И он снова нахмурил выцветшие брови.
Когда до города оставались считанные километры и впереди в пыльном мареве показались трубы заводов, Опперман попросил остановить машину. Парень послушно затормозил, и Опперман спрыгнул на дорогу.
— Закуривай! — предложил Вилли, протягивая портсигар.
— Да я… — помялся водитель и несмело взял папироску.
— Некурящий? — засмеялся Опперман. — Начни дымить — сразу повзрослеешь! — Он чиркнул зажигалкой и, дождавшись, когда водитель неумело сделает несколько затяжек, прислонился к борту грузовика. — От табака голос густеет. Не хриплым становится, а именно густеет. Заговоришь с комиссаром и за восемнадцатилетнего сойдешь…
Опперман говорил, не спуская внимательного взгляда с парня. Когда же молодой водитель пошатнулся, выронив папиросу, и начал хватать ртом воздух, подхватил его и оттащил в кювет.
«Так будет лучше, — подумал Вилли, опуская парня в ржавую лужу. — Никому не проговорится, что кого-то довез до города».
Он вернулся к машине, поднял с земли и спрятал в карман недокуренную папиросу. Затем сел за руль и включил газ.
13
Антон не сразу подошел к человеку с саквояжем в привокзальном сквере. Вначале Селезень покружил вокруг и, лишь удостоверившись, что все спокойно, опасаться нечего и некого, присел рядом на краешек скамейки.
Прошла минута, другая, но Антон не спрашивал о табаке.
Хозяин саквояжа никуда не спешил и вел себя так, словно на лавку у вокзала присел исключительно ради чтения газеты. И тогда Антон проговорил нужную фразу. А услышав правильный ответ, повел гостя на Дар-гору.
«На уголовника не смахивает, — размышлял на ходу Антон, косясь на хозяина саквояжа. — Хотя — как знать? — может, рядится в овечью шкуру, а сам наипервейший медвежатник… Видно, заметная и немалая фигура, коль встречу с ним так таинственно обставили…»
Николай Степанович Магура тоже присматривался к парню с удивительно открытым лицом и лихо выбивающимся из-под козырька фуражки чубом и думал, каким образом его удалось завербовать абверу, что толкнуло стать пособником врагов.
— Когда встречусь с Хорьком? — спросил Магура, оказавшись в доме на тихой улице.
— С кем? — удивился Антон. И майор понял, что парень впервые слышит кличку немецкого резидента.
— Передай своим, что мне срочно нужен Хорек. Только он.
Магура проговорил это, ничуть не надеясь, что парень выполнит поручение. Что ж, остается запастись терпением и ждать, когда Хорек соизволит вылезти из своей поры и решится на встречу со «связником».
Майор попробовал разговорить парня, расспросить его о месте рождения и занятиях до войны, но Антон стал неумело уходить от ответов.
— Может, с дороги отдохнуть желаете? — спросил Антон и с хитрецой добавил: — Устали небось, пока до Сталинграда добирались. Путь-то неблизкий.
— Можно и отдохнуть, — согласился Николай Степанович.
— Так ложитесь. Я мешать не буду.
«Надо уснуть», — приказал себе Магура.
Он прилег на топчан, отвернулся к дощатой стене, где висел коврик, и, еще раз повторив про себя «спать!», закрыл глаза…
Проснулся он от слепящего, бьющего ему прямо в глаза луча.
Николай Степанович прикрыл глаза ладонью и попросил:
— Уберите свет!
Луч электрического фонарика дрогнул и начал ощупывать Магуру, словно обыскивал его.
— Шутки неуместны! — рассерженно сказал майор и опустил с топчана на пол ноги.
— Говорили, что Хорек вам нужен. Так я от него буду. Вроде адъютанта или доверенного.
Фонарик лег на угол письменного стола, и луч уперся в потолок.
— Что известно про экипаж «юнкерса»? — спросил Магура. — У вас было достаточно времени, чтобы подготовить ответ.
— Э-э, — протянул Непейвода. — Так не пойдет! Не вы нас допрашивать будете, а мы! Рассказывайте, как на духу, откуда прибыли и от кого.
Магура застегнул ворот рубашки, поискал на ощупь на полу ботинки.
— Если вам что-нибудь говорит название «Валли» и фамилия Гросскурт, то поймете, откуда я и от кого прибыл.
— Этого мало. Требуются подробности.
— Беседовать согласен лишь с Хорьком и с глазу на глаз.
— Хватит увиливать, гражданин хороший! Отчего оружие заимели советского образца? Или получше не смогли получить? — Непейвода подкинул на ладони револьвер, который минуту назад лежал у Магуры в кармане пиджака. — Хорошая штучка, но «парабеллум» лучше: точнее навзлет бьет, и шума от него меньше. — Непейвода оттянул затвор и прицелился в майора: — Желаете глаза завязать, чтоб коленки не дрожали? Или спиной к стене станете? В затылок и мне сподручнее будет стрелять, и вам спокойнее на тот свет уходить.
— Мое начальство лишается большого удовольствия, не присутствуя сейчас на вашем допросе, — сказали из-за спины Непейводы. — В НКВД недооценили службу Канариса, когда решили выйти на Хорька и подослали к нему вас. Неужели рассчитывали, что абвер оставит в беде своего резидента?
— С кем имею честь беседовать? — спросил майор человека за спиной Непейводы.
— Могу представиться: Вилли Опперман, личный уполномоченный полковника Гросскурта. Удивлены? И напрасно. Я ничем не рискую: вместе с вами в могилу уйдут и эти сведения.
— Вы утверждаете, что присланы полковником Гросскуртом?
— Да, чтобы предотвратить затеянную НКВД провокацию, спасти нашего резидента и всю его группу, а вас вывести на чистую воду.
— И вам поверили? — усмехнулся Магура. — Поверили одному вашему голословному утверждению?
Опперман решительно отстранил Непейводу и шагнул к топчану:
— Что вы этим хотите сказать?
— Ведь кто-то из нас лжет. Два связника — слишком много. Насколько я понял, нас столкнули, чтобы выявить провокатора, или, точнее, чтобы он сам себя выдал при беседе.
Единственно верным сейчас решением было захватить инициативу.
Нельзя защищаться, надо переходить в наступление. И, не давая Опперману вставить слово, Николай Степанович продолжал:
— Чем, кроме голословного утверждения, вы можете доказать свою принадлежность к абверу? Удостоверения сотрудника службы Канариса при вас, конечно, нет, хотя русской контрразведке ничего не стоило снабдить своего человека такой «липой». Скажете, что знаете пароль? Но он был передан в эфир, а русские расшифровали передачу. Начнете утверждать, что дошли до Хорька, и это снимает с вас всяческие подозрения? Но кто вас привел к резиденту?
— Меня не надо было приводить! — перебил Опперман. — Я знаю адрес явки.
— Не считайте, что абвер населен олухами, — покачал головой Магура. — Полковник Гросскурт не стал бы рисковать своим ценнейшим агентом в Сталинграде. Связник мог провалиться при переходе линии
