Трагедия господина Морна. Пьесы. Лекции о драме

Русалочка.

                             Он в реке.

Князь.

Вот так мы в детстве тщимся бытие
сравнять мечтой с каким-то миром тайным.
А звать тебя?

Русалочка.

                   Русалочкой зови.

Князь.

В причудливом ты, видно, мастерица,
но слушатель я слишком суеверный,
и чудеса ребенку впрок нейдут
вблизи развалин, ночью. Вот тебе
серебряная денежка. Ступай.

Русалочка.

Я б деду отнесла, да мудрено
его поймать. Крылом мах-мах и скрылся^{341}.

Князь.

Кто — скрылся?

Русалочка.

                       Ворон.

Князь.

                                Будет лепетать.
Да что ж ты смотришь на меня так кротко?
Скажи… Нет, я обманут тенью листьев,
игрой луны. Скажи мне… Мать твоя
в лесу, должно быть, ягоду сбирала
и к ночи заблудилась… иль попав
на топкий берег… Нет, не то. Скажи,
ты — дочка рыбака, меньшая дочь,
не правда ли? Он ждет тебя, он кличет.
Поди к нему^{342}.

Русалочка.

                       Вот я пришла, отец.

Князь.

Чур, чур меня!

Русалочка.

                      Так ты меня боишься?^{343}
Не верю я. Мне говорила мать,
что ты силен, приветлив и отважен,
что пересвищешь соловья в ночи,
что лань лесную пеший перегонишь.
В реке Днепре она у нас царица;
«Но, говорит, в русалку обратясь,
я все люблю его, все улыбаюсь,
как в ночи прежние, когда бежала,
платок забывши впопыхах, к нему
за мельницу».

Князь.

                     Да, этот голос милый^{344}
мне памятен. И это все безумье —
и я погибну…