— За прикрытие 'Дороги Жизни' зимой 41–42 года, 4 гвардейский авиаполк, вторая – за деблокаду Ленинграда летом 42-го года, 13-я гвардейская отдельная авиаэскадрилья.
— А за Сталинград?
— Орден 'Александра Невского', только что вручили.
Сталин удивлённо посмотрел на Хрюкина и Хрущёва.
— Насколько я помню, по докладам Василия и Клещёва… — начал Сталин.
— Их эскадрилья была прикомандирована к нашему фронту, товарищ Сталин, — залепетал Хрущёв. — Мы посылали представления, но где они, и что с ними произошло, мы не в курсе.
— За действия на Сталинградском фронте ни один человек, ни в 13-й отдельной эскадрилье, ни в 14-й гвардейском полку, ни одной награды не получил. Кроме этого ордена.
Сталин изменился в лице, повернулся к Хрущёву и Хрюкину:
— Вы почему государство и партию нашу позорите? Как теперь этим людям в глаза смотреть?
На банкете ко мне подошёл адмирал Кузнецов.
— Здравия желаю, товарищ нарком!
— Сидите-сидите, майор, — и попросил подвинуться моих соседей справа. — Как успехи?
— Двоих потеряли. Не успели подготовиться в Ленинграде, и погода была совсем паршивая. Всё срочно, всё бегом. Как обычно.
— Нас с вами на завтра товарищ Сталин вызывает. В чём дело знаете, Павел Петрович?
Я пересказал, что случилось на выходе из Георгиевского зала. Николай Герасимович заулыбался.
— Ну, ради такого и заходить не стыдно. Завтра в 16.00 за вами заедут в гостиницу, майор. Просьбы или пожелания какие-нибудь есть?
— Направьте полк в Туапсе, — адмирал внимательно посмотрел на меня.
— Думаете, там будет жарко? — я чуть прикрыл глаза и утверждающе кивнул головой. — Хорошо, майор, бросим вас на усиление. Ну, не буду больше мешать вашим соседям, — он встал, извинился перед ближайшими моими соседями и пошёл вдоль столов. Через полчаса наступал новый 43 год. На столах появилось шампанское и высокие фужеры.
За мной заехали в четыре и повезли в штаб ВМФ. Там к нам подсел адмирал Кузнецов, и мы поехали в Кремль. Кузнецов был сама любезность, но командующего авиацией флота с собой не взял. Закономерность. Авиаторы в ВМФ не в почёте. Всесильный нарком их забивает одной левой. Хотя на долю авиации приходится большая часть побед. Да бог с ним. Он решил воспользоваться моментом. В приёмной довольно долго ждали. Потом нас пригласили. Сталин был не один, с ним был его сын Василий. Мы с ним коротко встречались под Сталинградом в первой командировке. Тогда он был капитаном, сейчас полковник. Изображает радостную встречу однополчан. Потом, повернувшись к отцу, радостно говорит:
— Да, это он, я тебе о нём рассказывал! Они сменили наш полк и действовали эскадрильей за весь наш полк. И не теряли людей. Майор – зверь, а не лётчик! И ребята у него в эскадрилье, как один! Летающая смерть фашистам. Благодаря им удержали мост, Мамаев курган и завод, разбили танковую группу Гота.
— А вот с начальством у майора не получается, Василий. Я вчера узнал, что кроме майора, за Сталинград никто из лётчиков ничего не получил. Почему, майор?
— Товарищ Верховный Главнокомандующий! Я был командиром эскадрильи, а во второй раз – командиром полка. Вот отчёт, представленный командующему армией Хрюкину, вот все представления.
— Так, посмотрим! — Василий тоже из-за плеча рассматривает бумаги.
— Отец, смотри: более 80 танков, больше 300 автомашин, 110 орудий. Сбито 57 самолётов противника. А во второй раз – 41, и все ночью.
— Может быть, дело в вас лично, майор? Расскажите о себе!
— Здесь есть загвоздка, товарищ Верховный. Ругался я с Хрюкиным из-за того, что людей не бережёт и тактику использует устаревшую. Один раз он меня в трусости обвинил. А меня ещё год назад арестовывали, потому, что не помню я ничего, что было до 21 июля 41 года.
