случайно, не предлагаешь мне встречаться, когда мы отсюда уедем?
— А что, если даже так? Что же касается моего вопроса… Я ведь не спросил, не хочешь ли ты детей от меня? Мне просто захотелось узнать. Ведь люди, если начинают встречаться, обсуждают планы на будущее, и дети нередко входят в эти планы.
— Как скажешь, — медленно произнесла Хилари, в ее голосе сквозила осторожность. — Да, иногда я думаю об этом.
— И?.. — поторопил ее Трой.
— Если честно, это приводит меня в ужас. Я ведь ничего не знаю о детях. К тому же наши гены… Что, если наши дети… — Хилари осеклась и стукнула его в грудь. — Почему ты спрашиваешь? Давай лучше определимся, что будем есть на ужин — стейк или пиццу?
— Я думал об усыновлении, — будто не слыша ее, сказал Трой.
Хилари замерла:
— Правда? Из опасений, связанных с генетикой, о которых ты мне уже рассказывал?
— Частично. Иногда, — продолжил Трой, глядя куда-то вдаль, — я даже подумываю о том, чтобы взять какого-нибудь проблемного ребенка, каким когда-то был сам, чтобы наставить его на верный путь.
— Ты бы правда это сделал? — Хилари прижалась к нему. — Взял бы проблемного ребенка?
Трой кивнул.
— А если бы у меня были родные дети и они во что-нибудь вляпались, я бы никогда не избавился от них, как наши родители.
На глаза Хилари невольно навернулись слезы.
— О, Трой…
Но почему же он до сих пор не говорит ей о том, что они вскоре уедут отсюда? Почему медлит? Может, ему невыносима сама мысль, что Хилари не захочет встречаться с ним, когда они покинут это идиллическое место?
— Если честно, я боюсь момента, когда начну верить каждому твоему слову, — призналась Хилари.
— Боишься, это сделает тебя уязвимой? — Даже мысль о том, что кто-то может причинить Хилари боль, чуть не заставила Троя крепко прижать ее к себе и сказать, что рядом с ним ей нечего бояться.
Хилари неуверенно улыбнулась, но не ответила.
— Помнишь, я спрашивала тебя про счастливые моменты твоего детства? — вместо этого спросила она. — Хочешь узнать, какие были у меня? Когда отец брал нас с собой на трактор и говорил нам, что мы его маленькие принцессы, трактор — наш экипаж, а он — его возница. Да, здорово было так притворяться…
— Если ты так любила ферму, почему не осталась?
Улыбка сбежала с ее лица.
— Потому что остальное было ложью. — Хилари обхватила себя руками, не сознавая, что таким образом словно отгораживается от Троя.
— Он вас защищал, как мог.
Хилари медленно покачала головой:
— Нет, не думаю. Скорее так он защищал нашу мать, потому что любил ее. Он любил ее и боялся, что она просто его оставит. — Хилари подняла руку. — Стоп, кажется, я тоже говорю не то. Я ведь сказала: счастливые моменты. В общем, я уехала, но это не значит, что я не навещаю сестру с ее семьей — они до сих пор живут на нашей ферме. Отца нет. А мать живет в квартире, когда не проходит курс лечения в реабилитационном центре.
Трой притянул ее к себе.
— Да, у тебя тоже есть свои раны, — мягко сказал он. — Но ты можешь верить мне, Хилари, я…
Его прервал звонок мобильного телефона. Трой даже не сделал попытки его взять.
— Почему не отвечаешь? А что, если это что-нибудь важное?
Трой вздохнул и взял трубку. Его ассистентка.
— Что? — рявкнул он не сдержавшись. — И лучше пусть это будет важным.
— Да. Звонила сестра Хилари — что-то случилось с их матерью.
Оказавшись в своей комнате, Хилари набрала номер сестры. Этот звонок на террасе подоспел как нельзя кстати — разговор о детях привел ее в страшное смущение. Почему Трой об этом заговорил? Она еще не привыкла к тому, что влюблена в него. А тут еще дети и его желание усыновить ребенка, нуждающегося в помощи.
От мыслей о Трое Хилари отвлек голос ее племянницы:
— Тетя Хилари? Тетя Хилари, бабушка переезжает жить к нам!
От шока Хилари онемела. Клаудия всегда жалела их мать, но не могла же она пойти на такой шаг? А о детях она подумала?
— Позови маму к телефону, милая?
— Ладушки. Люблю тебя, тетя Хилари!
Хилари крепче сжала трубку в руке:
— Я тоже тебя люблю, милая. Жду тебя в Вашингтоне, когда у папы с мамой будет отпуск.
В трубке раздался голос сестры:
— Хилари?
— Что происходит? — возмутилась Хилари. — Ты пригласила нашу мать жить к себе? Ты в своем уме?! А о детях ты хотя бы подумала? Забыла, как это было, когда мы были маленькими?
— Хилари, спокойно, — вмешалась Клаудия в ее монолог. — Мне нужно тебе кое-что сказать. Это важно.
Что-то в голосе сестры заставило ее замереть:
— Что еще случилось?
— В реабилитационном центре у нее выявили опухоль в печени. — Голос у Клаудии дрогнул. — У нее рак, Хилари, в последней стадии. Врачи сказали, ей осталось самое большее пара месяцев.
Хилари потрясенно молчала, пытаясь вобрать в себя новость. Всю свою жизнь она думала о том, каково жить с матерью-алкоголичкой, и еще ни разу не думала о том, как будет жить вообще без нее.
— Я возвращаюсь в Вермонт, — услышала Хилари свой голос словно издалека.
— Хилари, может, пока она здесь со мной…
— Я возвращаюсь, — повторила Хилари, пытаясь заглушить внутренний голос, который шептал ей: «Ты бежишь не столько к матери, сколько от Троя. Потому что тебе вдруг стало страшно оттого, что твоя любовь ему не нужна».
Трой стоял в дверях спальни Хилари, наблюдая за ее сборами.
— Что-то неприятное? — негромко спросил он.
Хилари кивнула и положила полотенце с коровами поверх всех вещей.
— У моей матери рак печени. Ей осталось совсем немного. Мне нужно вернуться домой.
— О боже, Хилари! — выдохнул Трой. Он оторвался от двери и подошел к ней. — Мне жаль. Я могу чем-нибудь помочь?
Она медленно покачала головой:
— Хотя… Как ты думаешь, моей семье ничего не будет угрожать, если я туда поеду?
Вот оно! Он ведь до сих пор не сказал Хилари, что преступник пойман.
Трой взял ее руки в свои:
— Об этом можешь не беспокоиться. Все в порядке.
— Ты хочешь сказать, тот тип, который был на записи, пойман?
— Да, его взяли. Тебе больше нечего опасаться.
Хилари облегченно выдохнула:
— Вовремя. Подожди-ка! — Она вдруг нахмурилась. — А когда ты об этом узнал? Ах да, звонок! — вспомнила она. — Почему ты не сказал мне сегодня утром?
На лице у Троя дернулся мускул, но он промолчал, не в силах выдавить из себя ни слова.
