Лицо его растворилось в темноте. Противник его больше не видел.
В следующий миг Куизль метнул светильник точно в костяную руку. Солдат вскрикнул. Подобного хода он не ожидал. Он отчаянно пытался отвести руку, но было уже поздно. Светильник ударился в кость и выбил факел из крепления. Тот упал на пол, зашипел и погас.
Все вокруг погрузилось в кромешную тьму. Куизлю казалось, будто он провалился на дно болота.
Он коротко вдохнул. А затем всем весом обрушился на дьявола.
15
Магдалена не видела ничего, кроме тьмы. Рот был забит вонючей тряпкой, а руки и ноги стянуты так, что она не чувствовала ничего, кроме мурашек по телу. Рана в голове все еще болела, но кровь, кажется, больше не шла. Из-за грязной повязки она не видела, куда ее несли. Она, словно убитое животное, болталась на плече одного из солдат. Ко всему прочему от монотонной качки у нее началась морская болезнь. Ее затошнило.
Последнее, что Магдалена помнила, это как она утром выходила из города через Пастушьи ворота. А где она была прежде? Кажется, что-то… искала. Вот только что?
Головная боль то и дело возвращалась. Магдалена чувствовала, что вот-вот все вспомнит, но каждый раз, когда она уже цеплялась за нужную мысль, на нее снова обрушивались боли, словно молотком били по лбу.
Когда она в последний раз приходила в себя, над ней склонился человек, которого ее отец называл дьяволом. Они были в каком-то сарае, пахло сеном и соломой. Мужчина прижал ей ко лбу кусок мха, чтобы остановить кровь, а левой, удивительно холодной рукой медленно провел по платью. Она притворилась, что в обмороке, но слова наемника поняла хорошо. Он приблизился к ней и прошептал на ухо:
Она чуть не закричала от страха, однако ей удалось и дальше разыгрывать обморок. Может, так ей удастся сбежать?
Ее надежды развеялись, когда дьявол связал ее и заткнул рот, а потом еще и глаза завязал. Вероятно, он ни в коем случае не желал, чтобы она вдруг очнулась и увидела, куда ее несут. Какое-то время он тащил ее на плечах через лес. Она чувствовала запах хвои и слышала, как кричал сыч. Сколько сейчас времени? По прохладному воздуху и крикам сыча она заключила, что сейчас ночь. Разве, когда ее пленили, не светило утреннее солнце? Она целый день пробыла без сознания?
Или, может, еще дольше?
Магдалену охватила тревога. Она попыталась успокоиться и не дрожать. Нельзя, чтобы человек, который нес ее, заметил, что она очнулась.
Наконец девушку грубо бросили наземь. Через некоторое время послышались голоса, приблизились другие люди.
— Вот девчонка, — сказал дьявол. — Отнесите ее в условленное место и ждите меня.
Кто-то коснулся прутиком или чем-то похожим платья Магдалены, приподнял подол. Девушка не шевельнулась.
— Ммм, аппетитно выглядит эта твоя девчонка, — раздался голос прямо над ней. — Значит, дочурка палача? И подружка того тощего докторишки… Ха, да ей в радость будет попробовать настоящих мужчин!
— Оставьте ее в покое, понятно? — прогремел дьявол. — Она моя. Я взял ее, чтобы отомстить палачу.
— Палач прикончил Андрэ, — прозвучал еще один низкий голос. — Я знал его пять лет, отличный друг… Я тоже хочу с ней поразвлечься.
— Точно, — снова заговорил второй. — Ты ее все равно зарежешь. Так почему нам перед этим нельзя чуть повеселиться? Мы имеем такое же право отыграться на палачихе!
В голосе дьявола прозвучала угроза:
— Оставьте ее, я сказал. Когда я вернусь, то каждый получит свое, обещаю. А пока пальцем ее не трогать! Она может еще кое-что знать, и я хочу это выяснить. Встретимся в условленном месте, самое позднее на рассвете. А теперь валите!
Шаги зашаркали по земле и постепенно затихли. Дьявол ушел.
— Пес паршивый, — пробормотал один из солдат. — Не пойму, почему я вечно слушаюсь его.
— Потому что ты боишься, вот почему! — ответил второй. — Боишься, что он изуродует тебя так же, как Зеппа Штеттхофера или Мартина Ландсбергера. Господи, помилуй их грешные души… Все мы боимся!
— Ну уж, боимся, — отозвался первый. — Вот что я скажу, Ганс. Берем девчонку и сваливаем. И пусть Брауншвайгер один ищет этот чертов клад!
— А если он его все-таки найдет, что тогда, а? Подождем до еще рассвета. Что мы теряем? Если он не вернется, хорошо. А если принесет деньги, возьмем долю и свалим. Так или иначе, дольше, чем до утра, я с этим упырем оставаться не намерен.
— Ты прав, — проворчал второй.
Затем он поднял на плечи Магдалену, которая до сих пор притворялась, что в обмороке, и качка продолжилась.
Теперь, болтаясь на плече солдата, Магдалена ломала себе голову, вспоминая, что же происходило до того, как дьявол ее ударил. Она припомнила, что отправилась на рынок, купить отцу и Симону поесть и попить. Потом она еще говорила с детьми на улице, но не могла точно вспомнить, о чем. Далее следовали лишь обрывки воспоминаний. Солнечный свет… Люди шепчутся на улице… Разгромленное жилище…
Чье жилище?
Снова нахлынула головная боль, да с такой силой, что Магдалену едва не вырвало. Она проглотила едкую желчь и попыталась сосредоточиться на дороге. Куда ее несли? Дорога шла в гору, она это чувствовала. И слышала, как мужчина, несший ее, пыхтел и ругался. Ветер усилился, значит, они вышли из леса. Наконец Магдалена услышала, как закаркало воронье. Что-то скрипело на ветру. Она начала догадываться, что…
Мужчины остановились и бросили ее, как вязанку хвороста. Вороны каркали совсем рядом. Теперь она поняла, куда они пришли. Для этого не обязательно было видеть.
Запах говорил обо всем.
На Симона налетела черная тень и зажала рот ладонью. Он стал брыкаться в попытке защититься. Где же нож, будь он проклят?! Только сейчас он высекал им искры, а теперь клинок валялся где-то в темноте, и его уже не найти. Ладонь давила все сильнее, воздух почти не поступал в легкие. Рядом снова начала кричать София.
Внезапно над ухом раздался знакомый голос:
— Тихо, во имя всего святого! Он где-то поблизости!
Хватка наконец ослабла, и Симон извернулся в сильных руках.
— Куизль, это вы! — воскликнул он с облегчением. — Почему вы не сказали?
— Тсс…
Несмотря на темноту Симон смог различить перед собой массивную фигуру палача. Он как-то странно горбился.
— Я… справился с ним, с этим безумцем. Но он, думаю… еще жив. Нельзя… шуметь…
Куизль говорил с трудом, обрывками фраз. Симон почувствовал, как что-то теплое закапало ему на левое плечо. Палач был ранен и истекал кровью, и это не просто небольшой порез.
— Вы ранены! Я могу вам помочь? — спросил Симон и захотел ощупать рану. Но палач нетерпеливо оттолкнул его руку.
