строго фиксируются.
Адвокаты же – совсем другое дело. Их уполномочивает общественная организация, Коллегия адвокатов. Поэтому у них – подготовка к делу, располагающая к доверию беседа.
Самохин достал пачку сигарет и протянул мне.
– Ну что, закурим? – предложил он.
– Я не курю, – покачал головой и тут же подумал: «Дурак я, дурак, почему же не взял сигареты?» Есть такая традиция у адвокатов – всегда, когда идешь к клиентам, брать пачку сигарет, зажигалку. Человеку это очень приятно. Даже если он и не курит, то возьмет курево в камеру. Для него это там – своеобразная тюремная валюта.
Вскоре раздались шаги. Дверь открылась, вошла женщина, одетая в военную форму, с огромной грудью. «Интересно, – подумал я, – почему у большинства тюремщиц такая большая грудь? Или это атрибутика профессии? Такую бы грудь да на обложку „Плейбоя“…»
Я улыбнулся. Женщина-конвоир, заметив мою улыбку, посмотрела на меня с удивлением. Она протянула листок следователю, тот взял его, сделал там пометку и вернул конвоиру.
– Заключенная, заходи! – строго приказала женщина-конвоир.
Дверь открылась, и на пороге появилась та самая незнакомка, которая приезжала ко мне в юридическую консультацию.
– Марина Михайловна Светличная? – перешел на официальный тон следователь.
Та кивнула.
– Я выполнил вашу просьбу, вот адвокат, о котором вы просили. Ну что же, приступим к допросу, а потом я предъявлю вам обвинение.
– Одну минуточку, – остановила следователя Марина. – Раз у меня есть адвокат, то я могу с ним перед допросом переговорить?
Следователь замялся:
– Вообще-то это не положено… Сначала я должен вас допросить. А вот уже перед предъявлением обвинения вы сможете с ним переговорить.
– В таком случае я не буду отвечать ни на какие ваши вопросы, – сказала Марина.
– Марина Михайловна, – сказал следователь, – вы же уже два дня молчите! Я пошел вам навстречу – привез адвоката. Вы должны…
– Ничего я не должна! – резко сказала Марина.
– Хорошо, – сдался следователь, – сколько вам нужно времени?
Марина посмотрела на часы:
– Я не знаю… Минут двадцать, я думаю, мне хватит. А вы покурите пока в другом месте, – она намекнула на то, что по кабинету уже растекся дым от сигареты следователя.
Следователь тут же затушил сигарету, взял «дипломат» и – со стола – уголовное дело. Папка была еще тоненькой. Самохин вышел из кабинета.
– Ну, здравствуйте, Марина Михайловна, – первым нарушил молчание я.
– Извините, как вас зовут? Я забыла, – сказала Марина.
Я назвал свое имя-отчество. Она обратилась ко мне:
– Простите меня, что так получилось, я вызвала вас. Все так неожиданно…
Я сидел и молча слушал.
– Я что хочу сказать… Я не убивала своего мужа, – продолжила Марина.
– А почему же вы здесь?
– Стечение обстоятельств… В общем, вы должны знать, что я его не убивала. Просто так нелепо получилось, что, как назло, я тогда приехала к вам и стала обо всем спрашивать… Но, поверьте мне, я его не убивала! Подумайте сами, зачем мне приезжать к вам, узнавать все, а потом убивать?
– В общем, да, – я кивнул, – нелогично получается… Ну, не убивали – значит, не убивали. Будем с вами работать, и я постараюсь вам помочь. Думаю, помогу. Хотя, честно говоря, все это для меня очень неожиданно. Я прочел несколько дней назад о взрыве машины и гибели банкира Солодовникова.
– Да, Андрей – мой муж, – кивнула Марина. – Просто я чувствовала: что-то должно произойти, понимаете? Так и получилось. Но ни я, ни Сергей к этому никакого отношения не имеем…
– Погодите, а кто такой Сергей? – спросил я.
– Сергей Ломакин – мой личный телохранитель. Я с ним вместе к вам в консультацию приезжала, помните? Такой высокий парень… – Марина достала из кармана платок и вытерла слезинку в углу глаза.
«Что-то не те тут отношения», – подумал я.
– Он тоже погиб, – продолжала Марина, – вместе с моим мужем.
– Понятно, – сказал я. – А на чем, собственно, они строят обвинение, чем мотивируют вашу причастность к этому убийству?
– Сейчас вам следователь все расскажет. Но я потом еще смогу с вами переговорить?
– Конечно, сможете. У нас время не ограничено. Просто следователь торопится, у него сегодня последний день – сроки поджимают, поэтому ему нужно допросить вас и предъявить обвинение. Потом срок будет продлен. И мы с вами успеем подготовиться. Самое главное – вы же ни в чем не признались?
