архиве его отца. Можно было, опять же, лишь предполагать, что все нынешние действия мятежников носили характер четко спланированной акции и были великолепно проработаны заранее. А иначе откуда у беглецов, к примеру, могли взяться данные о спрятанной на Каледонии лаборатории – секретном убежище на одном из полюсов и коды доступа в него?
Нет, явно не все «корешки» извлекла секретная императорская служба, проводя крупномасштабные чистки в армии, Флоте и обществе. С другой стороны, вряд ли это было возможно сделать максимально эффективно, ведь масштаб лиц, причастных к тайной деятельности бригады, а скорее, настоящей Корпорации под названием «Ярославль», не позволял изловить их, точно нашкодивших пацанят. Не те это люди! Или нелюди…
В любом случае, когда пробил «час икс», Звонарев уже имел четкое представление о своих дальнейших действиях. И в ту секунду, когда из операционной потянулись ликующие ученые во главе с Гарутиным, бережно несущим бронированный футляр, каплей решительно шагнул им навстречу, вскидывая лучевик. Как же приятно было увидеть в прорези прицела ненавистное лицо врага, искаженное ужасом! Как метался он и его дружки в тщетных попытках укрыться, пока Егор поливал их импульсами. Каплей даже не сразу обратил внимание на то, что один из «ученых» сумел вытащить оружие и открыл ответный огонь – настолько велико было чувство мести, накрывшее его в тот момент с головой. Резкая боль, пронзившая сначала руку, а следом грудь, отрезвила Звонарева. Держась из последних сил, он все же сумел найти спрятавшегося противника и поджарить его. А потом медленно обошел комнату и добил шевелящихся в предсмертных судорогах тварей. Он не мог, просто не имел права не довести это дело до конца. Нельзя было оставить им ни одного шанса на спасение.
Потом он долго стоял над футляром с инопланетным существом. Несколько раз вскидывал лучевик… и опускал. Снова прицеливался и снова отводил оружие в сторону. Егор никак не мог понять, что творилось с ним в этот момент, какая сила заставляла его то и дело менять свое решение.
В конце концов он просто плюнул на все и медленно вышел из залитой кровью лаборатории.
…До комнаты, где на операционном столе лежал следователь, безжалостно развороченный мясниками в белых халатах, Звонарев дошел с огромным трудом. Жизнь еще теплилась в его теле, подхлестнутая запредельной дозой лекарств и наркотиков кибераптечки, но Егор не питал по этому поводу никаких иллюзий. Он прекрасно знал, что жить ему осталось совсем недолго. Но, черт возьми, он просто не мог, не имел права, сдохнуть, не закончив
«…Надо только присесть и немножко передохнуть. Всего одну секунду, не больше. Господи, как же хорошо откинуться в кресле – вот так, никуда не спеша!..
…Если бы еще он мог бросить эту проклятую железку, оттягивающую руки. Но, вот беда, пальцы точно судорогой свело, и он никак не может заставить их разжаться. Ничего, еще минутку отдохну и брошу!..
…Кто-то зовет его. Да слышу я, слышу! Просто нет сил открыть глаза. Ну, что за ерунда, когда же он заткнется? Сейчас! Сейчас…
…Бледное, без единой кровинки лицо Каланина, искаженное мукой. Вот бедолага! Жаль, конечно, парня, вот только помочь ему, похоже, уже не сможет никто. Не бывает таких чудес. Вообще…
…Черт! Он что, снова отключился? Наверное – вон как Антон опять из последних сил пытается ему что-то сказать. Да, дружище, я не забыл о тебе. Я помню. Вот сейчас поднимусь и сделаю все, как надо! Нет, я не Господь Бог и не смогу исцелить тебя, но есть одна штука, которая мне вполне по силам».
Егор с трудом поднялся из кресла. Постоял, собираясь с духом, и наконец сделал первый шаг. Затем второй. Медленно добрел до стола, ухватился за его край. Отдышался. Взглянул на Каланина – следователь лежал без сознания. Похоже, те усилия, что он предпринял, желая докричаться до Звонарева, окончательно доконали его.
Каплей очень аккуратно, зная, что сил на вторую попытку у него уже не будет, дотянулся до следователя и надел на него свой шлем. С лицевой пластиной пришлось повозиться – механизм был поврежден, и его потребовалось закрывать вручную. Но в конце концов Егору это удалось. Звонарев с облегчением выдохнул. Замечательно. Он сделал все как надо! Теперь, когда их найдут, у Антона хотя бы лицо останется неповрежденным. Наверное, глупо, но для его семьи это, должно быть, будет хорошо… Правильно!..
