было, поэтому девушка торопливо разорвала конверт и обнаружила два небольших листка; первый оказался короткой запиской от руки:
«Профессиональная этика требует познакомить вас с одним любопытным документом, хотя он вряд ли будет вам полезен — задача слишком трудна, боюсь, она вам не по зубам».
Почерк твердый, четкий; нет ни подписи, ни каких-либо других деталей, указывающих на автора, но записку, несомненно, послал Авели, больше некому. Вот только зачем ему это понадобилось?
Китти развернула второй листок и с удивлением обнаружила, что это копия письма главного инспектора Уортингтона из Скотленд-Ярда на имя главного прокурора уголовного суда Олд-Бейли:
«Дорогой сэр,
Скотленд-Ярд уведомляет Вас, что среди похищенных ценных вещей, которые были изъяты у вора по имени Робин Баском, специализирующегося на мелких кражах, обнаружен очень крупный драгоценный камень красного цвета, предположительно рубин. Поскольку нам не удалось установить законного владельца этого камня, означенная драгоценность должна быть подвергнута тщательному исследованию и зарегистрирована прежде, чем обвиняемый предстанет перед судом. Если рубин окажется настоящим, против мистера Баскома можно будет выдвинуть обвинение в краже в особо крупных размерах».
Вот это да! «Кровь Индии» в Скотленд-Ярде!
Как об этом узнал Авели? Китти снова перечитала короткую записку — ну и наглец, намекает, что ей не выкрасть рубин у полицейских! Ничего, она ему покажет, кому эта задача «по зубам»!
Хотя, пожалуй, не стоит так горячиться: записка может оказаться новым ловким трюком графа, который рассчитывает, сыграв на азарте соперницы, заманить ее в ловушку и устранить руками полицейских. Тогда сам Авели сможет без помех заняться поисками рубина. После трюка с Филипсонами и вчерашнего события Китти считала итальянца способным на любую подлость.
Однако письмо Уортингтона было очень похоже на настоящее, на нем даже красовалась официальная печать главного инспектора. Авели вряд ли смог бы изготовить такую блестящую подделку в столь короткое время.
Китти отнесла полученные бумаги на Керзон-стрит.
— По-вашему, это не подделка? — спросила она, показав их сэру Гарольду. — Может быть, граф пытается таким образом меня устранить?
— Нет, похоже, копия письма настоящая, — покачал головой старший Флеминг. — К тому же твой арест не в интересах Авели, ведь ты можешь указать на него как на вора. Нет, я думаю, он просто счел это дело слишком опасным для себя.
— Значит, вы думаете, что я должна выкрасть рубин из Скотленд-Ярда?
— А ты как считаешь?
— У меня нет выбора, ведь время не ждет. Очевидно, полицейские еще не знают, какой камень попал им в руки. Как только они это установят и зарегистрируют рубин в качестве вещественного доказательства, его под усиленной охраной перевезут в Олд-Бейли, и тогда он будет потерян для нас навсегда. Авели, без сомнения, пошел бы на дело сегодня же ночью. Мне придется принять его вызов! — Китти устало опустилась в высокое кресло с боковыми экранами от сквозняков и добавила: — Но как проникнуть в главное полицейское управление страны? Там ежедневно бывает по меньшей мере шестнадцать тысяч полицейских. К тому же, после недавних событий в Ирландии Скотленд-Ярд находится под неусыпной охраной!
Сэр Гарольд уселся за письменный стол напротив Китти.
— Если ты решила взяться за это дело, то я тебе помогу, — сказал он. — Много лет назад, когда я еще был совсем юнцом, на месте нового здания Скотленд-Ярда была просто болотистая пустошь, тянувшаяся вдоль набережной Виктории. Городские власти решили построить на ней оперный театр. Была даже организована кампания по сбору средств, в которой участвовала и моя семья. Но, как оказалось, мы просто выбросили свои деньги на ветер. Театр так и не был построен. Недостроенное здание начало разрушаться, его снесли и спустя некоторое время решили соорудить там новый Скотленд-Ярд. Одним из аргументов в пользу этого плана стало наличие туннеля, прорытого от станции метро «Вестминстерский мост» к незаконченному зрительному залу. Когда-то предполагалось, что руководство театра будет проходить по нему в зал непосредственно со станции. С принятием нового плана появилась мысль, что туннель можно использовать для тайной переброски в Скотленд-Ярд вспомогательных отрядов полиции в экстренных случаях.
