Шантарам

как и дружба, верность, честность, свобода. Мы всегда знали, что все это хорошо — так говорили нам и наши сердца, и наши учителя, — но лишь найденное нами определение добра и зла позволяет нам сказать, почему это хорошо.

— Но иногда, мне кажется, бывают и исключения, — заметил я. — Как расценивать, например, убийство из самозащиты?

— Да, это важный момент. Возьмем еще более наглядный пример. Предположим, ты стоишь в комнате, и перед тобой стол. В противоположном конце комнаты находится твоя мать, а какой-то злодей держит нож у ее горла, собираясь зарезать ее. На столе есть кнопка, и если ты ее нажмешь, злодей умрет, а мать будет спасена, если же нет — он убьет твою мать. Третьего не дано. Как ты поступишь?

— Нажму кнопку, разумеется.

— Разумеется, — вздохнул он, возможно, сожалея, что я нисколько не колебался, приняв это решение. — И как по-твоему, нажав кнопку и спасши тем самым свою мать, ты поступил правильно или нет?

— Конечно, правильно, — ответил я, не колеблясь.

— Нет, Лин, боюсь, что неправильно, — нахмурился он. — Мы только что видели, что в свете найденного нами объективного определения добра и зла убийство всегда зло, поскольку препятствует прогрессу. Но ты в данном случае действовал из лучших побуждений и, действуя так, совершил зло.

И вот, через неделю после этой маленькой лекции Кадера по этике, мчась навстречу ветру в потоке современных и древних транспортных средств под угрожающе нависшими нахмурившимися небесами, я вспоминал эти слова: «Совершил зло из лучших побуждений…». Они засели у меня в мозгу, в том участке, где память, соединяясь с вдохновением, порождает грезы. Теперь я понимаю, что эти слова были своего рода заклинанием, с помощью которого мой инстинкт — шепот судьбы в темноте — пытался предупредить меня о чем-то. «Совершил зло… из лучших побуждений».

Но в тот день, час спустя после исповеди Дидье, я не стал прислушиваться к этому шепоту. Правильно это было или нет, но у меня не было настроения думать о своих побуждениях, о побуждениях Кадера или чьих-либо еще. Я с удовольствием рассуждал с Кадером о добре и зле, но для меня это была игра, развлечение. Я не стремился познать истину. Я был по горло сыт истинами — особенно своими собственными — и не хотел пережевывать их лишний раз. Мудрые советы и предупреждения отзывались эхом у меня в мозгу и вылетали вместе с порывами влажного ветра. И к тому моменту, когда я сделал последний поворот к отелю «Си-рок», голова моя была так же пуста, как необъятный небесный задник, прикрепленный на горизонте к темному трепещущему морю.

«Си-рок» был по своему убранству и уровню обслуживания не менее шикарен, чем другие пятизвездочные бомбейские отели, но имел еще один плюс: он был возведен, в соответствии со своим названием, прямо на скале[125]. Из окон баров, ресторанов и сотен номеров открывался вид на пляшущие гребешки волн Аравийского моря. Шведские столы, которые здесь накрывали, были среди лучших в городе и предлагали широкий ассортимент блюд на любой вкус. Я был голоден и потому обрадовался, увидев, что Лиза уже ждет меня в холле. На ней была накрахмаленная рубашка небесно-голубого цвета с поднятым воротником и такие же небесно-голубые кюлоты. Ее белокурые волосы были заплетены во французскую косичку. Героин она не употребляла уже больше года, вид у нее был цветущий и вдохновенный.

— Привет, Лин! — улыбнулась она, целуя меня в щеку. — Ты как раз вовремя.

— Очень рад это слышать. Умираю от голода.

— Я имею в виду, вовремя для того, чтобы встретиться с Калпаной. Вот и она.

К нам подошла женщина лет двадцати шести с модной короткой европейской прической, в хипстерских джинсах и обтягивающей красной футболке. На шее у нее болтался секундомер с остановом, в руках была подставка для письма.

— Привет, — сказал я, когда Лиза представила нас друг другу. — Это ваша техника на улице перед входом? Фургон с целой кучей кабелей. Вы что, снимаете здесь кино?

