Трактир «Пурпурного Пса». Колвил — хозяин — и Стречер — немолодой купец — сидят и пьют.
Стретчер.Я проскочил, он выстрелил… Огоньвдогонку мне из дула звучно плюнули эхо рассмешил и шляпу сдунул;нагнулся я, — и вынес добрый конь…Вина, вина испуг мой томный просит…Я чувствую, — разбойник мой сейчассвой пистолет дымящийся поноситсловами окровавленными!Колвил. Спастебя господь! Стрелок он беспромашный,а вот поди ж, — чуть дрогнула рука.Стретчер.Мне кажется, — злодей был пьян слегка:когда он встал, лохматый, бледный, страшный,мне, ездоку, дорогу преградив, —поверишь ли, — как бражник он качался!Колвил.Да, страшен он, безбожен, нерадив…Ох, Стречер, друг, я тоже с ним встречался!Сам посуди, случилось это так:я возвращался с ярмарки и лесомпоехал я, — сопутствуемый бесомневидимым. Доверчивый простак,я песенку мурлыкал. Под узорнойлиствой дубов луна лежала чернойи серебристой шашечницей. Вдругон выскочил из лиственного мракаи — на меня!Стретчер.Ой, грех, — мой бедный друг!Колвил.Не грех, а срам! Как битая собака,я стал юлить (я, — видишь ли, — кошельчервонцев вез) и выюлил пощаду…«Кабатчик, шут, — воскликнул он, — порадуйпобасенкой, — веселою, как хмель,бесстыдною, как тысяча и десятьнагих блудниц, да сочною, как гусьрождественский! Потешь меня, не трусь,ведь все равно потом тебя повеситьпридется мне». Но худо я шутил…«Слезай с коня», — мучитель мой промолвил.Я плакать стал; сказал, что я, — Джон Колвил, —пес, раб его; над страхом распустилатласный парус лести; побожился,что в жизни я не видел жирных дней;упомянул о Сильвии моейбеспомощной, — и вдруг злодей смягчился:«Я, — говорит, — прощу тебя, прощуза имя сладкозвучное, которымты назвал дочь: но, помни, — с договором!Лишь верю я вот этому пращуносатому, с комком сопли свинцовойв ноздре стальной, — всегда чихнуть готовойи тьму прожечь мокротой роковой…Но так и быть: поверю и Горгоне,уродливо застывшей предо мной.Вот договор: в час бури иль погонипускай найду в твоем трактире „ПсаПурпурного“ приют ненарушимый,бесплатный кров; я часто крался мимо,
