Сырость неимоверная, как после проливного дождя. Хотя с тех пор, как он стал пленником этого печального места (сколько прошло времени - неделя, полторы, больше?), дождей ни разу не случалось, и неизвестно, возможны ли они тут в принципе. Для этого нужны тучи, а откуда им взяться в замкнутой полости локалии? Но влажность затхлого воздуха зашкаливает, порой становится трудно дышать, и кажется, что в легких тоже вот-вот заведется плесень. Брр, о таких вещах лучше не думать, а то ведь и вправду заведется... Она здесь повсюду.
Под ногами на каждом шагу хлюпает, ботинки из кожи престижной инопланетной рептилии раскисли к исходу четвертого дня. Костюм тоже поистрепался: пропитанные грязью штанины, потеки пота подмышками, дурно пахнущие пятна, вдобавок на дорогую серебристо-серую ткань налипли уцепившиеся крохотными крючочками семена, похожие на засушенных насекомых. Переодеться не во что, и не будь здесь круглосуточной парной теплыни, он давно уже подхватил бы простуду.
Несколько дней спустя после разговора с шефом я увидел воочию 'беглецов совести'. Первое впечатление: о-о, еще бы им отказали в убежище... Собственно говоря, 'беглец' тут был только один. Представительный джентльмен, словно сошедший со страниц журнала для солидных преуспевающих мужчин. Сразу видно vip-персону, у себя на Долгой наверняка был птицей высокого полета. Господин Альфред Рунге, очень приятно. И с ним четыре шикарных беглянки. Фигуристая брюнетка с матово-белой кожей - леди Джиллина. Худощавая, изящная, беловолосая, с экзотически острыми чертами лица - леди Эрнестина. Обладательница роскошных форм и огненно-рыжей гривы - леди Ванда. Романтически прелестная шатенка с короткой стрижкой - леди Чармела.
Во всех пятерых ощущалась, как тонкий аромат заоблачно дорогой туалетной воды, привычка повелевать. Не будь они изгнанниками на чужбине, вряд ли удостоили бы мою скромную личность хотя бы взглядом с намеком на заинтересованность. Не то дело сейчас: господин Рунге был сама любезность, корректнейший и воспитаннейший собеседник, а его прекрасный гарем расточал мне ободряющие улыбки.
Они пожелали, чтобы разговор проходил в непринужденной обстановке, за столиком с легким вином и закусками. Также присутствовал господин Келсен, федеральный чиновник, одетый опрятно и сообразно своему рангу, но все равно чем-то неуловимо смахивающий на запыленный музейный экспонат. Возможно, по контрасту с безупречно элегантными 'беглецами совести'.
- Не стесняйтесь, молодой человек, задавайте вопросы, - поощрил меня глава изгнанников. - Мы здесь для того, чтобы развеять ваше неведение.
- Что произошло на Долгой Земле?
- Тяжелейшая катастрофа, как бы ни передергивал этот факт так называемый Совет Согласия, - Рунге соединил кончики холеных пальцев, глядя на меня поверх воображаемой полусферы убедительно и доверительно. - Люди лишились привычного, их налаженная жизнь была разрушена. Причинно- следственные связи перепутались, и в течение нескольких лет по староземному исчислению, примерно до середины осени, наша несчастная реальность напоминала то ли безумный карнавал, то ли дурной фантасмагорический сон. Жертв не было, да, но лишь потому, что на тот период все обрели бессмертие - ни комара прихлопнуть, ни человека убить. Добавьте сюда развал экономики: никто не хотел работать, так как все пристрастились к дармовщине. Янари мало выпороть за эту авантюру.
- Альфред, я когда еще говорила, что ее надо было соблазнить и приручить, - не то брезгливо, не то сожалеющее заметила рыжая красотка с глазами старой циничной герцогини - кажется, леди Ванда. - Вот какого черта меня никто не слушал?
Альфред стоически вздохнул. То ли попытка соблазнения имела место, но не увенчалась успехом, то ли и впрямь проблему начали решать, когда от нее уже спасения не было.
- Откуда же взялась дармовщина, если экономика развалилась? Я задал вопрос с умыслом, чтобы вызволить Рунге из неловкого положения и внушить ему чувство признательности: такой капитал никогда не бывает лишним.
