немцев мы выбили. Они отступили, бросив и третью линию траншей, а мы бежали к постройкам станции Орша.
Достигнув железнодорожных путей, остановились. Мы прошли на три километра больше, чем было определено приказом. Немцы вели сильный огонь, мы почти сутки находились на ногах, но присесть и отдохнуть было невозможно. Кругом вода и жидкая грязь. Хуже всего, что кончались патроны.
Уже начало темнеть, когда появилась группа людей в серых шинелях с бело-синими нашивками на рукавах. Власовцы! Они открыли огонь из немецких автоматов. Забыв про усталость, мы, расстреливая последние патроны, кинулись на власовцев. Это были не просто враги, а предатели. Я увидел их на фронте впервые, дрались с ними насмерть. В плен никого не брали, да они и сами не просили пощады.
В составе 757-го полка 33-й армии мы освобождали Белоруссию, ее столицу — Минск, превращенный в руины. Три года Минск был в руках немцев. Правильнее сказать, фашистов. Сколько людей было здесь уничтожено! Жители встречали нас со слезами.
Позже были бои в Литве, форсирование Немана, захват плацдарма на правом берегу. 11 августа 1944 года я был тяжело ранен. Пуля меня не пощадила. «Огнестрельный перелом кости правой голени» — так значилось в справке эвакогоспиталя № 4110, где я проходил лечение с 1 октября по 15 декабря.
Разбитая кость, осложнение, повторные операции. Лечился я в общей сложности четыре месяца, но рана заживала плохо из-за остеомиелита. Я был признан негодным к строевой службе и направлен командиром отдельной стрелковой роты при военной комендатуре города Гинденбурга.
Должность вроде и нестроевая, но пришлось участвовать в боях и уничтожать отдельные группы фашистов, в том числе полицаев, власовцев. Кроме того, мы работали в районных комендатурах. Немцы, уходя, оставляли подпольную сеть, с которой боролись особисты, сотрудники комендатур. Это были далеко не «киношные» шпионы. Один из немецких офицеров, пойманный с радиопередатчиком, покончил с собой у нас на глазах, вскрыв себе вены стеклом от собственных очков. Его не успели даже допросить.
Не забыть день Победы. Мы не спали несколько ночей, так как ожидали прорыва отряда эсэсовцев, полицаев с Украины, власовцев. Отряд так и не появился, а днем 9 мая я услышал артиллерийский грохот. Стреляли наши пушки. К командному пункту бежал старшина роты и палил вверх из пистолета.
— Ура, победа! Победа!
День 9 мая был ярким и теплым. Мы победили! Бойцы обнимались друг с другом, у кого-то текли слезы.
Хочется добавить, что свою будущую жену Надю Ильину я встретил в госпитале в Караганде. Случайно поймали взгляды друг друга и уже не могли расстаться. 30 декабря 1944 года, находясь в отпуске, отпраздновали свою свадьбу.
В мае 1946 года у нас родился первенец Александр, а в 1950 году — второй сын, Володя. Надя умерла от тяжелой болезни 29 декабря 1998 года.
После окончания Великой Отечественной войны я окончил высшую офицерскую школу в городе Ленинграде, служил на разных должностях в Советской Армии в Белоруссии, на Крайнем Севере, в Прибалтике, на Чукотке и других гарнизонах страны. Выполняя обет, данный себе еще в 1942 году в боях под Сталинградом, после увольнения в запас приехал на постоянное местожительство в Волгоград.
Какие имею боевые награды? Ордена: Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды, медали: «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», «За освобождение Белоруссии».
До сих пор болезненно переживаю смерть жены. Ведь мы с Надей счастливо прожили пятьдесят четыре года. Помогают сыновья, внуки. Много занимаюсь общественной работой. Являюсь членом Совета ветеранов, возглавляю Волгоградскую городскую общественную организацию «Клуб защитников Сталинграда».