– Конечно, не призналась! Ни разу после того, как меня задержали!
– Кстати, когда вас задержали?
– Два дня назад.
– Значит, вы тут уже два дня находитесь?
Марина кивнула.
– Тогда вы мне хоть в двух словах объясните, по какой статье они вас пытаются обвинить.
– Ну… – замялась Марина. – А впрочем, вы все равно узнаете. Сергей Ломакин, мой охранник, который погиб вместе с мужем, он мой… мой друг. – Марина сделала небольшую паузу. – Короче, мы были любовниками. Сергей хотел, чтобы я ушла от мужа. У нас с Андреем были не очень хорошие отношения. Мы часто ссорились, он поднимал на меня руку. В общем, Сергей настаивал на этом. А потом он, понимаете… Накануне взрыва муж меня очень сильно избил. Когда на следующий день это увидел Сергей, то он стал угрожать мужу, что убьет его.
– И что же дальше?
– А поскольку у моего мужа была Служба собственной безопасности, достаточно серьезная – там бывшие кагэбэшники работают, – так они все писали на аппаратуру. И так получилось, что у них эта видеозапись осталась, с угрозами Сергея моему мужу.
– А дальше что?
– А дальше – взорвался «Мерседес» и погиб Андрей вместе с Сергеем. Сначала меня просто как свидетеля допросили, а потом приехал Николай Васильевич Громов…
– Кто это такой? – поинтересовался я.
– Это начальник Службы безопасности моего мужа. И он стал меня обвинять на очной ставке, что я заказала это убийство и Сергей принес взрывное устройство, хотел заложить его в машину мужа, но устройство взорвалось, и они погибли вместе. В общем, я – заказчик этого убийства, как получается с его слов.
– Но ведь это же только слова, – сказал я.
– Да дело в том, что у него видео– и аудиозаписи есть… Они за нами следили.
– Это не страшно, – сказал я. – Эти видеозаписи без санкции прокурора делались, значит, они незаконны.
– Помогите же мне! – произнесла Марина. – Я ведь никого не убивала. Да и Сергей не мог на это пойти, я знаю его. Он не такой человек, не то что Андрей…
– А что Андрей? – тут же спросил я.
– О покойниках плохо не говорят, – ответила Марина.
– Хорошо… Давайте будем работать, – сказал я. – После того как следователь вас допросит и предъявит обвинение, я подумаю, проанализирую сложившуюся ситуацию и подготовлю нашу позицию по этому делу.
Я открыл дверь и попросил следователя вернуться в кабинет. Вскоре он вошел, и начался допрос. Он длился около часа. За это время я сделал вывод, что следователь строит дело в основном на мотиве личной вражды, мести. Вторым краеугольным камнем были, безусловно, деньги.
Оказывается, с момента гибели наследница, коей являлась Марина как законная жена, наследует большое количество денег, соответствующие счета, акции и всевозможные предприятия, которые принадлежали мужу.
После допроса было предъявлено обвинение по соответствующей статье. Но Марина проходила здесь как основной заказчик. Исполнителем же этого преступления являлся Сергей Ломакин, который, по мнению следствия, заложил взрывное устройство в машину банкира Андрея Солодовникова, но по случайной небрежности или по неумению обращаться с устройством взорвался вместе с ним.
После ухода следователя мы вновь остались наедине с Мариной. Было видно, что она очень переживала. Обхватила голову руками и начала плакать.
– Господи, за что же мне такое наказание! – причитала она. – Почему же все так случилось?! Какой-то рок, какое-то стечение злых обстоятельств!
Я подошел к ней, погладил ее по голове. Неожиданно Марина прижалась ко мне. Я ощущал ее мягкую грудь, слышал биение ее сердца.
– Ничего, Марина, не волнуйтесь, – сказал я, – обязательно вытащу вас отсюда! Я уже знаю, как это можно сделать.
– Да как же это можно сделать? – еще сильнее заплакала Марина. – Я знаю, ничего не получится!
– Я буду готовить жалобу на ваше незаконное задержание. Все их доказательства основаны на видео– и аудиозаписях, которые они вели, наблюдая за всеми – и за вашим мужем, и за вами, и за этим охранником… Но это все незаконно.
– Хорошо, – сказала Марина, – я верю вам! Знаете, если можно, приходите ко мне завтра. И вообще, приходите сюда почаще!
– Конечно, я обязательно приду к вам завтра, – пообещал я.
Вскоре мы простились, и я покинул следственный изолятор.
Когда я приехал домой, то не находил себе места. Все время думал о Марине, о той ситуации, в которой она оказалась. С одной стороны, я верил в ее невиновность, в простое стечение каких-то злых обстоятельств.
Но, с другой стороны, воспоминания о том, что накануне, когда ее супруг был еще жив, она приходила ко мне со своим любовником и интересовалась