— В чём особенность вашей тактики? — спросил Сталин.
— В построении эшелонами по высоте, использовании радиосвязи и радиолокации на уровне отдельной эскадрильи или полка. 'Мессершмитт' превосходит в скорости на пикировании практически все наши самолёты, поэтому их надо встречать на подготовленных позициях, заставлять терять скорость и уходить на горизонталь. В этом случае, наши самолёты имеют больший вес огневого залпа и большую горизонтальную манёвренность. У 'месса' шансов не остаётся, только выйти из боя на пикировании. Но на 'кобрах' мы их и тут догоняем.
— Вы скрываете эту тактику от остальных?
— Нет. Мы учим всех этим действиям.
— У вас лично, майор, сколько сбитых?
— 32 лично, и 18 в группе. Есть ещё незасчитанные.
— Ого! — присвистнул Василий.
— Просьбы? Пожелания? Замечания есть?
— Недостаточно быстро передаём опыт в войска, товарищ Верховный. И очень мало радиолокаторов в войсках. Замечаний много, товарищ Верховный. Воевать можно гораздо лучше. А пожелание я уже высказывал наркому Кузнецову: до конца февраля перебазировать полк на Кубань. — Сталин вопросительно посмотрел на меня.
— Ростов мы не взяли, товарищ Верховный, война затягивается. Немцу нужна нефть. Плацдарм у него на Кубани. Основная мясорубка будет там, на юге. И нужен ударный самолёт, способный догнать 'мессера' на пикировании: И-185 с пушками ВЯ-23. Хотя бы эскадрилью в мой полк.
— А почему не Яки? — удивлённо спросил Василий Сталин.
— Горят они! У Клещёва летчики не хуже моих были, товарищ полковник. И против бомбардировщиков у Яков вооружение слабовато. А бомбёров будет много. Так что: 'кобры' и И-185.
— Мне кажется, Николай Герасимович, что майор засиделся на должности командира полка.
— Меньше полугода командует!
— Три месяца, товарищ адмирал.
— Пожелания мы ваши удовлетворим, майор Титов. Я оставлю у себя ваши бумаги. Мы рассмотрим их на заседании ставки. Можете идти!
Я вытянулся, развернулся и вышел в приёмную. Кузнецов остался. Ждал его ещё минут тридцать. Он вышел из приёмной, неторопливо надел фуражку и шинель, махнул мне головой. Мы вышли.
— Рисковый ты мужик, гвардии полковник! Так с Хозяином не разговаривают! Но ты ему понравился! Он подписал представление к званиям Героев Советского Союза всего лётного состава 13-й гвардейской отдельной авиаэскадрильи. Это у тебя третья Звезда Героя! И представления по 14-му полку все подписаны.
— Схлопотать пулю на боевом вылете несколько проще, товарищ адмирал, чем в кабинете Верховного.
Полк получил приказ передислоцироваться под Туапсе в посёлок Агой. Нас доукомплектовали до 4- хэскадрильного состава за счёт лётчиков Черноморского флота: придали нам 10 отдельную авиаэскадрилью. Из Новосибирска пришли первые шестнадцать И-185-71, вторая партия ещё в пути, но, как сказал приехавший с первой партией машин инженер Янгель, в ней самолёты другой модификации И-185- 82фн. Получается полная неразбериха со снабжением. Каждая эскадрилья имеет разные самолёты. В первой Р-39К, во второй – Р-39N, в третьей – И-185-71, а в четвертой – 82фн. Аэродром маленький, в расщелине между гор, но хорошо оборудованный: много зениток, стационарный радиопривод с моря, подземные капониры на сто самолётов. Но заход на посадку сложный: две горы – две дыры. В 'десятке' пока ЛаГГи, но все лётчики довоенные, летавшие на И-16. Янгель говорит, что 'ишак' и '185-й' очень похожи по управлению. Вечером он поделился и известиями о том, что они уже и перестали надеяться на то, что самолёт пойдёт в серию. На все запросы им отвечали, что лётчики предпочитают 'Яки'. Так что, машины у нас практически 'бригадирской сборки', что он захватил с собой хороших механиков, которые
