блейзер цвета морской волны и другие необыкновенные вещи, которых, похоже, просто нет в природе.
Долгое время я считал этот сон бессмысленным и даже неприятным. Ну зачем, пусть даже во сне, все время уделять столько внимания таким незначительным вещам? И только благодаря чистой случайности я перестал так думать и больше не стыжусь своего сна и поисков блейзера цвета морской волны. В 1983 году во время военных сборов я оказался недалеко от греческой границы, в селе Чертов Пот. Однажды мне пришлось потребовать рапорт от одного солдата из моего подразделения, который накануне на занятиях не произнес ни единого слова, несмотря на то что и до и после этого случая говорил совершенно нормально и бегло. Этот солдат всегда беспрекословно исполнял все приказания. На мой вопрос о причине молчания он ответил вопросом, спросив меня, знаю ли я, как называется место, где мы сейчас находимся. Я удивился, но ответил ему, и тогда он спросил, знаю ли я, что это название означает. И тут же добавил, что в селе Чертов Пот в декабре 1355 года умер сербский император и базилевс Душан. Солдат, волей судьбы оказавшийся в этом месте, решил почтить память усопшего военачальника, проведя один день «в безмолвии» и на ногах, не присаживаясь ни на минуту. Я удивился и решил не подвергать его взысканию, ведь все-таки его поведение было каким-то образом связано с исполнением воинского долга. Потом мы с ним несколько раз возвращались к этому разговору, начавшемуся с его рапорта, и я узнал от него, что название Чертов Пот тоже было не случайным.
— Так же как Бог облачен в три света, человек облачен в три пота — рассказывал солдат, освободившийся от обета молчания. — Можно сказать, что эти три пота представляют собой три покрова или, точнее, трехслойный плащ, состоящий из основы, утока и подкладки. Первый пот, или
Основываясь на мыслях моего случайного собеседника и подчиненного, я позже попытался отыскать все три пота, все три своих покрова, то есть распознать основу, уток и подкладку своего плаща.
Первый слой, то есть тот внешний плащ, который выкроен для всех нас, я обнаружил совершенно случайно. Сначала я искал его рядом, прямо в селе Чертов Пот, в месте, связанном с гибелью сербской империи и являющемся ее символом. Невольно я открыл, что швы этого верхнего общего облачения следует искать гораздо дальше. Я нашел человека, который вспотел в Сибири при минус 40 °C. Его пот — достоверный исторический факт начала XVIII века — указал, что я на правильном пути, и это впоследствии подтвердилось.
Человек, о котором идет речь, родился в 1664 году в Герцеговине, в крае, где крестьяне до сих пор находят в пашне старинные монеты и где ребенку отрезают и сжигают в огне первые волосы. Он провел детство в лодке, наполненной песчаной землей, в которую были посажены черенки винограда. Каждую осень, когда созревал виноград, он спускался вниз по Неретве к морю, в Дубровник, где его родственники имели деловые связи и занимались торговлей. Он учился в монастыре Житомислич, а когда Бечир-паша Ченгич утопил в крови их семейный очаг в Ясенике, уехал в Дубровник продолжать учебу, а оттуда потом отправился в Константинополь, Рим, Москву и в другие города для ведения своих дел и управления огромным семейным богатством, которое текло к нему и из никому не ведомых мест в Герцеговине, и с торговых судов, снаряженных в плавание еще прежними поколениями его родственников. Оставшись без родины, которая попала под турецкое владычество, молодой человек выбрал для себя весьма необычное занятие, опасное, но доходное. Он стал наемным дипломатом, путешественником и посланником чужих ему дворов при других, столь же чужих дворах. Он исповедовал христианство восточного обряда и до тонкости постиг все хитросплетения положения в Порте; этими его достоинствами заинтересовалась английская дипломатия, и он сделался драгоманом при английском посольстве в Константинополе, а затем долгое время служил в России. Его вторая дипломатическая карьера продлилась четверть века, и в течение этого времени он или принимал участие, или был косвенно связан со всеми важными событиями в Российской империи. От имени Петра Великого он заключил военный союз с молдавским князем в Яссах, подписал Прутский мирный договор с султаном, участвовал в Полтавской битве, а когда наконец обвенчался в Венеции по западному христианскому обряду с доньей Вирджинией Тревизан, то уехал в Рим, и там 14 ноября 1720 года был принят Папой Климентом XI, который благословил его брак и с которым он вплоть до смерти Папы в 1721 году вел переговоры от имени русского императора о конкордате между Россией и Святым престолом. С того времени и вплоть до последней и самой важной в его жизни миссии он жил вместе со своей супругой из династии Тревизан, давшей одного дожа и запечатленной на портретах Тинторетто, в фамильном дворце у моста Дель-Равано или в здании Прокурацио-веккьо, которое можно увидеть на картинах Франческо Гварди. Позднее он переселился в большой дворец на набережной в Петербурге, где и отпраздновал в обществе Петра Великого и членов царской семьи рождение своей первой дочери.
Однако в 1725 году этот размеренный образ жизни был нарушен. Испокон веку из России в Китай шел караванный путь, по которому, столетиями не прекращая своего движения, двигались бесконечные вереницы верблюдов. Через Великую Тартарию в Китай везли ткани, кожи, украшения, мех бобров и горностаев, сафьян и бумагу. На границе с Монголией караваны переходили под китайскую охрану, которая за счет китайского императора сопровождала их до Пекина, оттуда они зимой, после трех лет странствий, возвращались назад, везя фарфор, хлопок, золото и алмазы. В 1725 году китайцы неожиданно отказались принимать караваны и преградили им путь. В очередной раз возник вопрос о том, что между Китаем и Россией нет четкой границы и поэтому нельзя точно определить, с какого именно места китайские власти берут на себя ответственность за русских купцов и обязуются охранять их от разбойников, которые постоянно снуют через границу, укрываясь от правосудия.
Царский двор снабдил его всеми необходимыми бумагами: дипломатическим паспортом, свидетельством о кончине Петра Великого, указом о восшествии на престол Екатерины I, верительными грамотами для ведения переговоров между двумя империями и, наконец, собственноручным письмом государыни китайскому императору от 30 августа 1725 года. В качестве доверенных лиц он взял с собой в эту миссию своего земляка и поэта Ивана Крушалу, мусульманина, принявшего католичество, уроженца города Пераста, стоящего на берегу залива Бока-Которска, а также доктора философии из университета в Падуе и еще одного русского офицера, арапа, которого ребенком купили на рынке рабов в Константинополе, окрестили в православную веру и послали в дар царю Петру Великому. Арап сделался статным и красивым молодым человеком и командовал теперь в российской армии крупной воинской частью. Миссия продолжалась до 1728 года, за это время дипломат со своим сопровождением прибыл в Пекин, был принят китайским императором, вел долгие переговоры, выдержал натиск китайской дипломатии и тайной полиции, вернулся на границу вместе с представителями китайской стороны и преодолел шесть тысяч километров, устанавливая линию прохождения границы. Здесь, в Сибири, он пережил и самые трудные дни своей жизни. Здесь его прошиб страшный смертельный пот, когда на стыке двух царств, окруженный снегами, при температуре 40° мороза, он понял, что присланный для переговоров дядя китайского императора вдруг начал вести дело отнюдь не в интересах императора, а в своих собственных. Он, однако, не утратил присутствия духа, послал в Пекин гонца и, живой и невредимый, дождался его возвращения назад в сопровождении китайских офицеров, которые взяли царственного родственника под стражу и отправили в столицу.
Когда все наконец было кончено, он основал в Сибири поселок Троицкосавск и построил там церковь