Капитан-лейтенант улыбнулся своим мыслям и, не удержавшись, с грохотом упал на пол. Господи, как же больно! Болело все тело – казалось, что он превратился в одну большую кровоточащую рану. А тут еще этот дурацкий лучевик! Уперся куда-то под ребра и не дает вздохнуть. Паскудная железяка!
С огромным трудом Егор перевернулся. Сил на то, чтобы подняться, уже не осталось. Их последние капли он выплеснул, чтобы отбросить оружие в сторону. И сейчас Звонарев просто лежал и смотрел в потолок, дожидаясь близкой смерти.
Скоро. Теперь уже скоро.
Страха не было. Не осталось вообще никаких чувств. Кроме, разве что, одного. Было очень здорово лежать вот так, ни о чем не думая, зная, что его путь подошел к концу. Проблемы, заботы, конфликты… Боже, как же все это смешно и нелепо! Ведь правда, папка?!
И отец, склонившись над Егором, ласково улыбнулся в ответ:
– Правда. Ты потерпи немножко… Скоро. Теперь уже скоро, сынок!..
Эпилог
Невысокий кряжистый подполковник долго-долго смотрел вслед улетевшему челноку. Громадный бордоский дог, сидевший рядом с ним, уже несколько раз бодал ногу хозяина огромной головой, словно пытаясь узнать, чем же того так заинтересовала скрывшаяся в небесах железная птица. Собаке очень не нравилось это место, но она терпеливо ждала и только изредка недовольно ворчала, когда порыв ветра швырял на них хлопья пепла, обильно устилавшего землю вокруг.
Но человек, целиком погруженный в свои мысли, всякий раз лишь небрежно гладил его и бессильно ронял ладонь, забывая обо всем. Пес тяжело вздыхал и вновь укладывался на землю.
Адъютант, наблюдавший за этой картиной издалека, никак не решался побеспокоить своего командира. И хотя из штаба звонили уже неоднократно, лейтенант под самыми разнообразными предлогами не переводил вызов адресату, находя какие-то отговорки.
Бойцы, проводившие разбор завала на месте взрыва, косились на эту картину, но предпочитали держаться в стороне и не лезть на рожон. Уж кому-кому, а им было хорошо известно, на что способен разозленный чем-нибудь подполковник Кирсанов. Сейчас же, судя по всему, командир пребывал в состоянии не просто гнева, а подлинного бешенства, и находиться с ним рядом осмеливался разве что его верный пес Батя.
– Понимаешь, – обратился Кирсанов к своему единственному слушателю, прервав наконец затянувшееся молчание, – я ведь, как только мы добрались до лаборатории и увидели, что в ней находится, сразу предложил выжечь здесь все на километр в глубину! Сразу!!! А мне в ответ: «Обеспечить эвакуацию объектов и их полную сохранность». Представляешь?!! – Пес, тяжело поднявшийся с земли при первых же словах хозяина, ласково лизнул подполковника в руку, но Кирсанов раздраженно от него отмахнулся. – Неужели эти придурки не понимают, что с этими вещами нельзя играть – их можно только уничтожать! Везде, где только они встретятся, – без малейших раздумий и сожалений! А иначе… а иначе, чем, черт возьми, мы будем отличаться от тех, кто здесь лег? Кто уже заигрался со всем этим дерьмом, забыв, что он человек?!
…Господи, до чего же паскудно мне, Батя, ты даже представить себе не можешь! – Собака, точно уловив чувства человека, жалобно заскулила. – Прости, мой хороший, ты-то как раз, возможно, и понимаешь… Из-за этих сраных артефактов крошим друг дружку, творим с собою черт знает что, а зачем? Ради чего все это? Чтобы вскарабкаться на престол? Нацепить на себя мундирчик покрасивее и попышнее? Давить всех вокруг, упиваясь собственной крутизной?.. Ты не знаешь?.. Вот и эти, похоже, тоже не знают! – Кирсанов с ожесточением сплюнул. – Думают, что получат в свои лапки новую игрушку, и все сразу станет легко и просто, а удача сама прыгнет им в руки… Ка-азлы!.. Хрен они что получат! Дырку от бублика! Прах! Пепел!.. – Подполковник скривился, с ожесточением потер лицо, стряхивая прилипшую грязь, и с ожесточением повторил: – Пепел! Пепел удачи…
…Ладно, приятель, не будем тратить свои нервы попусту. Пойдем-ка лучше посмотрим, что мои ребятки там еще нарыли… – Кирсанов тяжело повернулся и нехотя двинулся по направлению к раскопу, откуда ему
