области были крайне нечеткими и поверхностными и имели своими источниками, по-видимому, греческие популярные компиляции. Вопрос о том, читал ли Витрувий эти компиляции в оригинале, или пользовался латинскими обработками типа энциклопедии Варрона, следует считать открытым.
Вторая книга Витрувия посвящена различным типам строительных материалов: кирпич-сырец, песок, известь, различные виды камней (вместе с описанием систем стенной кладки), различные древесные породы. Интересен предваряющий книгу исторический экскурс, повествующий о жизни первобытных людей, зачатках человеческой культуры, которые в большой степени стимулировались возникновением речи и изобретением огня, о постепенном и последовательном развитии строительной практики, прежде всего домостроения. Сравнение этой главы (II, 1) с заключительной частью пятой книги Лукреция об наруживает наличие общих идей. Не исключено, что Витрувий был знаком с поэмой Лукреция; возможно также, что излагаемая обоими авторами схема культурно-исторического развития человечества принадлежала к числу ходячих представлений того времени.
В третьей и четвертой книгах трактуются основные принципы строительства храмовых зданий. Проводится различение между тремя греческими ордерами: дорическим, ионийским и коринфским.
Пятая книга посвящена технике сооружения общественных зданий, прежде всего театров. Интересен экскурс в область музыкальной акустики; в частности, внимание историков театра неизменно привлекала глава о театральных сосудах, располагавшихся под сидениями театра и служивших для усиления и увеличения ясности звуков, идущих со сцены.
В шестой книге речь идет о строительстве частных (жилых) домов, а в седьмой — о различных видах отделочных работ внутри зданий, включая технику росписи стен и изготовление красок.
Самостоятельное значение имеет восьмая книга сочинения Витрувия. По существу, это небольшой трактат, посвященный проблемам гидрологии, — единственный дошедший до нас античный трактат такого рода. Книге предпослано введение, указывающее на то значение, которое придавалось воде физиками, философами и египетскими жрецами. Введение заканчивается следующими строками:
«Итак, если, согласно учению физиков, философов и жрецов, можно полагать, что силою воды держатся все вещи, я решил, что, изложив в предыдущих семи книгах теорию строений, следует в этой написать о способах находить воду и о том, какими свойствами она обладает в зависимости от особенностей места, каким способом она проводится и каким образом перед этим проверяется» (VIII, Praef. 4).
Затем идут главы, в которых излагаются методы изыскания воды (гидрологической разведки), имеющие, кстати сказать, вполне рациональный характер, и описываются свойства и особенности дождевой воды, а также вод из рек, озер и из разного рода источников, в том числе горячих. Заметим, что Витрувий хорошо знаком с идеей круговорота воды (изложенной еще в «Метеорологике» Аристотеля). Затем говорится о методах определения воды и установления ее доброкачественности, об устройстве водопроводных сооружений (для которых Витрувий рекомендует пользоваться не свинцовыми, а гончарными трубами) и, наконец, о рытье колодцев и устройстве цистерн для хранения воды.
В девятой книге трактата содержится описание основных типов часов, которыми пользовались древние, — как солнечных, так и водяных. Книге предпосылается небольшое астрономическое введение, материал для которого был, по-видимому, заимствован из популярных сочинений по астрономии, имевших хождение в то время (типа сочинений Гемина или Клеомеда, о которых мы говорили в пятой главе). Витрувий кратко (очень кратко!) говорит об устройстве Вселенной, о вращении небесного свода, о движении планет вдоль зодиакального пояса (с указанием периода обращения каждой планеты). Очень невнятное упоминание особенностей движения Меркурия и Венеры побудило некоторых исследователей утверждать, что Витрувий был сторонником теории солнечной системы Гераклида Понтийского. Нерегулярности в движении внешних планет (чередование прямых и попятных движений) объясняются Витрувием с помощью стоической идеи о действии на эти планеты солнечных лучей[363]. Для объяснения лунных фаз Витрувий предлагает две гипотезы; одна ив них, связываемая с именем халдейца Бероса[364], состоит в том, что у Луны имеются две половины — одна светящаяся, а другая темная, причем светящаяся привлекает к себе, по принципу взаимной симпатии (вспоминается Посидоний!), солнечные лучи, а темная всегда остается темной. Автором второй, правильной гипотезы Витрувий почему-то считает Аристарха Самосского, хотя на самом деле ее предложил еще Анаксагор. В заключение дается крайне лаконичное описание некоторых созвездий.
Последняя, десятая книга трактата Витрувия — самая разнородная из всех. В основном она посвящена описанию различного рода машин. Это — машины для подъема тяжестей (блоки, триспасты, полиспасты), рычажные весы (с рассуждениями о принципе действия рычага), водоподъемные устройства, водяные мельницы, водяные органы, приборы для измерения пройденного пути. Затем идут военные машины — «скорпионы», баллисты, катапульты, осадные сооружения (тараны, «черепахи»). Трактат заканчивается описанием различного рода оборонительных приспособлений — рвов, траншей и т. д. Короче говоря, эта книга в большей степени, чем все прочие, напоминает техническую энциклопедию.
Впрочем, и весь трактат Витрувия может рассматриваться в качестве единственной в своем роде технической энциклопедии того времени. Хотя в основной своей части трактат посвящен проблемам строительного дела, в нем фактически представлены все отрасли античной техники (за исключением, пожалуй, одного только судостроения). В этом отношении трактат «Об архитектуре» является бесценным документом для каждого исследователя материальной культуры древнего мира.
В заключение отметим одну важную особенность трактата Витрувия, резко отличающую его от «Естественной истории» Плиния и от многих позднейших сочинений римских авторов. В своем трактате Витрувий выступает не только как опытный инженер, как специалист своего дела, но и как трезво мыслящий человек, далекий от стремления поразить воображение читателя рассказом о необычных, фантастических вещах — стремления, которым отмечены столь многие страницы «Естественной истории». Характерно, что, даже рассказывая о методах обнаружения подземных источников, Витрувий ни слова не говорит о «волшебном пруте», применяемом при поисках подземных вод и рудных залежей во многих странах вплоть до нашего времени. Методы, описываемые Витрувием, вполне рационалистичны и могут быть обоснованы строго научно.
Помпоний Мела, живший в середине I в. н. э., не был ученым-географом, и сообщаемая им информация ни в какой мере не была результатом его собственных изысканий. Все, что мы находим в его трактате, уже содержалось за немногими исключениями в «Географии» Эратосфена. Мела жил в эпоху, когда границы Римской империи далеко раздвинулись, достигнув Британии на севере и Эфиопии на юге, однако никаких попыток описать новые земли, подпавшие под власть римлян, Мела не предпринимает. Целые области, приобретшие к этому времени жизненную важность для Рима, — например, альпийские и придунайские провинции и Дакия — полностью им игнорируются. А говоря о Германии, он ограничивается замечанием, что германские географические названия имеют слишком варварское звучание, чтобы римляне были в состоянии их произносить. Зато он находит место для сообщений о сказочных пигмеях, амазонках, гипербореях, о птице феникс, о племенах безголовых и козлоногих людей, о которых писал в свое время Геродот. Все это чередуется с пассажами, имеющими чисто риторический характер. В целом трактат Мелы может служить атипичным примером римской компилятивной псевдонауки; несмотря на это (а может быть, именно поэтому), «Хорография» пользовалась широкой популярностью среди римских читателей и явилась одним из основных источников для географического раздела «Естественной истории» Плиния Старшого.