— Предполагается, что снимаем, йаар, — ответила она, растягивая гласные с бомбейским прононсом, который мне так нравился, что я бессознательно стал его перенимать. — В данный момент режиссер удалился куда-то вместе с одной из танцовщиц, постаравшись, чтобы этого никто не заметил, и теперь вся толпа только об этом и судачит. Так что у нас сорокапятиминутный перерыв. Хотя, если верить тому, что говорят о проворстве этого парня, это раз в десять больше, чем ему требуется.

— Прекрасно! — воскликнул я, потирая руки. — Значит, у нас есть время для ланча.

— К черту ланч, давайте сначала покурим, йаар, — заявила Калпана. — У тебя есть гашиш?

— Ну да, — пожал я плечами.

— А машина?

— Я на мотоцикле.

— Тогда пошли в мою. Она на стоянке.

Мы вышли из отеля и устроились в ее «фиате». Пока я готовил курево, Калпана объяснила, что она работает ассистентом режиссера и уже участвовала в съемках нескольких фильмов. Помимо всего прочего, она отвечала за подбор артистов на эпизодические роли. Она поручила эту работу специалисту по кастингу, но ему с трудом удавалось находить иностранцев для исполнения маленьких ролей без слов.

— Калпана говорила об этом еще на прошлой неделе, когда мы обедали вместе, — вступила в разговор Лиза, пока Калпана затягивалась. — Она жаловалась, что ее помощники не могут подобрать иностранцев на роли посетителей баров и прочей публики, обитавшей тут при англичанах. И я подумала о тебе.

— Обо мне?

— Ты не мог бы подыскивать мне иностранцев, когда возникнет такая необходимость? — спросила Калпана, глядя на меня хорошо поставленным взглядом опытной гетеры. Взгляд, надо признаться, производил желаемый эффект. — Мы будем доставлять их на съемочную площадку и обратно на машинах или автобусах и обеспечивать бесплатным ланчем. За день съемки мы будем платить две тысячи рупий каждому. Вернее, выдавать деньги мы будем тебе, вместе с твоими комиссионными за каждого участника, а уж какую долю ты будешь выплачивать им, сам решишь. Обычно они готовы сниматься в кино бесплатно и даже удивляются, когда мы суем им деньги.

— Как тебе это предложение? — спросила Лиза, поблескивая глазами, подернутыми розовой наркотической дымкой.

— Звучит заманчиво.

Я подумал о побочных выгодах, которые мог извлечь из этого проекта. Среди киношников было немало состоятельных людей, часто летавших за рубеж, и им вполне могли понадобиться паспорта и валюта с черного рынка. Кроме того, Лизу явно очень интересовала работа по кастингу, что само по себе было достаточным доводом в пользу моего участия. Лиза нравилась мне, и я был рад, что это чувство взаимно.

— Значит, договорились, — заключила Калпана, открывая дверцу автомобиля и вылезая из него.

Мы все водрузили на нос темные очки и вернулись на то же самое место в холле, где были полчаса назад.

— Отправляйтесь на ланч, — сказала Калпана, — а я вернусь к своей группе. Мы в банкетном зале. Когда ты освободишься, Лин, то сможешь найти нас по кабелям. Я познакомлю тебя с нашими деятелями, и ты с ними сразу обо всем договоришься. Нам нужны несколько иностранцев уже завтра, два парня и две девушки. Желательно, чтобы это были блондины, типа шведов. Кстати, это был кашмирский гашиш, на? Я уверена, Лин, мы с тобой отлично сработаемся. Чао!

В ресторане мы с Лизой набрали полные тарелки всякой всячины и сели за столик с видом на море.

— Калпана в порядке, — сказала Лиза, с трудом оторвавшись от еды. — У нее острый язычок и амбиций выше головы, но она девушка честная и верный друг. Когда она сказала мне об этих проблемах с кастингом, я подумала о тебе. Мне показалось, тебя это может заинтересовать.

— Спасибо, — отозвался я, глядя ей в глаза и стараясь угадать ее мотивы. — Это действительно будет не лишне. А ты не хочешь быть моим партнером в этом деле?