побаиваясь меня. А те, что осмеливались – частенько оказывались «бандитской
направленности», скажем так, и не устраивали уже меня. Ведь это был период
конца 80-х, начала 90-х – рэкета, малиновых пиджаков, спортивных костюмов и
ножей в карманах, если не пистолетов.
Надо мной уже девчонки из ансамбля начали посмеиваться, ведь каждый раз
перед гастролями нам надо было проходить медосмотр, в том числе и
гинеколога, поэтому все знали, «ху из ху». Но я спокойно – уже выработался
иммунитет на насмешки после отказа от мяса – заявляла, что жду своего
человека и не стану размениваться на случайный секс в подъезде, как у них,
17
только ради того, чтобы они перестали надо мной насмехаться. Конечно, это не
всем приятно было слышать, но когда я задавала им вопрос «в лоб»: «А что, тебе
понравился твой первый сексуальный опыт?», – они опускали глаза и уходили от
ответа. В итоге, меня перестали трогать, зная мою неспособность делать что-то,
чтобы просто угодить другим, ещё по истории с курением.
Как, наверное, вы знаете – в балетных, танцевальных группах и везде, где
необходима стройная фигура – почти все курят, так как считается, что курение
помогает не поправляться. У нас в ансамбле всё было то же самое, курили все
девочки, включая руководительницу, – кроме меня. И сколько они меня не
уговаривали, не «ломали», не заставляли – курить и даже пробовать закурить – я
не стала. После этого меня многие даже зауважали, но остальные злились – что я
смогла отказаться от сигареты, а они – нет. Но насмехаться и «доставать»
перестали все, особенно когда узнали, что я никогда не пробовала ни водку, ни
коньяк, ни вино, а только чуть-чуть – шампанское. Это была моя твёрдая
позиция – ибо я насмотрелась на то, что творит с человеком алкоголь, вдоволь.
Кстати, и сейчас я употребляю только слабоалкогольные вина до семи
градусов крепости или обычные вина развожу водой. А водку и коньяк
попробовала только один раз – просто, чтобы иметь полное право всем говорить:
«какая же это гадость!» И сейчас в моей психологической практике, а пьющих и
злоупотребляющих, как вы знаете, у нас немало, мне очень помогает тот
аргумент, что я, находясь в гораздо худших жизненных условиях, чем мои
клиенты, не стала заглушать водкой никакую боль – значит, и мои «подопечные»
смогут тоже преодолеть себя и свою зависимость, уничтожающую и их, и семьи.
Тем более, что я всем всегда говорю, что не знаю точно – поступала бы я так в
отношении алкоголя, если бы не выросла в семье, где алкоголь был «хозяином»
моего отца. Возможно, я бы и употребляла алкоголь, кто знает, может, и
злоупотребляла бы. Пути Господни неисповедимы! Но случилось так, как
случилось – и я имею полное право сказать, что жизнь без алкогольной
зависимости намного приятнее, веселее, легче и добрее, особенно по отношению
к детям – уж мне-то есть с чем сравнить. И если вы из тех, кого алкоголь
превращает в «животных» – то подумайте, пожалуйста, о детях, таких, какой
была я. Потому что только некоторые смогут вырваться, а остальные ваши
отпрыски станут брать с вас пример. Остановитесь, прислушайтесь к человеку,
детство которого было таким ужасным, что и «ад» кажется теперь не страшным
наказанием, а лёгким приключением… И, если вы сами не захотите
остановиться – вас не избавит от «алкогольного беса» никто. Я тоже пыталась
помочь бросить пить одной, богатой на то время, женщине, пьющей от безделья.
Её привел на приём очень обезпеченный муж. Сама она не считала алкоголь
проблемой и отвечала мне, что он помогает ей расслабиться, ибо без алкоголя
