Юрий Игнатьевич Мухин
К барьеру! Беседы с Юрием Мухиным
Две коровы разговаривают:
— Знаешь, мне кажется, что они нас кормят только для того, чтобы пить наше молоко, а потом убить и съесть…
— Да брось ты свою дурацкую теорию заговора! А то над тобой все стадо смеяться будет.
Вступление
Его уважают и ненавидят. О его взглядах спорят — в том числе и в российских судах, один из которых в 2009 году приговорил его к «двум годам условно». Знаменитые писатели, историки и журналисты дают его личности и трудам самые разные, подчас полярные оценки.
Кто же он на самом деле — этот Юрий Мухин? Человек, который не боится писать, говорить и думать о судьбе России и обо всех нас «поперек формата». Человек, неудобный властям при любом государственном строе, начиная с «развитого социализма» времен правления его земляка Брежнева. Человек, который в нынешнюю эпоху девальваций всех валют и идеологий может позволить себе роскошь, невозможную для миллиардеров из списка «Форбс», — БЫТЬ САМИМ СОБОЙ. Как Юрий Мухин нашел свой жизненный и творческий путь и какую цену он заплатил и продолжает платить за это? Каковы его творческие планы и в чем угроза, что они никогда не сбудутся?
Слово — Юрию Мухину.
Философия Мухина
Моя «кредитная история»
— Юрий Игнатьевич, у вас есть своя философия?
— Давайте лучше без этого иностранного слова.
— Почему? — Чтобы объяснить значение этого слова, придется залезть в словарь. К слову, в нашем языке завелось много непонятных иностранных слов, употребление которых прямо-таки вытолкнуло из нашей речи простые и понятные русские слова. А нередко и исказило их первоначальное значение.
— Вы имеете в виду, что многим читателям нужно искать в словаре смысл слова «философия»?
— Вот именно.
Уже несколько веков часть нашей, так сказать, интеллигенции стремится придать своей болтовне некую глубину и настырно тащит в русский язык иностранные вроде бы аналоги русских слов. Открывая для себя новые понятия и явления, наша интеллигенция, законодательница языковых мод, сплошь и рядом неспособна образно представить суть этих новых явлений и дать описание этой сути понятиями русского языка. Посему идет бездумное подражательство и повторение иноязычных слов там, где нам нечего сказать первыми. Скажем, с XIX века, со времен гениальных физиков-электротехников Александра Лодыгина и Павла Яблочкова, в нашем языке появились понятные русскому человеку термины «ток», «напряжение» «сопротивление». А вот, скажем, термодинамика (она же — «физика теплоты») в нашей холодной стране не имела своих первооткрывателей, и теперь, начиная со школьных учебников, нам приходится ломать голову над ее иностранными терминами — разными «энтропиями» и «энтальпиями».
Но если применение иностранных названий для каких-то новых предметов в науке и технике еще как-то можно понять, то зачем, например, русское слово «народовластие» подменили словом «демократия»? А затем, чтобы убедить нас, что в нашей действительности «народовластие» — это когда большинство навязывает свою волю меньшинству тайным голосованием. Ведь именно это на практике и имеют в виду под «демократией». А если точнее перевести это навязанное нам понятие, как «большинствовластие», то сразу же возникнет вопрос: а народовластие когда будет? Ведь любому, для кого родной язык — русский, без словаря понятно, что большинствовластие и народовластие — далеко не одно и то же. Большинство — это еще не весь народ, и выборы органов власти большинством — это не власть всего народа. Так после введения иностранного слова «демократия» поиски настоящей власти народа подменяются болтовней о «необходимости и величии демократии».
Зачем нам в русском языке греческие слова «экономика» и «экономист», если у нас есть свои слова «хозяйство» и «хозяин»? А затем, что хозяйство немыслимо без хозяина, и когда в хозяйстве возникает бардак, то сразу же возникает вопрос: а куда смотрит хозяин? А если в экономике бардак, то тогда кто виноват? А кто ж его знает? Люди у власти — исключительные молодцы, академики-экономисты — умнее не придумаешь. Разве они виноваты? Народ виноват, пьяницы, паньмаш, ну и так далее.
Зачем нам слово «план»? У нас что, не было русского слова «замысел»? Что, «Госплан» звучало умно, а «Государственный комитет по хозяйственным замыслам» («Госзамысел») — глупо? Нет, не глупо. Просто использование этого русского слова могло натолкнуть на мысль: кто же это у нас хозяин и каких это он мыслителей набрал себе в свой штаб, успехи народного хозяйства замысливать?
Бывает и так, что охотно используем мы простые и понятные русские слова, да только смысл их воспринимаем по-разному. Взять, к примеру, слово «писатель». А кто у нас в эпоху всеобщей грамотности не писатель? И сортирных стен маратель — тоже писатель. Было же точное по смыслу слово «сказочник». Но для тех, кто с потугами на свою особость, на возвышенность, сказочник — это что-то «с низов», из самой гущи народа, не белая кость и не власть над думами. Ну, польстили строчкогонам, но смысл-то профессии утерян!
Или взять слово «ученый». А кто у нас не ученый? Скажете: «наука»! Тогда давайте задумаемся: а что нам от науки нужно? Знания? Знания и по телевизору непрерывным потоком идут: тот артист марихуаны накурился, та артистка на прием без трусов пришла. Недавно завтракаю, а по радио меня грузят знаниями: в Австралии один чудак на букву «м» решил сделать на спине татуировку, но обидел мастера тату. А тот наколол ему на спине вместо заказанной картинки красивый… мужской орган. Как потом замерили — 47 сантиметров длиной. Чудаку пришлось заплатить 2 тысячи долларов, чтобы такое украшение свести. Это что — не знания? Знания и радио меня ими обогатило, видите, я даже числа запомнил без репетитора.
Так что, когда речь о науке идет, слово «знания» всегда надо ставить рядом со словом «польза». А ученый, как я считаю, это тот, кто пользу ищет и находит. Иначе он не наукой занимается, а из пустого в
