какое-то нравственно совершенное поколение, не знающее пороков и несчастий. Но верно ли, что всякий труд принесет свою пользу и что в общечеловеческом прогрессе ни одна крупица истины и добра не пропадет?
История имеет массу противных примеров. Мы горды своими знаниями и успехами и думаем, что наши труды принесут пользу прогрессу человечества, но ведь жили и до нас люди, также трудились и имели успехи. Обломки жизни свидетельствуют о блестящей цивилизации, процветавшей на Ниле, Ганге и Евфрате. А теперь памятниками этой цивилизации остались лишь несколько жалких обломков, несколько слов и намеков в рукописях. Кто знает, не произойдет ли и с нашей цивилизацией то же самое? Может быть, нынешняя гордая и блестящая Европа некогда будет представлять из себя степь, вроде нынешних азиатских или африканских степей, и от блестящих городов останется столько же, сколько осталось от Ниневии и Вавилона?
Хотя говорят, что этого не произойдет, но кто знает, насколько современная цивилизация окажется способной обезопасить человечество от сокрушительной силы новых Аттил, Тамерланов и Чингисханов.
Итак, поколения вымирают, народы исчезают, цивилизации гибнут, и кто может поручиться, что они успевают передать новым поколениям все выработанные ими сокровища мысли и труда? Какое же будут иметь значение наши знания и труды, если ими не воспользуются последующие поколения? В ином месте собирались сокровища мысли и труда целые века, и вдруг в короткое время все это сокрушалось истребительными силами природы и людским невежеством.
Можно ли верить, что и это исторический прогресс, в котором не пропала ни одна крупица труда и мысли?
Каждая эпоха считает свои мысли и дела за истину. Но так ли это?
Не кажется ли некоторым, что прогресс в человеческой жизни приведет человека к идеалу только тогда, когда человек поймет свое неидеальное состояние, зависящее от самой природы человека, и прежде всего займется внутренним совершенствованием? Достаточно ли для человека одних знаний и образования, чтобы прогресс человеческой жизни приближался к идеалу?
Нет спора, что частные знания человека увеличиваются, но весьма спорно, ближе ли человек к истине и не открывает ли горизонт неизвестности каждое новое открытие. Средств к удовлетворению потребностей больше, но счастливее ли человек?
Знаний больше, но лучше ли стал человек и можно ли нравы современного человека передать потомкам?
Пороки, зло остаются теми же, что и у дикарей, с той только разницей, что цивилизация дает этим порокам и злу более тонкую форму. Злоба развитого человека опаснее злобы дикаря. Умножаются орудия и средства к благосостоянию человека, но и сооружаются более сокрушительные средства, и изобретатели этих средств тоже ведь считают их человеческим прогрессом. Неужели и этот прогресс приведет к идеалу?
Не найдя ответа на вопрос о смысле жизни, многие называют человеческую жизнь несчастьем, страданьем, вечным проклятьем и произволом судьбы. Жизнь — глупая шутка, дар случайный, дар напрасный. Скорее всего, это сказано в минуты душевного угнетения или разочарования, потому что жизнь сама по себе и неистребимое чувство жизни, общее всем людям, сохраняющееся у человека в самые трудные минуты и не покидающее его до самой смерти, служат лучшим опровержением такого мрачного взгляда на жизнь.
Может быть, человеческому уму и не нужно доискиваться смысла жизни, может быть, жизнь — бессмыслица, призрак, сон и существование человека только мечта?
Такая мысль о жизни развивалась во взглядах целых философских систем. Таков был эпикуреизм.
Были люди, которые утверждали, что мир является произведением собственного «я», и подвергали сомнению свое собственное существование. Познание о мире они называли иллюзией. Но ведь каждый человек живет, мыслит, ест, пьет, и, следовательно, жизнь — реальная сущность, а не мечта, и уж по одному этому в жизни имеется определенный смысл.
Жизнь, как они говорят, есть громадный сложный механический процесс, неизвестно когда, кем и для чего приведенный в действие и действующий по одним и тем же законам. Личность человеческая занимает маленькое место в этом процессе и увлечена общим движением, подчиняясь общим законам. Человек вне этого процесса ничего себе представить не может. Поэтому зачем же спрашивать, для чего пущена в ход эта машина, если человек знает о жизни только из изучения движения, отношения вещей между собой, не зная их внутренней сущности.
Однако вопросы о начале, сущности и цели бытия так глубоки в человеческой природе, что от этих вопросов нельзя отделаться ссылками на опыт. Позитивизм называет бытие сложной машиной, никогда не останавливающимся механическим процессом. Но кто устроил эту машину, откуда взялся материал, как материал сложился в правильные формы и как машина пришла в закономерное движение? Имеет ли смысл движение или это бессмысленный хаос и путаница?
Если жизнь есть механический процесс, тогда надо отречься от души, мысли, воли и свободы. Тогда нет прогресса, не существует идеального стремления человека и весь труд человека без смысла и цели?
Но христианство учит нас другому. Жизнь христианская есть путь для истины, добра и счастья. Именно поэтому в человеке заключено глубокое, неоспоримое стремление к идеалам правды. Нет на земле человека, который сознательно предпочел бы истине — ложь, добру — зло, счастье — страданью. Зачем же тогда человек, любя правду, лжет, любит добро, а делает зло? Это потому, что жизнь человеческая уклонилась от своего идеала. Когда-то этот нравственный кризис произошел в природе человека. Догмат о грехопадении объясняет нам эту тайну человеческого бытия. Он объясняет нам и другое — догмат искупления, потому что душа человеческая хочет вернуться к прежнему идеальному состоянию, ищет путей к нему и в догмате искупления находит этот путь. Именно в этих догматах открывается глубочайшая тайна человеческого бытия. Вера и свобода воли — основные начала для развития в человеке стремления к уразумению тайны жизни.
Какой же ответ дадим апостолу, вопрошавшему нас сегодня о смысле жизни? <…>
«Жизнь — великое сокровище, — скажем мы. — Не будем унижать цену жизни, не будем легкомысленно требовать от нее многого, иначе нам будет казаться малым то, что она нам дает. Не будем требовать от жизни одних радостей, но благодарить Бога за всякий свой и чужой успех, за всякое добро, сделанное другому. Будем воспитывать в себе христианские добродетели и искоренять дурные помыслы, будем любить справедливость и беспрестанно молиться Богу, чтобы Он, создавший нас по Своему Образу и Подобию, вел нас по путям Своей премудрости и благости». Аминь.
Архиепископ
Произнесено в церкви князя Владимира
г. Астрахани, 6 (19) марта 1925 года.
Приложение II
Вознесенский собор в Твери
В 1749–1761 годах была построена первая каменная Вознесенская церковь с Богоявленским (южным) приделом на месте деревянного храма. В 1763 году храм пострадал от пожара и был восстановлен только в 1768 году. Новая колокольня была пристроена к храму в 1805 году.
По проекту архитектора Н. Легранда в 1818 году было запланировано, разобрав старую церковь, возвести новую. На средства купцов И. Ф. Татаринцева и Ф. Н. Боброва в 1826–1836 годах был сооружен храм в том виде, в котором он существует и сегодня. Автором проекта стал архитектор И. Ф. Львов. Это была первая крупная работа зодчего. Им была также запланирована новая колокольня с ротондой. Но эту часть проекта осуществить не удалось. Старую колокольню лишь в 1902–1903 годах надстроили третьим ярусом по проекту архитектора.
