поленья, слой за слоем, поверх живой женщины, а затем поджигают погребальный костер с четырех сторон. Она не шевельнулась и не издала ни звука, пока двое мужчин придавливали ее концами длинных бамбуковых шестов. Огонь взметнулся, и я подумала, что женщина, должно быть, впала в бессознательное состояние, одурманенная дымом, но тут она закричала. Это был гортанный, пронизывающий, животный звук, и одна рука взметнулась над поленьями. Но груз был слишком велик, чтобы выбраться, а те, что стояли возле костра, были готовы удержать ее в огне. Два тела почернели и сморщились, тая и сплавляясь воедино. То ли огонь вызвал сокращение мышц, то ли она сама так долго боролась и корчилась в пламени?
Этот древний обычай, называемый «сати», истинная мерзость, и меня просто передергивает при воспоминании. Британскими законами он запрещен, но предотвратить отдельные случаи совершенно невозможно. Да мы и не отслеживаем эти варварские обряды. Я стояла неподвижно у ревущего пламени, пока от гари не запершило в горле. Острый запах горящей плоти лишал сил. Крик исторгся из моего горла, когда, ближе к концу, самый близкий родственник покойного с остриженными волосами разбил почерневшие черепа, чтобы высвободить их души. С Фелисити они поступили так же?
Мой мозг разрывался, я не могла ни о чем думать. Сейчас, в начале жаркого сезона, зубы мои стучат, а тело дрожит, не желая согреваться. Чарли плачет и плачет, и мне не удается его успокоить.
Апрель 1858
Не могу избавиться от тех образов — мне снится сати; я просыпаюсь, и сердце колотится в груди. Теперь мне больно принимать деньги от этой семьи. Я не хочу растить Чарли на этой языческой земле.
Нужно отбросить гордость и написать матери.
Апрель 1858
Я во всем созналась! Рассказала о Фелисити, Джонатане, Чарли, сати — обо всем… Я попросила прощения за свое прежнее упрямство в самых уничижительных словах, какие мне только ведомы.
Я умоляла самым смиренным образом о позволении вернуться в Роуз-Холл вместе с Чарли. Я даже предложила последний компромисс — выйти замуж за любого по выбору матери мужчину и никогда ни на что не жаловаться.
Я заплатила фотографу, чтобы он сделал портрет Чарли, который мне хотелось отослать вместе с письмом. Я нарядила его в украшенное вышивкой крестильное платьице, поверх которого надела связанную мною желтую кофточку. Он улыбался в объектив фотографического прибора — ну кто бы устоял, увидев такое личико? Я заказала копию фотографии лично для себя. Временами я смотрю на нее поздним вечером, когда он уже спит, и моя рука блуждает по его улыбке, озорным глазкам и пухлым ручонкам. Я целую фотографию, но только с краешку, чтобы не испортить ее.
Я рассчитываю, что письмо прибудет в Англию через три-четыре месяца, и столько же будет идти ответ, хотя мать может ответить немедленно, если воспользуется телеграфом. Допускаю, ей понадобится какое-то время, чтобы обдумать мое обращение. Она получит то, чего всегда хотела, — послушную, удачно пристроенную замуж дочь, но при этом ей нужно убедить себя в собственном великодушии. У меня остается немного денег, я их откладываю, и к сентябрю их будет достаточно для переезда в Англию.
Фелисити и Джонатан умерли, и теперь Чарли — мой сын. Я воспитаю его английским джентльменом и буду рассказывать ему, какими смелыми и хорошими были его родители. Я никогда не позволю его обижать.
Май 1858
Теперь у него уже есть два передних зубика, они сверкают на фоне его гладкой шоколадной кожи. Он съедает столько, сколько могли бы съесть три малыша. Хаким даже стал готовить в новой кухне, делая нежные фрикадельки из ягнятины и чатни из тамаринда, которое так любит Чарли, а мой малыш в это время играет подле его ног.
Аппетит Чарли поражает. Я ограничиваю его порцию рисового пудинга, который Хаким готовит с шафраном и кишмишем; ей-богу, этот ребенок слопает целый горшок, если только ему позволить.
Он быстро ползает и заливается радостным смехом, когда я делаю вид, что догоняю его. Сегодня он самостоятельно забрался на стул и скоро уже должен начать ходить. Представляю изумленное лицо матери, когда она увидит, как я схожу с корабля с этим чудесным ребенком!
Июнь 1858
Последнюю неделю я чувствую необъяснимую сонливость. Возможно, жаркая погода отбирает у меня силы. Плетеные экраны установлены на окнах, их поливают водой, опахало колышется день и ночь, но я все равно чувствую себя будто высушенной. Скорее всего, придется искать няню, но сил нет, даже чтобы поговорить с кандидатками. Особенно утомляют игры с Чарли. Вчера он заупрямился, а я была неоправданно резка с ним. Но у бедного малыша потница, и мне следует быть внимательнее.
Проведя всего один по-настоящему тяжелый день, поняла, что уже воображаю себе всякие кошмарные сценарии развития событий — как я тяжело заболеваю, умираю и оставляю Чарли одного. Господи, помилуй! Но на следующий день мне уже полегчало. Кто знает, какие недомогания могут нести с собой эти азиатские ветры. Настроения и болезни приходят и уходят, но я не должна быть раздражительной с дорогим Чарли, не должна поддаваться этим жутким мыслям.
Чарли перестал играть с бархатцами, слушает, как ветер звенит на веранде бамбуком. Какой чуткий! Уверена, ум у него намного превышает средний уровень. Знаю, все матери так думают, но с Чарли я не ошибаюсь.
Июль 1858
Вся в заботах. Путешествие потребует большой подготовки. Следует тщательно продумать бюджет, и я уже практически собрала сумму, достаточную для нашего переезда. Но есть и другие, требующие решения, вопросы. Только для одежды, чтобы Чарли всегда был чистым и сухим, понадобится три чемодана. А еще его стеклянные бутылочки для питания и игрушки. Нужно ли брать с собой запас риса и сахара на случай, если питание на корабле окажется недостаточным? Не захватить ли с собой козу, чтобы обеспечить малыша свежим молоком? Но тогда придется брать и пастуха, и корм для козы. И что потом делать с индийским пастухом в Йоркшире. Я должна буду оплатить его переезд назад.
Смогу ли я разыскать Кэти? Стоит ли даже пытаться?
Нужно послать в Симлу за сиропом «Бейли». И мне понадобится запас мыла и ямайского имбирного корня от морской болезни. Брать ли с собой Лалиту? Согласится ли она ехать? Знаю, что-то забыла…
Но неважно. Когда мы доберемся до Англии, все проблемы будут решены и все трудности позабыты.
Август 1858
Мне следует сделать распоряжения насчет дома. Его владелец — шотландец, и он рассчитывает, что все тут останется в безукоризненном порядке. Легче сказать, чем сделать. У Чарли болезненно режутся зубки, и он грызет тиковый подлокотник того самого, любимого парчового кресла. Еще он оставил жуткое пятно на коврике-дхурри, когда у него сделалось расстройство желудка. Кирпичная стена в кухне потемнела от готовки, но, думаю, так и должно быть. Не стану ничего подновлять, тем более что мы построили новую кухню за собственный счет. Интересно, сколько еще распоряжений необходимо будет сделать, прежде чем мы сможем отправиться?