Слушая старшего друга, Китти воспряла духом.
— Туннель до сих пор существует? — спросила она.
— Да. Его, правда, давно не используют, поэтому вход забит досками.
— Отлично! — кивнула головой молодая женщина, у которой появилась надежда на успех. — Если повезет, я могу оказаться внутри раньше Авели, которому придется немало потрудиться, чтобы обмануть охрану на входе. — Она задумалась, осознав всю трудность предстоящей задачи, потом продолжала: — Да, проникнуть в самое сердце английской полиции — настоящий подвиг. Далеко не всякий решится на такую дерзость. Если меня не арестуют, я, пожалуй, смогу собой гордиться.
«И забыть об унижении, которое пережила из-за Авели», — добавила она про себя.
Подойдя к станции метро «Вестминстерский мост», Китти остановилась и посмотрела на здание, в которое так стремилась попасть. Новый Скотленд-Ярд, как его называли со дня открытия в 1890 году, располагался на западном берегу Темзы под сенью Биг-Бена между станциями «Вестминстерский мост» и «Блэкфрайарз». Когда рыли яму под фундамент для будущего полицейского управления, обнаружили расчлененный труп молоденькой девушки. Убийцу так и не нашли. По общему мнению, то было дурное предзнаменование для полиции, впоследствии подтвердившееся целым рядом других неудач. Но, несмотря ни на что, вскоре на бывшей пустоши поднялось новое здание полицейского штаба — гранитное, в форме башни с высокой мансардной крышей, то ли средневековая крепость, то ли французский замок.
Наконец окна Скотленд-Ярда начали гаснуть, из южных ворот на набережную устремился поток гражданских служащих и полицейских в форме. Китти не стала больше медлить и спустилась в метро — неприметная для сновавших мимо клерков и рабочих женщина в длинной поношенной юбке, блузе из простого, но прочного материала, старом суконном жакете (все это Китти одолжила у горничной) и платочке, полностью закрывавшем волосы. В руке у нее было ведро с тряпками и шваброй.
Она без труда нашла вход в заброшенный туннель, забитый досками, расшатала их, благо они оказались гнилыми, потом подождала, когда платформа заполнилась только что прибывшими и отъезжающими пассажирами, раздвинула доски и проскользнула в туннель, рассчитывая, что в толпе никто не обратит на нее внимания. Так оно и случилось.
Оказавшись в туннеле, Китти зажгла фонарь, который принесла в ведре под тряпками, и, распугивая стайки крыс, с отвращением вдыхая тяжелый, затхлый воздух, пошла вперед. Туннель оказался очень сырым, она то и дело наступала в лужи, и вскоре подол юбки промок насквозь, но Китти это даже обрадовало — она посчитала, что с мокрым подолом сможет убедительнее изображать уборщицу.
Туннель выходил в просторный вестибюль главного корпуса и был заперт на ключ. Китти без труда справилась с замком, но нельзя же было вот так просто распахнуть дверь? Молодая женщина приложила к ней ухо и несколько минут напряженно прислушивалась к доносившимся из вестибюля звукам — если кто- то увидит, как она выходит из наглухо запертой двери, которой не пользуются уже лет двадцать, могут возникнуть вопросы, что было бы совсем некстати. Поэтому из предосторожности Китти сначала заглянула в вестибюль через узенькую щелку. Мимо как раз проходила группа полисменов, их шаги гулко отдавались под высокими сводами. Поспешно прикрыв дверь, молодая женщина подождала, пока шаги стихнут, потом снова осторожно выглянула — вестибюль опустел. Тогда она бесшумно выскользнула из своего укрытия.
Как раз напротив входа в туннель начиналась широкая лестница — именно туда лежал путь Китти и именно там ее подстерегала самая большая опасность, ведь на лестнице было бы очень трудно спрятаться от внимательных глаз полицейских. А что, если ей попадется навстречу сам комиссар? Скромно потупив
