спиной и двинулась через сосняк обратно, надеясь вскорости выйти на дорогу. Но сколько я ни забирала в сторону, где, по моим предположениям, она должна была быть, ничего похожего и близко не было. Так я шла, мысленно, а затем и вслух ругая курганы, Нику и все на свете, пока не нарвалась на… такую же точно дубраву! Густую и непроходимую.
Вот так да! Ее здесь не было…
Сразу вспомнились детские страшилки про лешего, который водил всяких балбесов по лесу, не давая выйти. Только этого не хватало…
Немного подумав, я решила, что такого все же быть не может, а я просто свернула куда-то не туда. Так, стоп! Сосняк ведь не сразу начался, а в самом начале леса, от огородов, я видела какие-то дубы. Там еще пастух этот сидел, как раз под дубом. Так, может, за этой дубравой уже начинаются огороды?
И я шагнула под сень высоких темных крон. Здесь идти было тяжело, приходилось то и дело перелезать через большие сухие ветки и поваленные стволы, обходить завалы. В душе я понимала, что совершаю глупость из глупостей, но упрямо лезла вперед, надеясь, что еще чуть-чуть – и впереди засияет открытое небо, я увижу огороды, сизые дымки из печных труб…
Но их все не было и не было. И вдруг под ногами захлюпало – кажется, это была лужа талой воды, застоявшаяся в низинке. Я осмотрелась вокруг и поняла, что ошиблась. Вообще-то слой опавших листьев под ногами был мокрым повсюду, местами попадались и лужицы, но здесь вода стояла везде. Я хотела уже вернуться назад, где суше, но тут увидела, что впереди за деревьями виден просвет. Неужели вышла?!
По щиколотку в воде, безнадежно промочив ноги, я побрела вперед. И точно – через пару десятков метров деревья расступились. Но увы, это была вовсе не опушка леса – там оказалась маленькая заболоченная речушка, со всех сторон поросшая камышами. Видимо, из-за таяния снегов ее воды разлились и подтопили берег. А по ту сторону речушки снова продолжался лес.
Вот так досада! Но я решила не сдаваться и пойти вдоль берега, надеясь, что если я могу заблудиться и дать круг по лесу, то уж речка этого точно не сделает и рано или поздно выведет меня из леса.
В конце концов берег стал сухим, и я приободрилась: все же река выведет меня! Но только я так подумала, как увидела впереди весьма безрадостную картину: в речку впадал заболоченный ручей, преградивший мне дорогу. Я остановилась в раздумье, уже хотела повернуть обратно, но присмотрелась и увидела: там, впереди, за ручьем, в самом деле был просвет. И если бы не этот проклятый ручей… Его ведь не перепрыгнешь – он был очень широкий, скорее даже не ручей, а маленькая речушка, да еще заболоченные берега.
И тут я увидела, что неподалеку через этот ручей-речушку перекинут поваленный ствол старой березы, упавший так, будто его положили там специально. Чавкая ногами по воде, я подошла поближе. Дерево было достаточно толстым и крепким. Оно устойчиво лежало на земле, и несколько попыток его сдвинуть убедили – идти можно. Вот и хорошо, подумала я. Перейду на ту сторону, а там и берег сухой, и лес вроде бы заканчивается.
Я осторожно влезла на ствол. В школе на физре я спокойно ходила по бревну и безбоязненно выделывала на нем разные упражнения, но тут оказалось страшновато. Отсюда мне было хорошо видно и ручей – нет, все же скорее речушку, и болото вокруг него. Падать мне туда однозначно не стоило. Плавать я не умела, а глубина там была приличная, может, даже больше моего роста. А уж в болоте и умение плавать не спасло бы.
Но выбирать не приходилось, и я пошла. Дерево покачивалось и поскрипывало, но держалось. И все бы было хорошо, если бы не мои насквозь мокрые сапоги, в которых было не слишком удобно идти по гладкому березовому стволу.
Наконец я дошла до середины, и здесь меня ожидал подвох, который я легкомысленно проигнорировала в начале пути. Из ствола вверх торчала обломанная сухая ветка, которую нужно было как-то обойти. Да еще такая толстая и короткая, что обогнуть ее было очень трудно, а переступить тем более. Несколько секунд я постояла в раздумье, потом глянула вниз, покачнулась… И решилась все же обогнуть – при помощи боковой ветки, на которую можно было поставить ногу.
