Выбери себе одежды столько, сколько пожелаешь. Швея должна немедленно все подогнать по размеру. Напиши записку с этими указаниями, я ее подпишу.
— Вы хотите, чтобы я купила одежду?
— Мне показалось, что у тебя, кроме моей рубашки и платья, в котором ты появилась здесь, ничего больше нет. Я не могу держать тебя здесь и заставлять день за днем ходить в одном и том же платье.
— Два дня вы держали меня вообще без платья.
— Не забывай наш договор. Я не справляюсь с обязанностями покровителя, — беспечно сказал герцог и тут же мрачно поджал губы. — Если бы мы были в Лондоне, утром, после того как я сделал свое предложение, ты бы первым делом помчалась к самой модной модистке в городе.
Помчалась бы? По правде сказать, она бы так не сделала. Так быстро она бы не додумалась до этого. В течение многих лет она не могла даже мечтать о покупке платья. Но, являясь любовницей герцога, она опозорит его, если не будет следовать моде. По иронии судьбы она поставит его в неудобное положение, если не будет легко тратить его деньги. Тем не менее Энн почувствовала облегчение, ведь герцог, похоже, забыл о ее напряженности.
— Составите мне компанию в моем путешествии, ваша светлость? — спросила Энн. — Тредуэлл говорил мне, что наша вчерашняя прогулка под дождем — первая для вас за две недели.
— По-видимому, однажды ночью я выбежал из дома в лес, когда мне приснилось, будто я участвую в сражении. Закончилось все тем, что я оказался в реке и едва не утонул. Поскольку в тот раз все обошлось, следующую попытку я решил отложить.
Господи, неудивительно, что он не покидает дом.
— Поехали со мной. Будет замечательно, если мы прогуляемся вместе.
— Нет, мой ангел. Поезжай сама и возьми кого-нибудь из прислуги. Купи все, что пожелаешь. Я не смогу увидеть это, но хочу знать, что ты довольна.
Экипаж герцога с грохотом катился по главной улице деревни Уэлби, которая находилась в четырех милях от его дома. Энн высунулась из окна. Сквозь серые облака проглядывали лучи солнца, освещая ряд небольших магазинчиков. Деревенские дети бежали за экипажем. На пороги магазинов выходили лавочники. Дамы поспешно приводили в порядок наряды своих дочерей.
Зеленые просторы общинных земель напомнили ей о деревенских праздниках, и о Майском дереве, и о том, как она носилась по траве, несмотря на то, что обычно носила белоснежное муслиновое платье. Потом от внезапного сердечного приступа умер отец, и Энн, потеряв его, даже не успела оправиться от ужаса, как появился Себастьян. Он был виконтом. И хотел жениться на ней.
С того времени как Энн исполнилось восемь лет, Себастьян, всякий раз, приезжая в Лонгсуорд, демонстрировал свой пристальный интерес к ней. Он стал целовать ее, но не легкими поцелуями кузена, а прижимался к ее губам своими ужасно мокрыми губами. Всякий раз, когда он заставал Энн одну, он прикасался к ее груди или к мягкому месту или засовывал руку под юбку и гладил ее ноги. Даже теперь, вспоминая об этом, Энн бросало в дрожь. Она чувствовала себя неловко, ей казалось, будто она в чем-то виновата, изнутри поднималась волна тошноты.
Они с матерью оказались во власти Себастьяна. Мать согласилась, что Энн не следовало выходить за него замуж.
Ей исполнилось только пятнадцать. Но однажды ночью Себастьян пришел к ней в спальню. Он заявил, что если лишит ее невинности, то ей придется выйти за него замуж. Поначалу, когда он забрался на нее, Энн замерла. Потом ее настолько ужаснула мысль о браке с этим человеком, что, пока Себастьян пытался справиться со своей одеждой, она умудрилась выскользнуть из-под него. В отчаянии она схватилась за край ночного горшка. Когда Себастьян прыгнул на нее, чтобы повалить на кровать, она швырнула в него горшок.