- Отовсюду. Магии тогда развелось, как сырости в дождливую погоду. Можно сказать, наша реальность утратила свою обычную твердость и определенность, размягчилась, как пластилин в тепле. Из чего угодно можно было слепить что угодно. Из кирпича - деликатесный сыр, из бревна - велосипед, из гнилой картофелины - перстень с бриллиантом. Это было доступно почти каждому, кто обладал развитым визуальным воображением и способностью к достаточно сильным волевым импульсам. Товарно-денежные отношения пошли вразнос, то же самое постигло правопорядок и мораль, добавьте сюда извечную проблему автохтонов... Цивилизация приказала долго жить.
Он удрученно вздохнул и потянулся налить вина, но отследивший его движение кибер-официант, похожий на гламурно розового богомола с добрым человеческим лицом, выхватил из-под носа бутылку, наполнил бокал и подал клиенту величаво-предупредительным жестом.
- Никак не привыкну, - усмехнулся Рунге, будто бы обескураженный этой агрессивной услужливостью.
Соврал. Они здесь уже с месяц. Наверняка успел привыкнуть к повадкам роботов, но хочет показаться проще, чем есть.
А развал цивилизации - это плохо. Нет экономики, нет и контракта на древесину.
- Не все так запущено, - утешил меня повествователь. - Карнавал закончился, и самозваный Совет Согласия, прибравший к рукам власть, кое-как навел то, что может с натяжкой сойти за порядок. Картина удручающая: у людей отняли смысл жизни, отняли стимул оглядываться на свою совесть... Поэтому мы называем себя 'беглецами совести'.
Прелестный гарем поддержал своего предводителя скорбными кивками, словно тот произнес коротенькую надгробную речь.
- Я отправляюсь на Долгую Землю в командировку, и хотелось бы узнать побольше о текущей ситуации...
- Сочувствую, молодой человек.
Казалось, посочувствовал Рунге искренне. После этого он перестал гонять мяч по кругу и поведал, деловито и сжато, что сейчас творится в его родном измерении. Ровным счетом ничего хорошего.
Континуум под названием 'Долгая Земля' пустил своего рода побеги - боковые ответвления трехмерного пространства. В каждом из них образовалась своя собственная биосфера. В одни локалии постоянно 'открыта дверь', а в иные можно попасть либо выбраться оттуда наружу лишь в определенные промежутки времени. Все это очень скверно.
Если раньше потомки земных колонистов подразделялись на три-четыре подвида, в зависимости от продолжительности жизни, силы иммунитета и кое-каких второстепенных признаков, то теперь различия исчезли: единый подвид долгожителей с удручающими способностями к регенерации. Бессмертие, поначалу доходившее до форменного безобразия, когда сгоревшие возрождались из пепла, а съеденные из нечистот, мало-помалу закончилось. Долгианцы вновь стали смертными, но убить кого-то из них непросто: по сравнению с землянами живучесть колоссальная. В этом тоже, если вдуматься, нет ничего отрадного.
Беспредельный разгул волшебства, наблюдавшийся в тот же период, мало-помалу сошел на нет. Те, кто до катастрофы обладал магическими способностями, остались при своем, а все прочие поиграли - и будет. Плачевный итог. Вы, молодой человек, так не считаете?
В Лесу обнаружилось несколько новых разумных видов: то ли результат сопровождавших катастрофу мутаций, то ли они и раньше были, но не давали о себе знать. Дикари дикарями, но пока неизвестно, во что это выльется в дальнейшем, как будто людям мало противостояния с кесу. Ситуация, мягко говоря, оставляет желать лучшего, но желай - не желай, возврат к прежнему положению вещей невозможен, и это крайне огорчительно.
На Долгой Земле ныне всем заправляет Совет Согласия, куда наряду с людьми входят кровожадные серые твари - княгини и шаманки народа кесу. Не говоря уж о том, что немалым влиянием там пользуется Валеас Мерсмон, маг-преступник, также известный, как Темный Властитель. Рассуждать о гуманизме такого органа власти - значит отрицать очевидное и общеизвестное. Дела обстоят беспросветно плохо, и тем, в чьих душах не умерла совесть, ничего не оставалось, кроме как эмигрировать из беззаконного мира, едва