От Сталинграда до Парада Победы
Эти переправы и мосты мне до сих пор снятся.
Темная быстрая вода, скрепляем понтоны или забиваем сваи. Товарищ рядом в воду упал, только всплеск. Еще одного накрыло взрывом. А ты работаешь. Срочно нужна переправа. «Скоро закончите?» — кричат.
Сержант Иванов Андрей Павлович всю войну служил сапером. Длительное время командовал штурмовым отделением. Штурмом, под огнем и бомбежкой, наводил переправы и мосты. Ходил в атаку, занимался разминированием минных полей. Начав свой боевой путь со Сталинграда, участвовал в Параде Победы 24 июня 1945 года. Высокий, подтянутый, он рассказывает мне о реках и плацдармах, где пришлось воевать.
— Везло мне. Я ведь «в рубашке» родился. А ситуации складывались такие — не верил, что домой живым вернусь. Но отвоевал и закончил войну на реке Нейсе в Германии в феврале сорок пятого…
Родом я из села Солодники, расположенного в 70 километрах южнее Сталинграда. Отец и мать — колхозники, а детей в семье было четверо: Николай, 1918 года рождения, я, 1924 года, и две младшие сестренки.
Семья была большая, жили вместе 13 человек (родители, дядя с семьей) в небольшом домишке, где даже места для кроватей не хватало. Позже дядя отделился, и стало посвободнее. Жили, если прямо сказать, бедновато. Помню, в конце года отец с матерью получали на трудодни мешка два пшеницы и ржи. Хотя мама работала на бахчевых плантациях, ни арбузов, ни дынь нам не полагалось. Все уходило в город.
В основном кормились своим хозяйством. Осенью собирали мешков 20 картошки, хорошо росли помидоры, капуста и другие овощи. Выручал также фруктовый сад. Имелась корова, но по налогам сдавали 200 литров молока в год, так что не очень это было выгодно. Имелись также куры, 5–6 овец. Мясо ели редко, в основном зимой. Хлеб пекли в домашней печи, вкусный, с хрустящей корочкой.
Кроме зерна, которого на семью не хватало, колхоз выделял участок для сенокоса. Какое было отношение к колхозу? Как ни странно, нормальное. Крестьяне вообще терпеливый народ, видели, что другого выхода нет, и работали в колхозе добросовестно. Хоть мало, но что-то получали.
Еще в семье имелся бредень. В пойме было много озер, и рыбой мы семью снабжали неплохо: щука, карась, окунь, тарань. Крупная рыба редко попадалась, но хватало и этого. Варили уху, жарили, солили.
К зиме готовились основательно. Квасили большую бочку капусты, мочили яблоки, подкупали зерно, муку. Так и жили, помогая друг другу. В селе хорошие люди, всегда можно рассчитывать на помощь. Об электричестве мы тогда и не слышали. Автомашин и велосипедов тоже не было.
Несколько слов насчет религии. В 1930 году церковь в селе разрушили. В доме у нас висела икона, но молились в основном мама и бабка. Остальные относились к этому вопросу равнодушно. Взрослые мужики и парни работой загружены (не до молитв), ну, а меня в школе учили, что Бога нет.
Так что острой проблемы с этим вопросом не было. Мол, большевики молиться запрещали, а народ страдал и был очень недоволен. Это не совсем так. Жизнь в селе нелегкая, работали с утра до вечера. Ходить по церквам да Богу кланяться — просто некогда. Если сам не поработаешь, никакие молитвы не помогут. Но главный церковный праздник, Пасху, отмечали весело, с размахом. Правда, чему она посвящена, я толком не знал.
Война обрушилась внезапно. Запомнился жаркий воскресный день, когда люди молча слушали речь Молотова. Хотя радио имелось лишь в сельсовете и газеты мало кто читал, но кое-какие слухи просачивались. Что немец собрал большую армию у границы. Но ведь и японцы не меньшую армию на Дальнем Востоке держали.