В спальню прибежала мать вместе с прислугой: экономкой, служанками, лакеями. Все собрались на ее пронзительный крик, который был наполнен больше яростью, чем ужасом. Потом Энн увидела лицо кузена и действительно похолодела от страха. Красный, с выпученными глазами, он выглядел так, словно хотел убить ее. В ту же самую ночь мать собрала их нехитрые пожитки, преданные слуги приготовили экипаж, и они сбежали. Ехать им было некуда. Семья матери отдалилась от них, потому что ее дедушка, отец матери, женился не на той женщине, которая подходила бы ему. Бабушка Энн в прошлом была оперной певицей и танцевала на сцене. Мать сказала Энн, что ни к кому из ее семьи они поехать не могут, никто из родственников матери их не поддержит. Поэтому они двинулись в Лондон. Несмотря на то, что жили они в крайней нищете, несмотря на то, что мать много и тяжело работала, она старалась, чтобы Энн чувствовала атмосферу любви, как это было, когда она росла в Лонгсуорде…
Энн подъехала к маленькому магазинчику, в витрине которого были выставлены ткани.
Лакей помог ей выйти из экипажа. Энн толкнула дверь и услышала мелодичный звон колокольчика.
К ней навстречу поспешила модистка, на шее у нее красовалась ленточка. У женщины были каштановые, с проседью, волосы, собранные в шиньон, великолепно сшитое дневное платье, свидетельствовавшее об отличном вкусе своей хозяйки. Энн, собираясь, расчесала и заколола свои волосы, а поверх платья накинула плащ. Но для середины дня фасон ее платья никак не подходил, и находилось оно в плохом состоянии. В магазине присутствовали еще две женщины. У Энн упало сердце. Разумеется, это были респектабельные дамы, принадлежавшие к местному дворянству.
Энн объяснила цель своего визита и сообщила, что все ее покупки оплатит герцог Марч.
— Понятно. — Брови модистки взлетели резко вверх. — Я благодарна герцогу Марчу за снисходительность, но… — неуверенно продолжала она, оглянувшись на двух женщин, худощавую темноволосую и полную с белокурыми волосами. — Это респектабельное заведение, мисс, — понизив голос, пробормотала она. — Я не смею оскорблять чувства благородных дам этой деревни.
Женщины холодными взглядами окинули Энн. Худая, прикрыв рот рукой в перчатке, что-то прошептала на ухо своей приятельнице. Рот блондинки округлился. Наверняка худая произнесла слово, которое возмущало всех приличных дам. Проститутка. Если бы Энн заболела чумой, ее сторонились бы меньше.
Она понимала, что может вздернуть нос и от имени герцога потребовать, чтобы ее обслужили. Но мужество покинуло ее. Она повернулась и выбежала из магазина. У нее за спиной звякнул колокольчик и захлопнулась дверь, а невозмутимый лакей быстро распахнул перед ней дверцу экипажа, как будто поспешно выбегать из магазина было обычным делом для любовницы герцога.
Экипаж покатился по дороге, и Энн, оцепенев, закрыла руками лицо. Какое все это имеет значение, если она не принадлежит к респектабельному слою общества? Какое это имеет значение, если сыщики с Боу-стрит хотят ее повесить? Разве она плохая? Нет. Она спасла из борделя трех невинных девочек. И хорошо бы ей просто выжить. Выживание — вот что важно для нее сейчас.
Энн показалось, будто на обратную дорогу до дома герцога времени ушло гораздо меньше, чем на поездку в деревню. От крыльца конюх уводил чью-то лошадь. У Энн упало сердце. Неужели это сыщик с Боу-стрит? Нет, она должна прекратить паниковать. Возможно, это просто друг герцога…
Это мог быть лорд Эштон! После того как Кэт отказалась от его предложения поехать к герцогу, он вполне мог продолжить поиски другой женщины для этих целей. А что, если он приехал сообщить, что кого-то нашел? Тогда герцог узнает, что вся ее история — ложь.
Энн заставила себя подойти к входной двери. Тредуэлл встретил ее и принял плащ. Теперь Энн уже привыкла к его странной внешности и даже заметила, что обычно в его глазах искрится веселый блеск. Но в этот момент у него был очень серьезный вид.
— У герцога посетитель? — обычным голосом спросила Энн. Удивительно, как ей это удалось, при том, что сердце готово было выпрыгнуть из груди.
— Да, мисс. Сыщик из Лондона. Его зовут мистер Уинтер. Я слышал, что когда-то он работал сыщиком на Боу-стрит.
Лорда Норбрука преследовали видения.
Себастьян в собственной спальне затуманенным взором смотрел на свое отражение в зеркале. Его платье, как обычно, выглядело безупречно — исключительная элегантность в стиле «красавчика