Я и ступила на нее… Сначала почувствовала, что теряю равновесие, а потом послышался треск, и боковая ветка, не выдержав моей тяжести, сломалась.
– А-а!!!
В последний момент я успела ухватиться за тот мерзопакостный обломок ветки, что преградил мне дорогу, и повисла над потоком. Я попробовала подтянуться, чтобы снова залезть на ствол березы, но увы, это никак не получалось. Пыталась закинуть ногу – но она с трудом доставала и соскальзывала. Ужас охватил меня. Держалась я крепко, но долго ли так провисишь?
И помочь некому! Ну зачем, зачем я не послушалась того деда?!
Стоп, дед… Если все так, как я думала, то он должен был находиться где-то неподалеку, там, где между деревьями виднелся просвет. Может, услышит?
– Дедушка! – изо всех сил закричала я. – Де-душ-ка!!! Помогите!
Но никто не отзывался.
– Дедушка! – орала я во всю глотку, чувствуя, что руки начинают уставать. А в нескольких сантиметрах от моих болтающихся в воздухе ног несся поток, быстрый и холодный. Мысль о том, что сейчас я туда булькнусь, приводила в ужас.
Оборачиваться было трудно, но я на пару секунд ухитрилась повернуть голову назад. И увидела берег, до которого так и не сумела дойти, а на нем… всадников. Плохо различимые в тумане фигуры медленно, один за другим, ехали вдоль реки. Они двигались в мою сторону!
– Помогите! – снова закричала я. Но никакого ответа не последовало. С огромным трудом и риском я снова оглянулась. Теперь всадники подъехали ближе, и их можно было разглядеть. Они были в какой-то старинной одежде… Казаки? Да, точно, именно такими я видела запорожских казаков на картинках. Но ни один из них и не глянул на меня.
Это что, кино снимают? Или у меня галлюцинации начались с перепугу?
Я хотела снова закричать, но поняла, что крик отнимает силы, столь необходимые, чтобы не упасть.
– Помогите! – еле слышно произнесла я. – Дедушка…
Паника охватила меня настолько, что в глазах потемнело, и я уже совершенно ничего не соображала.
Темно. Берег. По берегу едут всадники – теперь их видно, даже не поворачивая головы, на них старинная длинная одежда и высокие шапки. Сабли на поясе. Они проезжали по берегу ручья мимо меня, сворачивали на дорогу вдоль реки и один за другим исчезали в тумане.
Оглянитесь, я же сейчас упаду. От шока я уже ничего не соображала, кого звать и что кричать, и только в голове раз за разом взрывалось немым воплем: «Дедушка! Дедушка! Дедушка…»
Они уже почти все проехали мимо, сейчас и последние трое или четверо исчезнут в тумане. Глухие, что ли?
– Де-душ-ка!..
Кажется, услышали. Последний всадник остановился, осмотрелся, а потом вдруг, не сходя с коня, наклонился и протянул ко мне руки. Я была не в том состоянии, чтобы обратить внимание на некоторую странность и нелогичность ситуации, я просто позволила разжаться своим пальцам, доверившись этим сильным широким ладоням. Легко, словно маленького ребенка, казак взял меня под мышки и поставил на землю.
Какое же это счастье – стоять на твердом, сухом берегу! Мои волосы растрепались, шапочка сползла на глаза, я поправила ее неуклюжим движением, руки после пережитого с трудом меня слушались.
– Спасибо вам, – я подняла глаза на казака, так и не сошедшего с лошади. У него оказалось худое, обветренное и до черноты загорелое лицо, пристальные темные глаза и косматые брови с проседью. Он глянул на меня из-под низко надвинутой высокой меховой шапки, и взгляд его был суров:
– Ты держись теперь, доню…
Я медленно приходила в себя. Теперь меня одолело любопытство – откуда они здесь? Это действительно казаки – ведь возрождается вроде бы сейчас казачество, – или какое-то кино снимают? Но не успела я сформулировать вопрос, как мой спаситель пришпорил коня и исчез в тумане вслед за своими товарищами, которых уже не было видно.
