Принцев сунулась.
— Так давно известно, надоело Принцам их положение. Каждый из трех рад погубить отца, чтобы занять его место. Хотела избрать их Смерть своим орудием, да не дал ей того Стрелок. Теперь Принцы лишь промеж собой грызутся, а на батюшку глянуть боятся — вдруг догадается, отчего его Смерть к ним приходила.
Пошел тогда Путник к постельничему Короля, стал выведывать, почему Смерть королевская на второй раз пришла к покоям Принцессы. И поведал ему по секрету постельничий, что давным-давно влюблена Принцесса в Царя из-за синего моря. Заезжал тот как-то раз в Королевство по дипломатическим делам, да и покорил юную наивную Принцессу — души она в нем не чает, на все готова ради заморских умелых ласк. Убеждал коварный Царь девицу погубить Короля, обещал, что в тот же день придет с могучей армией в Королевство, сядет на трон, а ее сделает своей Королевой. Чем влюбленная Принцесса не орудие для Смерти? А что до бесчисленных романов Принцессы — так она себе выбирала того, кто по ее слову убьет Короля, и всякий ей обещал, да никто не помог: ни Вор, ни Пастух, ни Воин, ни Паж, ни Трубадур, ни Поэт. А в ту ночь в покоях Принцессы оказался юный Пират, и готов был уже схватить свою верную хоть и кривую саблю и, как был, пойти к Королю… Но услышал второй выстрел Королевского Стрелка — и убежал через окно, ободрав бока о розовый куст.
Знал таинственный Путник про три пули, понял, что остался у него последний шанс выведать у Смерти ее тайну. Обратился он тогда к юной Ведьме, на все руки мастерице, с просьбой помочь ему добраться до Смерти. Дала ему Ведьма настой из злых трав, наказала выпить в полночь, да непременно при полной луне.
— Увидишь ты Смерть, — пообещала Ведьма. — Узнаешь ее тайну.
А когда отошел от дома Ведьмы Путник на триста шагов, нагнал его Вор, что следил за ведьминым домом.
— Не пей все зелье до дна, — посоветовал он. — Влюблена в меня Ведьма, так что сама не своя — спутала рецепт. Выпей половину, а после закуси вот этим белым корнем, что украл я у нее с самой высокой полки из запертого ларца.
— Что за корень? — настороженно спросил Путник.
Усмехнулся Вор.
— Не спрашивал ты, что за зелье — так теперь отчего волнуешься? Сделай, как говорю, сам все поймешь.
Послушал Путник Вора, сделал, дождавшись полнолуния, как тот его научил, — выпил половину ведьминого зелья, съел украденный Вором корень и отправился в королевский дворец. Там, укрывшись за портьерой, не дыша и не шевелясь, услышал он разговор Короля и Смерти, и только-только высунулся, чтобы узнать тайну Смерти, как раздался выстрел.
То выстрелил Королевский Стрелок золотой пулей, отлитой из зубчика королевской короны. Но не из того, что передал ему Король, а из другого, спиленного по его просьбе Вором с настоящей короны.
И Смерть пала.
Бросился разочарованный Путник к Королю, чтобы упрекнуть того в гибели Смерти. Но, увидев бегущего к нему Путника, схватился Король за сердце — да и умер.
И понял тогда Путник, что сам стал Смертью, и жутко ему сделалось от этого знания. И в миг открылись ему все тайны Смерти, но не порадовали его эти открытия, а испугали.
И пошел тогда Путник-Смерть к Ведьме, стал просить освободить его от такой тяжкой ноши.
Ведьма же, словно насмехаясь, посоветовала обратиться к Королевскому Стрелку — мол, с одной Смертью управился, и с другой совладает.
Путник пришел к Королевскому Стрелку, отыскав его убежище, о котором никто не мог знать, кроме Смерти. Но Путник теперь сам был Смертью, и не было для него секретов и загадок, не было от него убежищ и укрытий.
Стрелок согласился помочь, но потребовал прядь ведьминых волос, срезанную железным ножом, осколок камня, поющего под звуки золотой флейты, и любящее сердце, на котором серебряным пером написано одно единственное имя.
— Чье имя должно быть на сердце? — спросил Путник-Смерть, боясь ошибиться.
— Оно одно — не зачеркнуть, не исправить.
Нет от Смерти никаких секретов и тайн, знал Путник, что искать все нужно у юной Ведьмы. Но не хотел он губить Ведьму, а потому пошел не к ней, а к ловкому Вору, пригрозил забрать его жизнь, если не принесет тот все необходимое.
Согласился для виду Вор, но решил обмануть Путника-Смерть. Многих в жизни своей он обманывал — кого со зла, кого для смеху, — отчего бы и Смерть не обмануть? Не стал красть — выпросил у Ведьмы нож, флейту и перо. Срезал ножом клок шерсти с хвоста бешеного пса. В плотный мешок, измазанный в глине, так что походил мешок на камень, посадил змею, шипящую и раскачивающуюся под звуки флейты. А вместо любящего сердца из груди Героя, с которым ни за что бы не рассталась Ведьма, взял гнилое яблоко, обмакнул в свиную кровь, а поверху черкнул серебряным пером: «Смерть». Встретил Смерть темной ночью в укромном месте, передал свои трофеи-обманки, да и был таков.
Не проверил Путник-Смерть воровскую добычу, не верил что может кто-то решиться саму Смерть обмануть, понес трофеи сразу Королевскому Стрелку. Дает ему клок шерсти и железный нож — смотри, мол! Посмотрел Стрелок, покачал головой — ему ли, опытному охотнику, не узнать собачью шерсть, не отличить от ведьминого волоса? Ничего не сказал, потребовал осколок поющего камня. Бросил Путник-Смерть к его ногам измазанный глиной мешок, дунул во флейту — зашипела, заизвивалась змея внутри мешка. Снова покачал головой Стрелок, но вновь ничего не сказал, потребовал третий предмет.
— Вот любящее сердце, о котором ты просил, — сказал Путник-Смерть, протягивая гнилое яблоко, измазанное в свиную кровь.
— Сгнило твое сердце, Смерть, — сказал Стрелок. — Нет в нем любви. Твое имя на нем отныне — и навеки. Не приходи ко мне больше.
С тех пор обходит Смерть стороной Королевского Стрелка. Ходит вокруг да около, носит в груди гнилое яблоко, за спиной — мешок со змеей, носится, куда ветер подует да клок шерсти понесет — а остановиться не может.
Флейту, перо и нож бросил Стрелок в самый глубокий колодец. Теперь в полнолуние из того колодца доносятся режущие слух грустная мелодия да печальный стих.
Говорят, у того колодца часто видят Смерть. Никто не знает Смерть в лицо, никто не ведает имя Смерти, никто не спрашивает, куда и откуда идет Смерть.
Быть может, очень не скоро возьмет да и сжалится над Смертью Королевский Стрелок — и выстрелит трижды: медной пулей, серебряной и золотой. И не станет Смерти. Но вряд ли кто из ныне живущих доживут до той поры.
А что до ловкого Вора? Сжалился он над Ведьмой, вернул ей украденное сердце. Но почернело ведьмино сердце, зачерствело, наполнилось злобой — превратила Ведьма Вора в Ветер — пусть гоняет клок шерсти, водит по свету доверчивую Смерть.
Давным-давно это было, очень далеко отсюда…
