Всю неделю у меня шли интенсивные переговоры, как с командованием РААФ, так и с принцем Генри и премьером Джозефом Чифли. Меня откровенно беспокоила ситуация, что мы являемся яблоком раздора между австралийцами. Но, оба политика обещали провести плебисцит по этому вопросу. Американские войска медленно, но выводились из Австралии. Нам они, пока, не мешали, но их газеты, которые свободно доставлялись и продавались в Австралии, якобы для нужд американских солдат, временно оторванных от дома, были полны желчи по отношению к нам и политики Австралии. Для создания благоприятного фона, мы предложили сделать серию репортажей об авиасалоне в Фарнборо, который практически не освещался в Австралийской прессе. А ребята перезнакомились со всеми пилотами 34 эскадрильи, которая базировалась в Канберре и 84 крыла из Ричмонда. В Ричмонде полоса для нас была коротковата, поэтому приходилось открывать тормозные парашюты. Для лётчиков РААФ это был такой шок! М-3 очень им всем понравился. И 37 эскадрилья с нетерпением ждала возможность начать переучиваться на него. Но, пришлось сказать им, что это произойдёт не раньше, чем через два года. В общем, первоначальное недоверие между простыми лётчиками и простыми жителями Австралии потихоньку таяло, особенно, если учитывать то обстоятельство, что по отношению к американцам, наши были не в пример тише, более дисциплинированы. А пример Дарвина, где уже стояла эскадрилья 'сушек', и не происходило никаких эксцессов: наши практически не выходили с базы, говорил о том, что дополнительных неудобств наши войска не доставят. Опыта базирования на чужой территории у нас достаточно. Закрытые со всех сторон городки, КПП, ограждения и охрана. Собственно и в Союзе у нас так сделано. Были подобраны авиабазы, определены необходимые работы по их обустройству, согласованы приблизительные сроки. Чтобы не таскать 'из дома' авиабомбы, пересчитали для вычислителей фунты и дюймы в привычные килограммы и сантиметры. Визит удался. Пора возвращаться домой! На этот раз Громов упёрся и не пустил меня в кресло! А я с удовольствием полетел пассажиром. Устал!
Дома куча новостей, неожиданных и неприятных. Снят Новиков, вместо него назначен Вершинин. Последней каплей стала катастрофа Ту-4, в которой погиб весь экипаж. Машина новая, только что с завода. Комиссия ещё работает, но слухи уже распространены: заводской брак. Реально это не так! Это – дефект конструкции катапульт. Но, ни мне, ни Туполеву, в своё время не удалось убедить Сталина изменить конструкцию, придуманную американцами. Он боялся не успеть с этой машиной к бомбе. Поэтому запрещал что-либо переделывать по-своему, только копировать. Теперь он приказал снять с производства и с вооружения Ту-4, и заменить их М-3. План выпуска М-3 увеличился до 1200 машин. Они сожрут весь бюджет авиации! А идти к нему сейчас с этим вопросом – бесполезно. Пока он злиться, разговаривать с ним невозможно. Сначала требуется какой-нибудь повод для поощрения, или наоборот: катастрофическое положение. Ну и характер! Ещё четыре завода, то этого выпускавшие Ту-4 переключаем на выпуск 'эМок'. И начались технологические переделки корпуса, ведь на всех заводах разное оборудование. А это опять постройка опытных образцов, которые придётся 'ломать' в ЦАГИ. Опять расходы! Через неделю я не выдержал и пошёл к нему. Он, в первую очередь, обвинил меня в том, что я не смог его переубедить два с половиной года назад по поводу этих самых катапульт. Хоть это и не так, но пришлось признаться, что да, не настоял, но… И тут я ему выложил всё по тем проблемам, которые у нас возникли сейчас.
— Основной вопрос: нам не нужно столько бомбардировщиков. Те, кто подал вам докладную, просто взяли количество Ту-4 по плану и вписали туда слово М-3. А он в два с половиной раза больше по грузоподъёмности и в 4 раза по стоимости, если не в пять, потому, что оборудование и оснастку придётся на трех заводах дополнительно менять. Эти заводы не могут производить корпуса для М-3. Требуется снизить госзаказ до 400 машин. Корпуса делать на трех заводах, а комплектацию можно делать на пяти, максимум.
— А почему ты этого не делаешь?
— Я министр обороны, а не авиационной промышленности!
И тут он мне выписал! Что я бездельник, подлец, что вместо того, чтобы отвечать за порученный участок, я свалил всё на него и так далее! Подождав, когда он выговорится, я напомнил ему, что находился в командировке в Австралии, и решение было принято без моего участия.
— Вечно тебя где-то носит! — пробурчал он. — Особенно, когда что-нибудь происходит.
