правда. И у меня нет приличного оправдания за то, что я так долго тянул, разве что... ну, счастлив признаться, что я наконец-то взялся за ум, Пен.
Она тоже ему улыбнулась:
