на меня. — А ты похожа на Лиззи Борден1, которая пару часов подряд орудовала топором. Только погляди на себя: вся в крови, вспотела, запыхалась... А это еще что?! — он кивнул на тело на полу.
— Не знаю, — я плотно прикрываю дверь. — Но ты осмотри его, что с ним произошло?
— Ну, что с ним, видно даже невооруженным глазом. За что ты его так?
— Очень смешно.
— А то. — Рыжий улыбается. — Давай перенесем его на диван. Хорошо, что ты этого типа помыла, теперь прибери, а то похоже на пыточную.
— Ты прав.
Я тщательно смываю следы крови, снимаю свою одежду и вместе с тряпьем раненого бросаю все на пол ванной около стиральной машинки. Рыжий тем временем уже закончил осмотр.
— Ну что?
— Предварительный осмотр не выявил никаких серьезных повреждений. Сломаны два ребра, неглубокие резаные раны по всему телу, сотрясение мозга, незначительные ожоги и обширные гематомы. Сломан нос, и еще небольшой шок. Ничего такого, с чем бы мы не справились. Правда, неплохо бы сделать рентген, но это завтра, я буду дежурить в отделении и все устрою. Где ты его нашла?
— Да нигде. Он просто упал мне под ноги.
— О, несравненная! Мужики падают тебе под ноги, как кегли, и укладываются штабелями. Только почему из этих штабелей ты выбрала избитого?
— Рыжий, я тебе сейчас...
— Ничего не выйдет. Если ты меня побьешь, кто тогда будет лечить твой трофей? Крупный экземпляр, тебе всегда такие нравились.
— Клоун.
— Я знаю. Просто не в твоих правилах тащить домой все, что валяется на дороге.
— Так случилось.
— Прикрой мужика одеялом, его сейчас будет знобить, а я в аптеку за лекарствами. Может, он придет в себя — тогда дашь ему попить.
Он выходит, за окном мелькнула его фигура. Я устала и хочу спать, а завтра еще на работу.
Я смотрю на часы. Черт бы побрал эту осень с ее ранними сумерками — только семь часов, а мне казалось, что уже почти ночь.
— Пить...
Я осторожно поднимаю его голову. Волосы мне удалось отмыть от крови, они влажные, но уже видно, что цвет их темно-каштановый и они немного вьются.
Он пьет небольшими глотками, долго. Мне от вида его лица немного не по себе. Нет, я и раньше видела избитых людей, но чтоб так — только когда-то давно, и теперь всякий раз для меня это стресс.
— Здесь кто-то был или мне показалось? — спрашивает он.
— Не бойся, все в порядке. Тут был мой друг, он врач. Сейчас он вернется, пошел в аптеку.
— Что со мной?
— Он тебе все объяснит. Ничего страшного, скоро будешь как новый. А пока полежи, тебе нельзя вставать.
— А где...
— Одежду я бросила в стирку, ей хана.
— Но я...
— Мне приходилось видеть голых мужчин. У тебя нет ничего, несвойственного человеческой анатомии, а потому не стоит так переживать.
— Вы не представляете, как я вам благодарен.
— А вот и Рыжий вернулся.
Терпеть не могу всякие там «спасибо», «извините», «люблю» и прочие сопли, пустые разговоры, не стоящие того, чтобы тратить на них свое время. Потом оказывается, что слова вообще ничего не значат. Мы с Рыжим иной раз говорим друг другу ужасные вещи и тем не менее много лет дружим.
А бывает, люди клянутся в любви, а потом бьют ножом в спину. Слова ничего не стоят.
— Ага, ты пришел в себя. — Рыжий раскладывает принесенное, моет руки. — Малыш, неси сюда лампу, мне нужно больше света. — Это он мне. — У тебя есть аллергия на какие-либо препараты? — спрашивает он у избитого.
— Нет. А как вы...
— Потом спросишь. Следи за моим пальцем.
Я оставляю их развлекаться и иду в другой конец своего жилья. Огромная сорокаметровая комната когда-то была бальным залом в доме купца. Пять узких окон. Лепнина на потолке и старый потемневший паркет. Я отциклевала его, разделила комнату на несколько отсеков, и теперь у меня есть собственный санузел и ванная, а также крохотная кухонька. У меня есть спальня, хоть и небольшая, но сколько мне одной нужно? Самое главное, что мне не приходится пользоваться общими «удобствами», как это было сначала. А теперь, когда соседняя комната стала тоже моей, я сделаю себе отдельный вход с улицы и перестану заходить в вонючий коридор. Эту большую комнату я когда-то получила от государства как сирота. Был когда-то такой порядок — обеспечивать жильем интернатских сирот, и я успела воспользоваться им, как и Рыжий. Говорят, сейчас тоже есть такой порядок, но я не уверена, что он работает. Впрочем, возможно, я просто недоверчива и на самом деле все прекрасно.
Я укладываюсь на кровать, голова разболелась от усталости. Вроде бы и время выспаться есть, но... Что мне делать с парнем, которого я притащила домой? Как его зовут? Как-то глупо все вышло. Даже не спросила ничего. А может, он бандит? Теперь поздно об этом толковать, не выброшу же я его на улицу в таком состоянии.
Следовало просто оставить его там, где он был, и идти своей дорогой.
— Пойди сюда. — Рыжий заглядывает ко мне. — А с тобой что, чего скисла? Тебе плохо? Ты заболела?
— Все нормально, просто устала.
Я сползаю с кровати. Вот расплата за непомерный альтруизм.
— Нашего друга зовут Андрей. Ему нужен покой и сон, через три часа сделаешь ему укол, вот ампула. Я утром заеду, осмотрю его. Все, малыш, мне пора, завтра заступаю на сутки, надо выспаться.
— Мне на работу в девять.
— Я помню. Все успею. В крайнем случае воспользуюсь своим ключом.
У него есть ключ от моей квартиры, но по молчаливому уговору он не пользуется им, если я дома. Разве когда я больна.
— Может, останешься? — спрашиваю я.
— Тогда утром придется возвращаться домой за вещами, потом снова ехать в центр, а я ленив, ты же знаешь.
— Знаю.
— Не бойся, малыш, парень ничего тебе не сделает, он не в том состоянии.
Рыжий уходит, я слышу, как осень поглощает его шаги. Вот завелся мотор, звук отдаляется. Из-за двери слышен шелест — старая ведьма Матвеевна снова подглядывала. Было бы неплохо, если бы ее язык высох еще до утра.
Он лежит на диване, укрытый одеялом. Нечего пенять, что сделано, то сделано. Я сажусь рядом.
Интересно, что из этого получится? Собственно, жизнь — штука скучная.
— Доктор ушел?
— Да. Но ты не бойся, я умею делать уколы в задницу. А он завтра снова придет. Может, тебе что-то нужно?
— Нет, спасибо. Я не спросил, как вас зовут.
— Меня зовут Лиза.
— А врача...
— Рыжего зовут Вадим, он мой друг. И хороший врач, ты вполне можешь ему доверять. Ладно, успеем поговорить, он сказал, что тебе нужен покой и сон, поэтому спи. Захочешь на толчок — позовешь. Помогу