Посмотрев, кто составлял докладную, он вызвал всех, поставивших подписи в Кремль. Ох, я им не завидую! Характер у него начал портиться, видимо, сказывается усталость и возраст. Ни самого себя, ни окружающих он никогда не жалел. Работали все на износ. Надо бы с ним поговорить об этом, чтобы себя поберёг. Но, не сегодня! Сегодня можно и выговор схлопотать запросто! Он, как и все, не любит делать ошибки. И довольно долго ищет виноватых вокруг, хотя решение принимал лично. Но его не переделаешь, да и нужно ли это?
Матвеев закончил работу по металлокерамике, и макеевский движок, наконец, заработал. Кроме того, Фролов, из его лаборатории, сделал трехслойную титан-магниевую броню. Можно приступать к созданию штурмовика и боевых машин десанта. Ещё одним радостным событием, последовавшим сразу после удачного испытания ракетного монотопливного двигателя Макеева ТРМ-1, стал успешный запуск прототипа 'Бури'. Прямоточный двигатель, в отличие от всех остальных, невозможно испытывать на стенде. Теоретически его можно запустить в аэродинамической трубе, но трубы со скоростями 3М у нас пока нет. И когда появится ещё не ясно, поэтому, несмотря на дороговизну, мы решили проводить лётные испытания ракеты. Единственное, что выбирали маршрут в стороне от жилых мест. Успешным первый пуск 'Бури' можно считать лишь отчасти: мы её не нашли. Пуск состоялся, телеметрия показала запуск прямоточного двигателя. Ракета сохраняла направление и заданную скорость полёта. Затем должен был отключиться двигатель, и последовательно сработать 4 парашюта. Но, телеметрия оборвалась через 30 секунд после остановки двигателя. Путём опроса местных жителей удалось лишь узнать, что два человек видели что-то вроде метеора. Скорее всего, ракета сгорела в воздухе. Но, целью пуска был запуск прямоточного двигателя. Он – работает! Тут же возникло предложение сделать ракету с ручным управлением! Вот же придумали! Строго настрого запретил это делать и пообещал, что если сунуться с этим предложением к Сталину, то вообще закрою проект.
— Делайте надёжную систему управления ракетой! В том виде, как есть, не годится. Вы выбросили просто болванку, а она должна быть УПРАВЛЯЕМОЙ ракетой. А человека туда сажать бесполезно! Это – смертник. Мы, пока не знаем, что происходит за 3М! Узнать это должна телеметрия, а не подопытный кролик. Одно хорошо: летела и не переходила в пикирование. А вот датчиков температуры на ней явно мало. Этот момент вы не отслеживали, Семён Алексеевич. А там трение о воздух таково, что может гореть металл. Поэтому надо найти такую скорость, чтобы и двигатель работал, и корпус выдерживал.
— Четыре датчика стояли. Один из них показывал 230 градусов. Да, датчиков маловато поставлено, но я, честно говоря, не был уверен в том, что с первого раза сумеем запустить маршевый двигатель.
— Готовьте аппаратуру управления, и наращивайте скорость медленно. Важна дальность, а не рекорд скорости. И ещё момент: спуск. Я думаю, что БЧ проще сбросить по баллистической кривой, чем спускать саму ракету. В этом случае, после сброса имеет смысл увеличить скорость и сжечь её в атмосфере.
— Гм, а это мысль!
От Лавочкина поехал к Янгелю, застал его в сборочном цеху, где шла контрольная проверка его РД-9: универсальной ракеты шахтного, мобильного и подводного базирования. Он ходил между восьми групп индикаторов, и что-то отмечал в блокноте. Увидел меня и помахал мне рукой. Я, в белом халате, прошёл к приборам.
— Через три дня заканчиваем и везём в Капустин Яр. Там постоит месяц в шахте, потом пустим. Приглашаю! Макеев божится, что двигатель запустился и отработал на стенде после месяца хранения в цеху, где температурный режим не соблюдался, было достаточное количество пыли. В общем, как мы, они пылинки с него не сдували.
Расспросив его обо всём, поехал в Кремль. Доложил и о Лавочкине, и о Янгеле с Макеевым. Сталин отменил решение Янгеля и приказал пускать ракету сразу, а уже второе испытание проводить по его плану испытаний.
— Нам, как никогда, нужен успех! Так что, проводите испытания до 18 августа. Это политически более выгодно, товарищ Титов. Восемнадцатого августа на параде в Жуковском будет Президент Эйзенхауэр.
Судя по довольному выражению лица Сталина, перечить ему не стоит. Хоть испытания срывай! Дёрнуло меня доложиться! Впрочем, у него не только я курирую эти области, не доложу я, доложит кто-
