найти тебя при этом будет и не легче, но по крайней мере искать будет приятнее.
— Куда мы едем?
— Принять участие в грандиозной афере Викрама — придуманной
— Хм… Я, конечно, желаю ему успеха, но я хочу есть, — нахмурился я. — Я уже нацелился на приличную порцию плова, так что лучше выпусти меня.
— Забудь о плове. Ты же знаешь, Летиция очень упрямая женщина. Если кто-нибудь будет бесплатно предлагать ей золото и бриллианты слишком настойчиво, она ни за что не возьмет их. Точно так же она ни за что не пойдет нам навстречу в этой афере, если кто-нибудь не уговорит ее. Кто-нибудь вроде тебя, друг мой. Все это должно произойти в ближайшие полчаса, ровно в три-ноль-шесть.
— Почему ты думаешь, что Летти послушает меня?
— Ты единственный из нас, кого она не ненавидит и не ненавидела в прошлом. Сказать «Я не ненавижу тебя» для нее равноценно страстному признанию в любви. Она послушается тебя, я уверен. Без тебя весь план провалится. Наш Викрам ради осуществления этого плана уже кидался с риском для жизни во всякие сумасбродства — как будто сама по себе любовь к этой чудовищной женщине не является достаточным доказательством его полного умопомешательства. Ты просто представить себе не можешь, сколько всего нам с Викрамом пришлось предусмотреть и приготовить ради одного-единственного момента.
— А почему все так внезапно? Почему вы раньше не предупредили меня? — капризничал я, не в силах изгнать мысль о тарелке аппетитного плова.
— Я для этого и искал тебя по всей Колабе! У тебя просто нет выбора, Лин. Ты обязан выручить Викрама. Я же знаю тебя, старик. В тебе, как и во мне, живет патологическая вера в любовь и преклонение перед безумствами, на какие она обрекает свои жертвы.
— Ну, знаешь, ты уж чересчур закрутил.
— Закручивай сам, как хочешь, — рассмеялся Дидье, — но ты тоже подцепил любовную горячку и в глубине души понимаешь, что мы должны помочь Викраму.
— О господи, — вздохнул я, сдаваясь и закуривая «биди», чтобы не чувствовать голода. — Ладно, сделаю, что смогу. А в чем заключается ваш план?
— План очень непростой…
— Минуточку, — прервал я его, — то, что вы задумали, опасно?
— Ну…
— И противозаконно?
— Ну…
— Я так и думал. В таком случае, не рассказывай мне ничего, пока мы не прибудем на место. У меня и так уже голова забита мрачными мыслями.
—
— Выкладывай.
— Женщина, которая засадила тебя в тюрьму — иностранка, живущая в Бомбее. Это абсолютно точно.
— И это все?
— Да, увы, больше пока ничего. Но я не успокоюсь, пока не выясню все до конца.
— Спасибо, Дидье.
— Не за что. Ты, кстати, выглядишь очень хорошо. Пожалуй, лучше, чем до тюрьмы.
— Ну… я стал посильнее, потяжелее.
— И… поотчаяннее?
Я рассмеялся и отвел взгляд, потому что так и было. Такси остановилось у железнодорожной станции Марин-лайнз. Это была первая станция после центральной, Чёрчгейт. Поднявшись на платформу, мы увидели Викрама с несколькими друзьями.
— Блин! Слава богу, ты наконец появился! — воскликнул Викрам, неистово тряся мою руку обеими своими. — Я уж думал, ты не приедешь.
— А где Летиция? — спросил Дидье.
— Пошла купить какой-нибудь воды,
— А, вижу. Так она ничего не знает о нашем плане?
— Нет, дружище, ни хрена. Я страшно боюсь, блин, что наш план сорвется,
— Да, это будет, пожалуй, не совсем правильное начало, — задумчиво заметил я.
— Ну что ты волнуешься, все будет в порядке, — успокаивал его Дидье, вытирая надушенным платком взмокший от волнения лоб и посматривая, не идет ли поезд. — Все пройдет нормально. Ты должен верить в победу.
— Точно так же говорили янки при Джонсвиле[120],
— Что я должен делать, Викрам? — спросил я, чтобы успокоить его.
— Уф! — произнес он, отдуваясь, словно взбежал по длинной лестнице. — Во-первых, Летти должна встать на этом месте лицом к тебе. Вот как я сейчас стою.
— Понятно.
— Она должна быть точно на этом месте. Мы проверяли это тысячу раз, блин, и это должно быть именно здесь. Понимаешь?
— Хм… — притворно нахмурился я, — вроде бы, да. Так ты говоришь, что она должна стоять…
— Именно в этом месте!
— Где-где?
— Слушай! — рассвирепел он. — Это крайне серьезно!
— Ладно, ладно, не лезь в бутылку. Значит, я должен сделать так, чтобы Летти стояла на этом месте.
— Да. И глаза у нее должны быть завязаны.
— …Завязаны?
— Да, Лин, завязаны платком. В этом весь фокус. И даже если она очень напугается, платок она не должна снимать.
— …Напугается?
— Да. Это твоя основная задача — когда мы дадим сигнал, уговорить ее завязать глаза и не развязывать их даже в том случае, если она будет немного кричать.
— …Кричать?
— Да. Сначала мы думали, что, может, лучше заткнуть ей рот кляпом, но потом решили, что это будет не лучше, потому что она может немного взбеситься. Она и без кляпа-то взбесится…
— …Взбесится?
— Да. Вот она идет! Ну, жди нашего сигнала.
— Привет, Лин! — произнесла Летти, подходя ко мне и целуя в щеку. — Ты у нас стал прямо толстяком.
— Ты тоже выглядишь, что надо, — улыбнулся я, разглядывая ее.
— Так что все это значит? Я смотрю, вся шайка в сборе.
— А ты не в курсе?
— Нет, конечно. Викрам сказал мне только, что мы должны встретиться здесь с тобой и Дидье, а тут целая толпа. По какому поводу гулянка?
Со стороны Чёрчгейт показался поезд, медленно приближавшийся к нам. Викрам дико вытаращил глаза и стал трясти головой. Я понял, что это сигнал. Положив руки Летти на плечи, я немного развернул ее, чтобы она встала точно на условленном месте спиной к краю платформы.
