— Плохо. — Егор-гость поморщился. — Не разговаривает, не шевелится, смотрит в одну точку. Посадишь — сидит, положишь — лежит. Словно кукла какая-то.
— Кататонический ступор, — констатировал Егор-хозяин со знанием дела. — Не стоило ее нашатырем в чувство приводить.
— Стоило, не стоило — откуда знать? — раздраженно сказал Егор-гость. — Хотели как лучше.
— Ну и нечего было лезть с нашатырем, если не знаешь, что нужно делать, — тоже раздражаясь, сказал Егор-хозяин. — Выискался тут… доктор Грюнштейн.
Егор-гость, оскорбившись, собрался ответить резкостью. И Егор-хозяин, несомненно, нипочем не остался бы в долгу. В общем, между двойниками могла выйти крупная ссора, если чего не похуже. Но Копаев, как видно, тоже читавший и хорошо помнивший Похождения бравого солдата Швейка, услыхав про доктора Грюнштейна, громко хмыкнул и покрутил головой. И Егор-гость, вместо того, чтобы произнести ответную резкость, улыбнулся. И Егор-хозяин улыбнулся тоже.
— А отчего у тебя такие красные глаза? — поинтересовался Егор-гость у Егора-хозяина. — Чрезмерно компьютерными играми увлекся?
— Ага, — кивнул Егор-хозяин. — Понимаешь, вчера вечером, только ты ушел, позвонил Денис и сказал, что из нашего Swordworld можно выйти в один любопытный квест наподобие Waterworld. Там такой наполовину утонувший в море город, масса всяких загадок и множество персонажей: и люди-амфибии, и какие-то злобные рыбаки, и полиция, и простые горожане, которые как бы ни то ни се. Кроме того, там есть еще три совершенно отдельных типа, которые все время сидят на одном месте и вроде бы ничего не делают… Я полночи с этой игрой возился, но так и не понял, для чего там нужны эти трое.
— Хм, интересно, — сказал Копаев; у него-то возникли кое-какие мысли и ассоциации по данному поводу, но он оставил все при себе… Сперва следовало во всем разобраться самому, а там — там будет видно…
Егор-гость кивал, жуя бутерброд и прихлебывая черный кофе; чужая игра его волновала мало.
— Теперь ваша очередь рассказывать о своих приключениях, — сказал Егор-хозяин и облокотился на стол, подперев рукой щеку. — Поведайте же мне историю о славных подвигах своих…
— Марк Анатольевич, расскажите вы. — Егор-гость допил кофе и поднялся. — У вас подвигов и приключений было больше.
— А ты куда? — спросил Копаев.
— А я пойду в комнату, сяду за стол, возьму бумагу, тушь и перо, — сказал Егор-гость. — Я ощущаю в себе настоятельную потребность немножко порисовать…
13
Художники опять не пришли. Никого не было в группе, и стен ее второй день подряд никто не касался кистью.
Прошлой ночью Татьяне Георгиевне приснился сон, что Егор как ни в чем не бывало пришел в детский сад и рисует на стенах сюжеты из своего любимого Толкина. Татьяна Георгиевна верила в вещие сны.
А теперь она просто не знала, что делать.
Ждать. Ждать и надеяться…
В двери группы боком протиснулась завхоз Амалия Михайловна, она явно была чем-то недовольна.
— Амалия Михайловна, вы не видели сегодня наших художников? — без особой надежды спросила Татьяна Георгиевна.
— Видела одного, — сурово поджав губы, ответила Амалия Михайловна. — Приходил сюда этот маленький, Леонид. Пробыл здесь с полчасика и ушел. И опять ничего не сделал.
То же самое было вчера. Леонид в одиночестве работать то ли не желает, то ли не может. А Егора по-прежнему нет…
— Не понимаю, зачем он тогда и приходил, если ничего не собирался делать, — нудела завхоз. — А этот ваш Егор и вовсе перестал сюда являться. Уж лучше бы вы взяли художников с моторного завода, из отдела промэстетики. Татьяна Георгиевна, с этим надо что-то делать, так же нельзя в конце концов…
— Вы совершенно правы, Амалия Михайловна, — согласилась Татьяна Георгиевна. — С этим надо что-то делать.
В свой кабинет Татьяна Георгиевна возвращалась с твердым намерением позвонить Воронину и узнать у него, ищет ли он Егора, и каковы результаты этих поисков. В самом деле, уже сколько времени прошло, должны же быть хоть какие-нибудь результаты?..
Еще находясь за дверью, Татьяна Георгиевна услышала, как в кабинете надрывается телефон, и, должно быть, шестое чувство подсказало ей, что звонок важный. Она, торопясь, распазнула дверь, подбежала к столу и сняла трубку.
Легок на помине, звонил Воронин.
— Егор вернулся, — сообщил он радостно.
— Где он? — быстро спросила Татьяна Георгиевна.
— Дома, надо полагать, если не в больнице, — ответил Воронин.
— В больнице? — встревоженно переспросила Татьяна Георгиевна. — Что с ним случилось?
— Если ты волнуешься за его здоровье, то ничего не случилось, — поспешил успокоить Воронин. — Это его девушка больна.
— Хорошо, — с облегчением вздохнула Татьяна Георгиевна. И тут же поправилась: — То есть девушку его жаль, конечно…
— Она поправится, — сказал Воронин.
— А ты сам откуда звонишь? — спросила Татьяна Георгиевна. — С работы?
— Нет, — ответил Воронин, — я сейчас у Дворжецкого. Тут, понимаешь, такая маленькая незапланированная семейная встреча: сам Дворжецкий, я, Ерофеев и — представь себе! — Копаев. Я сейчас всех наших обзваниваю, зову присоединиться.
— Копаев, значит, тоже нашелся.
— Да. Егор его и нашел.
— И где же пропадал блудный принц Брэнд?
— Далеко, так далеко, что никто из нас даже представить себе не мог. Он нам такое порассказал… по телефону я тебе не передам. Короче, если можешь, приезжай и сама все услышишь, из первых уст.
— А Вершинин там будет?
— Вершинину до нас дела нет.
14
— Скажите, Сай, вы когда-нибудь задумывались над тем, что игра, в которую мы играем, возможно, оказывает некое влияние на события в мире, нас окружающем? — спросил Вершинин.
— О да, думал, причем много раз, — ответил Сай Нагаясу. — И я пришел к выводу, что влияние игры на мир, отражением, подобием и частью которого она является, должно быть не просто возможным, но обязательным.
— Но тогда эта игра может быть опасна, — сказал Вершинин.
— Конечно, — согласился Сай Нагаясу. — Как и любая другая игра.
Загадочно улыбнувшись, японец выложил на доску черный камень и сказал:
— Ваш ход.
1997–1998
