Судья сжал свои напомаженные губы. В таком виде он походил на кудрявую гигантскую лягушку, греющуюся на камешке возле пруда.
— Разрешите мне начать?
Судья кивнул, так и не разлепив губы. Обвинитель сдвинулся ближе. Край стола прочертил экватор на его пузе. Я примерно определил на глаз, где должна быть расположена Москва — где-то под левым соском его пиджака в крупную сеточку — и, не отрывая глаз от столицы нашей родины, начал.
— Убийство — грех в большинстве религий. Но за грехи наказывают боги. Они знают все. Они могут судить, не совершая ошибок.
Я заставил себя усмехнуться. Вложил в это всю горечь, которая накопилась за пять часов заседания.
— Мы не боги. И не думаю, что сможем приблизиться к всезнанию в ближайший век. У нас появилось большое количество достижений в области техники. Мы научились проникать в прошлое. Спасибо изобретателю капсулы времени.
Я поклонился портрету профессора Ли, висевшему над выходом из зала. Дубовая рамка, окаймляющая портрет, была выкрашена в ужасный синий цвет. От этого профессор выглядел немного мертвым. И совсем чуть-чуть разложившимся.
Присутствующие обернулись, проследив за моим взглядом.
— Кстати, я прошу уважаемого господина судью организовать видеосвязь между залом суда и профессором, это очень важно для правосудия.
— Протестую, — Вини вскочил с места. Москву затрясло, а потом накрыло толстой складкой жира.
Судья посмотрел на меня, выражая недоумение.
— Понимаю нежелание господина обвинителя тратить свое драгоценное время на таком пустяковом деле, но мне стали известны новые подробности убийства. Без профессора Ли суд не сможет принять справедливое решение.
— Протест отклонен, но мы должны услышать подробности. Вы их скрывали от нас?
— Нет, господин му… судья. — Я сделал вид, что закашлялся. Все сложнее становится держать свой внутренний голос в узде. Чуть не назвал судилу, так как он заслуживает.
— Кхгм. Сокрытия фактов не было… Наоборот, мне поступили непроверенные данные от лица, пожелавшего остаться in anonimus. Мой помощник проверяет их в данный момент.
— То есть, у вас ничего нет, Иван Андреич? К чему тогда ваш спектакль? — прогремел голос Винни.
В глазах кудрявого судьи читалась неподдельная радость. Интересно, что это люди так радуются моему возможному проигрышу. Похоже, я действительно слажал.
Я развел руки в сторону и собрался честно рассказать все. Это могло дать минут пять, но тут мышцу левой руки дернуло. На ладони высветился номер моей любимой шестерочки — помощника. Я соединил пальцы — безымянный и мизинец — и услышал в левом ухе его четкое «да». Связь отключилась.
Винни, подскочивший к судье увидел мою улыбку и замер.
— Господин судья, простите за заминку. Сведения подтвердились, и я могу их огласить. Вы дозвонились до профессора Ли?
Судья перевел взгляд на помощника. Тот одернул оборки своей юбки и побежал за видеофоном.
— Господин судья, многоуважаемый обвинитель, присутствующие здесь зрители и свидетели. Я скорблю вместе с вами. Был убит человек, замечательный человек, но это не повод сажать в тюрьму невиновного.
Зал загудел. Я спрятал на миг появившуюся улыбку в глубины своей алчной души и продолжил.
— Посадить невиновного человека. Много ли в этом радости вдове убитого? Будет ли отмщено общество? Смогут ли спокойно спать дети? Вы все видели запись убийства, мы только что слышали свидетелей, мы четко установили, что убийца Данила Лужин. Видеоэксперты подтверждают, отпечатки пальцев говорят сами за себя, свидетели клянутся на лицензионной копии Библии, что убил Даниил Лужин. Мы все в этом уверены на тысячу процентов.
Coram populi, то есть «в присутствий всего этого народа», я заявляю: мы должны наказать Даниила. Лично я голосовал бы за пожизненное заключение этого мерзавца в самой мрачной и жуткой тюрьме. Убийце не место в обществе. Убийце не место среди нас. Я все сказал. Разрешите откланяться.
Я пошел к своему столу и сел рядом с открывшим рот Данилой. Зал зашумел. У судьи начал дергаться глаз.
— Вы, отказываетесь, защищать своего подопечного? — произнес Винни. Его лицо выражало уверенность в той же степени, как лицо чемпиона мира по боксу, на которого нацепили горные лыжи и столкнули с трамплина.
— Почему? — я закинул ноги на стол. Потом решил, что это перебор и сел прямо.
— Я только сказал, что убийца Данила Лужин. Мой же подзащитный, естественно, ни в чем не виновен. Fiat institia et pereat mundus!
— Но… как? — судья потянулся к стакану с водой. Быстро он забыл, что я должен открыть ему свои данные. Напоминать не стану, эффектнее будут смотреться.
— Как? — повторил Винни, вслед за кудрявым фемидом и неожиданно продолжил. — Как ты, Фомин, надоел со своей латынью, хоть бы переводил ее нам.
— Да свершится правосудие, хотя бы сдох весь мир, — ответил я.
Винни покачал головой.
— Это на тебя похоже.
Он хотел еще что-то добавить, но судья его перебил
— Так как же вы объясняете невиновность вашего подзащитного?
— А это вам сможет рассказать профессор Ли. Я не силен в науке. Особенно такой сложной, как биовременной материализм.
Помощник внес видеофон в зал. Его волосатые ноги при каждом шаге терлись друг о дружку. Мне показался, я расслышал шуршание.
— Профессор Джакомо Ли на связи, господин судья.
— Выведите на большой экран.
Помощник щелкнул по клавишам, и седая голова ученого возникла на проекционном экранчике на стене зала.
— Добрая день, господа. Чья помогать? Мне сказали, что надо помогать. Я здесь.
— Здравствуйте, профессор. Вы не против, если с профессором буду говорить я?
Винни и судья кивнули синхронно. Винни молчал. Я ожидал, что он не даст мне так легко перехватить нити процесса в свои руки.
— Профессор, вы нас хорошо слышите?
— Да. Моя хорошо, спасибо.
— Профессор, нам нужна консультация выдающегося ученого. Понимаете, мы можем обвинить ни в чем не повинного человека в преступлении, которого он не совершал. Позвольте вам задать пару вопросов?
— Моя хорошо. Хорошо. — Кивнул профессор Ли в стене.
— Он знает что-нибудь еще кроме моя и хорошо? — прошептал судья помощнику, позабыв отключить микрофон на своем столе. Поэтому его слова услышали все.
— Вы — дурак. — ответил профессор Ли и чихнул. На экране появились брызги. Интересно, если увеличить изображение — скольких микробов мы сможем разглядеть?
— Профессор, расскажите кратко о капсуле времени. Почему мы можем летать только в прошлое. Почему до сих пор не открыты туры в будущее? Почему мы скачем вглубь веков, не боясь испортить… этот ваш… непрерывный биоцентрический процесс времени? Вроде я правильно выразился?
Ли кивнул.
— Мы тока прошлое можем. Вы совершенно правый. Прошлое не меняйся, не меняйся никак. Совсем никак.
